Марк уже знал, что Цветочный квартал, несмотря на романтичное название, — это трущобы, где живут бедняки, и где сомнительные личности предаются всяким запретным удовольствиям. Пирс категорически запретил им туда соваться. А назвали так район потому, что каналы в той части города все заросли кувшинками и водяным орехом.

— Если бы я не взял его к себе, Франц все равно рано или поздно оказался бы в Управе, только по другую сторону решетки. Однако в его нынешнем положении есть масса преимуществ. Мне не нужно беспокоиться о дополнительной охране, и доспехи моих ребят всегда в отличном состоянии.

Марк, кажется, начал улавливать принципы кадровой политики Джербена. Коммандер улыбнулся:

— Пирс считает, что через неделю-другую вас с Сергеем можно будет выпускать в ночной патруль.

Сердце у Марка радостно подпрыгнуло, а лицо против воли расплылось в улыбке. Отличная новость! Хотя фрисдамцы в последнее время старались не высовывать носа по ночам, Искомая Тварь все же находила способы проявить себя. Однажды поздним вечером она до икоты напугала двоих сорванцов из сиротского приюта Святого Эразма. Теперь-то мальчишки долго не решатся покинуть приютские стены в неурочное время! Во второй раз Тварь ограбила здешнюю кирпичную фабрику: когда подмастерье под утро вез по каналу товар на рынок, к нему в лодку спрыгнуло Нечто «с горящими, как плошки, глазами и клыками размером с палец». К счастью, возчику удалось отделаться незапланированным купанием. Что сделала Тварь с парой кубометров первосортных кирпичей, он не видел, так как с рекордной скоростью переплыл канал и спасся бегством. Лодку нашли к вечеру следующего дня — пустую. Этот случай показался Марку перспективным для расследования. Джербен с ним согласился и отпустил его восвояси.

— Да ладно, что тут расследовать! — отмахнулся Сергей, когда услышал от друга эту историю. — Ты всего неделю в страже, а уже мнишь себя Пуаро и Холмсом в одном лице! Надо проще смотреть на вещи: скорее всего, этот мужик загнал кирпичи куда-нибудь на сторону, а денежки прикарманил. Затем изобразил кипучий ужас, будто Тварь его заела. Сейчас народ все свои грешки на эту мифическую животину валить будет, мы таких историй еще наслушаемся!

— Лодку нашли в море, в порту, а не в канале, — возразил ему Марк. — Она должна была пройти через один из шлюзов. Если кто-то за взятку сторговал себе кирпичи для дачи, зачем все так усложнять? Надо опросить шлюзовщиков. Вдруг кто-то из них ее запомнил.

— Как хочешь, — Сергей махнул рукой, уже жалея, что затеял этот спор. Он взял со стола шлем, начищенный до блеска шустрым вездесущим Францем. На заднем дворе его поджидал Пирс, обещавший показать пару хитрых приемов. Вот где настоящее дело! Сергей втайне надеялся, что злобная Тварь попадется в патруле именно ему. Хороший меч быстро решит эту проблему! А если Марку так нравится играть в сыщиков, пусть развлекается, это его дело.

За несколько дней Гвендолин успела познакомиться со всеми соседями по дому. Кроме госпожи Вагенбур, здесь проживало еще семь человек. Первый этаж целиком был в распоряжении хозяйки, которая взяла к себе сироту-племянницу. Эту девушку, Магду, Гвенлолин иногда видела в палисаднике, где та сидела на скамейке с книгой. Остальное время Магда посвящала работе по дому: чистила серебро, шила скатерти, подрубала простыни. Удивительно, как можно сутки напролет заниматься таким скучным делом! Госпожа Ванна тоже не гнушалась домашней работы. Гвен сама видела, как хозяйка натирала воском перила лестницы, и это при том, что у нее имелись целых две служанки! Впрочем, все фрисдамцы относились к своим домам очень трепетно. Дом для них был практически святилищем, храмом семьи. Гвен к такому не привыкла. Для ее родителей, например, дом означал лишь временное пристанище, которое при случае можно легко бросить и обустроиться на новом месте. Наверное, она унаследовала от них эту легкость и некоторую неприкаянность. Нет, она вовсе не против домашнего уюта, но тратить часы и дни напролет на украшение какой-то каменной коробки — увольте!

На втором этаже, по обе стороны от лестницы, располагались комнаты для жильцов. Три из них занимали Райна, Марк с Сергеем и Гвендолин. Госпожа Ванна всегда с удовольствием сдавала комнаты солдатам городской стражи, вероятно, рассчитывая отпугнуть этим воров и прочих злоумышленников. Последнюю комнату, в самом конце коридора, занимал господин Корнелис, который редко выходил из дома. Недавно Гвен узнала, что таинственный жилец был художником, и ее мучило любопытство.

Наконец, однажды ей выпал шанс познакомиться с загадочным постояльцем. Забежав рано утром на кухню, она обнаружила там не только служанку Танне, пожилую неприветливую женщину, но и саму госпожу Ванну в синем платье, отделанном черной контрастной тесьмой. Та собиралась приготовить кандейл — подогретое бренди с добавлением желтков, сахара и корицы. Кухня, как всегда, сияла безупречной чистотой, на стенах глухо поблескивала начищенная медная посуда.

— Говорила я ему, — ворчала Иванна, — нечего вечерами по городу бродить в сырости да темноте, да разве он меня послушает? Вдохновение у него, видите ли! И Тварь ему нипочем!

Танне осуждающе покачала головой с замысловато повязанным белым платком, из-под которого не выбивалось ни единого локона. Строгая, в опрятной бордовой юбке и отглаженной блузе, она казалась олицетворением благочинности. От хозяйки Гвендолин узнала, что господин Корнелис из дальней комнаты накануне сильно простудился, и теплое питье предназначалось для него. Разумеется, Гвендолин вызвалась помочь. Достала яйца из холодильного ящика, щипцами отколола от сахарной головы несколько кусков. Танне тем временем растапливала плиту.

Гвен уже почти привыкла к местным диковинкам. Взять, к примеру, холодильный ларец. Он представлял собой два вложенных друг в друга металлических ящика, пространство между которыми было залито водой, а в воду помещены медные пластины с морозящими заклинаниями. Обязанностью Гвен было следить за пластинами и вовремя относить их к волшебнику для подзарядки. Иначе все обитатели дома остались бы без масла и сыра. На лестнице в доме госпожи Вагенбур висел водяной фонарь: стеклянный шар, наполненный волшебной водой. Недешевое удовольствие, зато он не чадил и весь вечер горел ровным желтоватым светом.

Только одно чудо Гвен никак не могла объяснить: каждое утро на ее окне появлялись свежие бело-розовые цветы. Каждую ночь неизвестный даритель каким-то образом вспархивал к ней на подоконник, и кроме цветов, никак больше себя не проявлял. Иногда у нее мелькала озорная мысль устроить под окном засаду, но Гвен так выматывалась на работе, что засыпала, едва донеся голову до подушки. Какая уж тут слежка!

Она водрузила дымящийся бокал с напитком на поднос и поднялась по лестнице. Господин Корнелис открыл сразу, словно поджидал ее за дверью. Он оказался немолодым мужчиной скорее хрупкого, чем плотного сложения, с беспокойными большими глазами. Впрочем, Гвендолин сразу позабыла про художника, настолько ее заворожила сама комната.