— Гвендолин! — крикнула госпожа Катарина. — Ты сегодня отнесешь хлеб госпоже Берке. Она живет недалеко от Ботанического сада. Вон Ханс тебя проводит.

Ханс, мелкий соседский мальчишка, вечно слонялся без дела на улице. Он то носился туда-сюда, вращая руками, как бешеная ветряная мельница, то часами дул в самодельную дудку, пугая прохожих. Понятно, что Катарина была рада спровадить его куда-нибудь хоть ненадолго.

Девушка без возражений приняла у хозяйки узелок, вкусно пахнувший свежей выпечкой. Что ни говори, а приятно выбраться на часок из душной кухни. Хотя в этот жаркий день разница была невелика: ты просто из одной печи попадал в другую, более просторную. Все равно, хоть какое-то разнообразие! Оказавшись на улице, Гвен не старалась запомнить дорогу, целиком отдавшись созерцанию. Полюбовалась на горбатый мостик, заросший плющом. Отметила для себя шоколадный магазинчик, куда стоило бы заглянуть, как только у нее появятся время и деньги. Вздохнула при виде Ботанического сада, который казался прохладным зеленым оазисом в раскаленном лабиринте тесных улочек. Дом госпожи Берке располагался рядом с оградой. Девушка уверенно направилась к парадному крыльцу и постучала бы, не одерни ее Ханс. Мальчишка покачал головой и потянул ее к другому входу, поскромнее. Ах, да! — спохватилась Гвен. Она же теперь служанка. Парадные двери не для нее. Надо же, не так давно она с отстраненным любопытством изучала тему социального неравенства на лекциях по истории, а теперь вдруг сама оказалась на неправильном конце социальной лестницы! С этой точки зрения многие вопросы выглядели совсем по-другому!

Гвен отдала заказ вышедшей на стук служанке, лица которой почти невозможно было разглядеть под строгим чепцем, спустилась обратно на улицу и обнаружила, что постреленок Ханс куда-то исчез. Ничего себе сюрприз! Она прошлась по улице, надеясь, что мальчишка просто спрятался где-то поблизости шутки ради, но Ханс будто испарился. Солнце стояло уже высоко, камни набережной были горячими даже на вид. Собственная тень путалась у Гвендолин в ногах, как приставучий пес. Помыкавшись туда-сюда по окрестностям, девушка вынуждена была признать, что хотя дома в городе отличались яркой индивидуальностью, зато улицы и каналы были похожи, как братья-близнецы. Она почти решилась спросить дорогу у случайных прохожих, но вдруг ее окликнули:

— Гвендолин?

К ней, сияя улыбкой, направлялся Хэлси. Он выглядел таким свежим и беззаботным, что неприязнь девушки, подогретая недавними мыслями о ее нынешнем незавидном положении, только усилилась. Кажется, волшебники здесь не слишком утруждали себя работой. Она довольно хмуро поздоровалась.

— Я заметил, что ты гуляешь, и подумал, вдруг ты согласишься составить мне компанию.

— У меня нет времени на прогулки, — с достоинством возразила Гвендолин. — Я иду к себе в пекарню. Но ты можешь меня проводить, если хочешь.

— Конечно, — он улыбнулся и махнул рукой. — Тогда нам туда.

Все-таки удачно получилось, что я его встретила, — подумала Гвен. Настроение ее смягчилось. Наверное, будет невежливо всю дорогу дуться, как мышь на крупу. В конце концов, это не Хэлси, а его отец виноват в их злоключениях!

— Как дела у твоего отца? — спросила она ради поддержания светской беседы.

— Он сейчас очень занят. Сражается с ветряными мельницами, образно говоря. Если у него получится заставить их перекачивать воду на более высокий уровень, мы получим новые территории, которые сейчас затоплены. Это очень важно для города.

— О, я знаю, как устроен мельничный механизм, и могла бы ему помочь! — воодушевилась Гвен. Но ее тут же осадили:

— Это вряд ли, извини. Отец убежден, что женщинам нельзя доверять заниматься магией.

— Разве это магия?! Чистая механика!

Взгляд Хэлси красноречиво говорил: да, конечно, расскажи это кому-нибудь другому. Гвендолин не стала спорить. Мысленно она поставила галочку в графе «гендерное неравенство», и рейтинг Фрисдама как места, пригодного для проживания, упал еще на несколько пунктов. Не помогло даже то, что Хэлси заметил ее интерес к шоколадному магазину и включил его в обзорную экскурсию по городу. Шоколадное мороженое в такую жару было очень кстати. За разговором они сами не заметили, как дошли до пекарни.

— Вот мы и пришли, — сказал Хэлси с сожалением. — Не позволяй госпоже Катарине слишком уж тобой командовать, — тихо добавил он, заметив на крыльце хозяйку, которая стояла, уперев руки в бока, и, вероятно, высматривала свою помощницу. Волшебник быстро распрощался и исчез, а Гвен вдруг поймала себя на том, что улыбается непонятно чему. Прогулка с Хэлси привела ее в прекрасное расположение духа. Увы, госпожа Катарина быстро это исправила, заставив девушку сполна отработать пропущенное время.

Так и получилось, что навестить конюшни у Роттерских ворот друзьям удалось лишь спустя неделю, вечером после работы.

Это был хороший, теплый летний вечер. На улицах бегали дети, сбиваясь в стайки, как воробьи. За ними присматривали старухи, сидящие на скамейках возле домов. Они были похожи на сизых ленивых голубей, греющихся в последних лучах заходящего солнца. Молодые пары прогуливались мимо зеленых каналов, вдоль которых теснились дома с узкими серыми фасадами. Трое друзей миновали Рыночную площадь и недавно построенное здание гильдий. Палатки в этот час почти все были пусты. Неподалеку в воде болтались два баркаса, видимо, распродавшие всю продукцию и теперь с облегчением возвращавшиеся домой. Больше на канале никого не было. Совсем не то, что утром, особенно в воскресенье, когда все каналы были так запружены торговцами, что воды из-за лодок не видно! Где-то на соседней улице прогрохотала телега. Вдали показались Роттерские ворота, вернее, целый воротный комплекс с двумя башнями из красного кирпича, увенчанными узкими коническими крышами. Внутри них находились помещения для стражников. Гвендолин ускорила шаг.

— Да никуда он не денется, этот флайер, — успокаивал ее Сергей. — Не улетит же он оттуда!

Оказалось, что кое-кто поджидал их с большим нетерпением. Уже в сумерках ребята добрались до конюшен, открыли тяжелый висячий замок ключом, который дал им Джербен. Ворота нехотя, со скрипом распахнулись. Гвендолин принесла с собой два водяных фонаря, чей свет был куда ярче, чем у масляной лампы или свечи. Для осмотра повреждений аппарата они подходили лучше. Яркие лучи озарили чисто подметенный пол, побеленные стены, алый всполох флайера, стоящего в центре помещения. Хотя здесь давно уже не держали лошадей, характерный запах все еще сохранился. Вдруг откуда-то послышался недовольный голос: