Правильно расценив мое молчание, мужчина ответил:

— Спрятать тебя во дворце — это лучший выход, пусть сейчас ты и думаешь иначе. Пойми, эльфы — не люди. Здесь царят совсем другие нравы и обычай гостеприимства не позволит кому бы то ни было неволить тебя, принимать за тебя решения. Просто… — он сделал шаг ко мне и не позволил увернуться — мягко, но настойчиво схватил чуть повыше локтей и притянул к себе, чтобы заглянуть прямо в глаза. Теперь я видела тревогу в его очах, он смотрел на меня с нежностью и беспокойством. Ему и правда тяжело довались слова, — не позволяй кому бы то ни было смутить тебя. Я хочу, чтобы ты была сильной, пока меня не будет рядом. Во дворце ты встретишь много того… что будет тебе непонятно. Желание обладать личным филиамом — сродни стремлению к богатству или тайным знаниям, оно может толкать на странные и даже дикие поступки. Не многие увидят в тебе не только средство для достижения собственных целей, но и живого человека. Тебе придется доказать им, что они не правы и я знаю, что ты справишься. Посмотри на себя, — улыбнулся Луциан и откинул от моего лица выбившуюся из прически каштановую прядь, — ты уже не та испуганная девушка, что съеживалась в страхе от любого шороха и косого взгляда. Мне нужна твоя помощь, Лобелия. Я не могу сделать все в одиночку. Нам обоим угрожает опасность и альтернативы просто нет. Только здесь ты будешь в безопасности, только если примешь протекцию королевской семьи, станешь ненадолго их гостьей. Это может быть тяжело, но ни к чему не обязывает тебя.

— Куда же ты отправишься, почему не можешь взять с собой? — Почти простонала я.

— С запада приходят плохие вести и мне нужно вернуться в Розамунд, чтобы убедиться, что то лишь слухи. Это все — я вернусь, как только встречусь с Генрихом, и помогу ему решить несколько назревших вопросов.

— И сколько же это займет?

— Я вернусь после празднования Филиамэль Лантишан, быть может парой дней позже.

— Но как? — Опешила я. — Ты пропустишь его, это же важно было для тебя!

— Потому я и прошу тебя помочь мне. — Ответил Луциан и на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями. — Твое присутствие желанно во дворце, все хотят лично познакомиться с тобой, прикоснуться к части древней легенды. Если ты согласишься отправиться туда, мне позволят коснуться источника раньше, как это делают жрецы и дети старшей крови.

Во рту пересохло, я сжалась от негодования, и, если честно, уже готова была хлестнуть его по лицу!

— Ты что… решил обменять меня?

Колдун сморщился, как от боли и его руки на моих предплечьях сжались сильнее.

— Не говори так. Мне тошно от самого себя, из-за того, что приходится оставлять тебя в обществе этих… этих… — Луциан не нашел слова и зарычал от переполнявших его эмоций. — Просто пойми, это единственный способ дать тебе защиту и не оставить меня без сил. Мы должны быть во всеоружии, чтобы противостоять дракону, Лобелия.

Банагор слишком селен для меня одного и я не преувеличиваю. Я не прошу тебя… поддаваться. Я прошу тебя лишь проявить стойкость. Ты ничего и никому больше не должна — ты свободна делать любой выбор, и я могу лишь надеяться, что ты… чувствуешь ко мне хоть что-нибудь. — Он выдохнул последние слова, точно они были ядом, отравлявшим его дух.

"Неужели…" — внутри меня все замерло. Как же понять его? Неужто и правда под всей этой стойкостью и даже холодностью скрывается неуверенный в себе влюбленный юноша. Мне с трудом верилось в это; я не могла понять, играет ли он со мной или и правда время от времени показывает истинное свое лицо? Как бы то ни было, сейчас, да, именно сейчас мне нужно было сделать выбор — поверить ему и перестать оглядываться назад в поисках подвоха и двойного смысла слов или перестать воспринимать любые его слова всерьез.

Внезапно мне открылась истинная причина всех моих душевных терзаний. Все эти сумбурные мысли, чувства с которыми я не могу определиться, разрывают меня не от того, что я вижу неискренность в словах и поступках Луциана… а потому что несмотря ни на что, я все еще не приняла себя настоящую! В своем собственном сознании я все еще была той самой горбуньей, принявшей, смирившейся с тем, что никто и никогда не полюбит ее и не скажет искренне доброго слова.

Но я ей в самом деле больше не была.

Я почти задохнулась от чувств, притянувшись к нему и прошептала:

— Я люблю тебя, Луциан…

Что-то невероятное произошло в тот же момент — я ощутила, как загудел воздух вокруг нас, точно в одно мгновение в мир выплеснулось целое море магической силы! Зрачки колдуна расширились и моим телом, духом овладела волна нежности и истомы — в тот же миг Луциан притянул меня к себе и его губы нашли мои в мягком, чувственном поцелуе.

Раствориться без остатка в этом невероятном вихре чувств, захватившем нас, мне помешала лишь краткая мысль… ледяное воспоминание о сегодняшнем дне.

Слова, что впились в сознание, точно клеймо:

"Ты встретишь суженного едва кровь окрасит горизонт пред твоими очами… великая тьма в его душе и руки не отмыть ему даже в чистом Филиамэль Лантишан".

Нет! Не желаю больше даже слышать о том! Банагору не добраться до меня, Луций ни за что этого не допустит!

Он любит меня, будет любить теперь и впредь — и это все, что я хочу знать отныне о своем будущем.