Потому что он социопат, абсолютно неспособный переносить рядом присутствие других людей и испытывающий желание их физически уничтожать, и прекрасно отдает себе в этом отчет. Вот и создает между собой и любой человеческой особью максимум расстояния. Не хочет быть убийцей.

— Это был его собственный выбор, — сказала я вслух, нисколько не соврав, но радуясь, что не приходится, однако, смотреть в глаза Тюссану.

— Это не ответ, конечно, ну да ладно, — легко отмахнулся капитан. — Тогда скажи мне, Софи, почему ты — второе, позднее дитя в семье великих ученых, родителей первого ребенка-Модификата в мире — Естественная? Почему тебя не подвергли никаким усовершенствованиям?

— Мне это неизвестно, — твердо ответила я. Не то чтобы я не задавалась этим вопросом и в детстве, и в течение всей жизни. — Мои родители никогда не желали обсуждать это вопрос.

— Неужели? Совсем никогда?

— Несколько раз в юности я поднимала тему, но ответ был один — это было их право произвести меня на свет именно такой.

Ну, а после мамы не стало, а отец приходил в неистовство, стоило лишь намекнуть на подобное обсуждение. "Это против законов Божьих" — вот что я слышала от человека, бывшего еще совсем недавно выдающимся ученым, гениальный ум которого, можно смело сказать, изменил жизнь всего человечества разительно. Под конец, к моему стыду, и сама стала избегать общения с ним. Слишком все было дико для меня, абсолютно не готовой принять и эти разительные перемены, и внезапный религиозный взгляд на мир в принципе. Уж не после той обстановки, в которой я росла.

— Их выбор, — хмыкнул Рожер. — А ты, конечно же, не в курсе, почему такой же выбор сделало большинство сильных мира сего, как принято говорить.

— Что ты имеешь в виду? — непонимающе нахмурилась я.

— Дети богатейших семей, Софи, верховных политиков, глав транснациональных корпораций. Почему среди их детей нет Модификатов?

Я в недоумении проследила за движениями капитана, пытаясь понять, к чему он ведет.

— Я не обладаю подобной информацией. Зачем мне этим было бы интересоваться?

Тюссан остановился, пристально глядя на меня и явно решая, вру ли ему. Я открыто смотрела в ответ. Мне нечего скрывать здесь. Он кивнул и снова зашагал медленно и бесшумно.

— В самом деле, этим у тебя вряд ли был повод интересоваться. А вот тем, у скольких Модификатов за это время родились дети, Софи, этим ты тоже никогда не озадачивалась? Ведь старшим из нас уже за тридцать.

Мои щеки загорелись, и я точно знаю, что покраснела. Но не потому что обладала какой-то информацией, которой стоило стыдиться. Дело было совсем в другом. Я никогда не вникала в такое. И не случайно, а как раз нарочно. Когда ты растешь, слыша о достижениях твоих близких повсюду: на уроках в школе, из хвалебных репортажей СМИ, из уст знакомых и посторонних, начинаешь ощущать себя кем-то… не слишком значимым, что ли. И с юных лет я позорно страдала из-за ущемленного самолюбия, мечтала тоже быть не просто носящей громкую фамилию и вроде как примазавшейся к славе остальных членов семьи. Я хотела стать личностью, создавшей нечто реальное, важное, то, что не будут ассоциировать с чужими свершениями. Поэтому да, я целенаправленно отстранилась от всех научных тем, так или иначе затронутых когда-то моими родителями. Даже более того, я просто не желала знать, как их открытия ведут себя дальше, отпущенные в мир. А когда отец с мамой и сами стали открещиваться практически от них, вообще решила, что просто меня это больше никак не касается. Некрасиво и малодушно пошла на поводу у собственного тщеславия? Ну что же, значит, я не слишком отличаюсь в этом от людей, давших мне жизнь.

— Я никогда не изучала подобную статистику, — пробормотала я, глядя на свои колени.

— А я вот, так вышло, что изучал, дорогая, — снова остановился передо мной капитан. — Ни одного ребенка, Софи, зачатого естественным путем, у Модификатов не родилось.

— Этого не может быть, — затрясла я головой. — Такое не осталось бы в тайне. Это обязательно просочилось бы в СМИ, это же скандал.

— Но не просочилось. Не об этом сейчас речь. Ты биолог, Софи, так что скажи мне, какая вероятность того, что столько людей оказались чисто случайно неспособными к воспроизводству без специального вмешательства?

— Это никак не может быть случайностью, — вынуждена была признать я, хоть новость еще никак не хотела укладываться у меня в голове. В конце концов, я не обязана верить Тюссану. Это всего лишь его слова, ничем не подтвержденные, и я действительно не верю, что подобное можно было утаить от всей земной общественности.

— Представляю, о чем ты думаешь, дорогая. — Я сжала кулаки от того, что мне опять захотелось закричать, запрещая меня так называть. — Позже я предоставлю тебе бесспорные факты. Ну, а пока доведем наш разговор до конца. Ты в курсе, что среди Модификатов так и не нашлось до сих пор ни единого ученого, сумевшего бы совершить настоящий прорыв в науке, выдающегося художника, писателя, сотворившего истинный шедевр литературы, кого-то, кого можно было бы назвать по-настоящему гениальным? Мы блестящие аналитики, спортсмены, практикующие инженеры, непревзойденные управленцы, выносливейшие путешественники, но никогда не творцы.

Я закусила губу до крови. Отец упоминал о таком. Он называл это "отсутствием божьей искры", вот только к тому времени я считала все, что он говорил, бредом, нездоровым порождением его сдвига на почве религии. Если Рожер и заметил момент моего осознания, то никак не прокомментировал, а просто продолжил взрывать мой мозг:

— Ты знаешь, что восемьдесят процентов наших пассажиров, вывести из стазиса которых мы должны на Нью Хоуп только в том случае, если условия на планете окажутся действительно настолько идеальными, какими представляются сейчас — Естественные из тех самых "золотых" семей?

— Нет, — покачала я головой, даже не понимая, как реагировать.

— А вот твой друг Штерн оказался куда как любопытнее и кое-что разнюхал. Например, о том, что с их пробуждением я потеряю все свои исключительные властные полномочия и всем станут распоряжаться они. Дети хозяев старого мира станут главными и в новом. А такие, как я — лишь извозчики, обслуга. — Мне только оставалось, что смотреть на него, впитывая информацию. — Так же, как вы все, господа ученые, должны будете трудиться на их благо, как делали это на Земле. А вот теперь посиди и подумай, Софи, стоит ли осуждать меня за то, что я желаю разрушить сложившийся порядок вещей и не собираюсь быть использованным. И нужно ли тебе обвинять себя, ведь благодаря Компенсатору я намерен сделать все практически бескровно. Я ведь не настолько наивен, чтобы полагать, что Естественные, да и часть Модификатов, даже узнай все то, что я рассказал тебе, примут мою сторону. А война на корабле мне абсолютно ни к чему.