– Ну что, добегалась, Гофман, – хихикает она. – Видимо, не очень-то ты приглянулась начальнику Межрайонки.

Ее слова словно ушат холодной воды. Приводят в чувства лучше нашатыря. Ох, спасибо тебе, Ирочка.

– Смотри ядом не подавись, – разворачиваюсь и захожу обратно в кабинет, думая о том, что самого начальника-то и не видела ни разу. Со мной ведь только кадры беседу проводили.

За непродолжительное время своей трудовой деятельности в службе, я поняла одну простую истину. В любой системе государственных органов действует закон. Закон курятника. Слышали о таком? Так вот, звучит он так: Клюй ближнего, сри на нижнего. Простите мой «французский», но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Это я к чему… Межрайонный отдел по особым исполнительным производствам в нашей жалкой службе – единственное место, где ты можешь считать себя Человеком. В нем вроде как элита собрана. Попасть туда, наверное, так же сложно, как и на службу в ФСБ (утрирую). Без связей и отличных показателей не получится. У меня показатели в норме, слава Богу. А связи…нет у меня никого в соратниках, кроме родного брата. А он парень ушлый. Водит дружбу со всевозможными местными шишками. Хотя сам не сказать, что богат и влиятелен. Просто язык подвешен плюс природное обаяние. Вот он и похлопотал за меня с одним высокопоставленным человеком из Управления. Тем и объясняется столь быстрый перевод без личной беседы с непосредственным начальником.

А когда в нынешнем отделе узнали новость о моем переходе, яд и грязь полилась со всех сторон. Начальника резко стало не устраивать качество подготовленных мной документов, скорость работы. Он докапывался до каждой запятой. А окружающие мегеры подливали масла в огонь, шепчась по углам. Придумывая мне различные пикантные моменты в биографию. Что только не говорили. И любовница начальника. И любовница главного среди главных (на уровне субъекта!) В общем, послушав их, в свои 25 я просто прожженная жизнью женщина.

Я же относилась к этому по-философски. Как говорил один великий мудрец: Собаки лают, караван идет.

***

Господи, кто придумал разместить отдел службы в старинном здании без лифта на четвертом этаже? Да тут один лестничный пролет длиннее, чем весь путь на небеса. Серьезно. Бедные мои ноги на десятисантиметровой шпильке. К последнему этажу мой макияж был похож на потекшее эскимо. Распущенные волосы липли к оголенной коже, сердце билось так быстро, что казалось – вот-вот выскочит из груди. А дыхание словно у заправского курильщика.

«И мне придется преодолевать эту полосу препятствий каждый божий день?» – возмущалась я, прислонившись к стенке на лестничном пролете заветного четвертого этажа.

Впереди огромная железная дверь на кодовом замке. Ух, ну и забаррикадировались. Точно на башню забрались. Сюда не любой взыскатель дойдет. Только тот, кому ну очень нужно. Хороший ход, кстати. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, уже приготовилась нажать на кнопку звонка, как дверь сама собой распахнулась и, едва не сбив меня с ног, из нее выскочили два парня в форменной одежде.

– Ой, простите девушка, – улыбнулся мне один из них на ходу.

– Да что уж там, – бурчу себе под нос, заходя в коридор.

Необычная картина для работника обычного районного отдела. Пустой коридор (ни одного посетителя!), в конце которого небольшая зона для релакса (ну точно, буржуи): парочка мягких кресел и журнальный столик. Все цивильно: новенький ремонт, светлые большие окна. Ох, теперь мне еще больше хочется попасть сюда… Кое-кто поговаривает, что у них объемы работы меньше в десятки раз и выходные они не все на работе проводят. (представляю, как ужаснутся сейчас читательницы, далекие от службы).

Прохожу вглубь коридора в поисках заветной двери. А вот и она. Золотая табличка с надписью ПРИЕМНАЯ. Фух.

– Так, Ева. Ты умная, достойная этого места девушка. Выше нос, – открываю дверь и захожу. На меня поднимает удивленные глаза типичная обитательница из фауны под названием «Приемная начальника». Секретарша – по-русски.

Здесь сделаю небольшое отступление. В нашей службе эти дамы за неимением подходящей должности в штатном расписании незаслуженно носят гордое звание судебных приставов-исполнителей. И пользуются всеми вытекающими из этого благами: классные чины, дополнительные дни отпуска, юридический стаж. А по факту все, что тебе нужно: готовить пару раз в месяц отчеты по статистике и на телефоне сидеть, а да – и почту разбирать входящую. Эх, но я бы так не смогла. Драйва нет у них. Совсем. А как у этой – так и подавно.

– Девушка, вы к кому? – хлопая своими нарощенными ресничками, спрашивает она.

– Я к Егору Анатольевичу.

– Вам назначено?

– Да, скажите – Гофман Ева Сергеевна. Я по вопросу перевода.

Окинув меня уничижительным взглядом, она поднимает трубку и, дождавшись ответа, что-то говорит начальнику. А я оглядываю кабинет. По всей видимости, «хранительница» наша – знатный растениевод. Кругом сплошные горшки с цветами. Чего тут только нет. Я даже названия не все знаю. Красиво. Уютно. Понимаю, чем целыми днями занимается мадам.

Продолжаю осмотр кабинета. У входа с двух сторон две двери. И ни одной таблички. По всей видимости, кабинет начальника и заместителя.

– Проходите, – говорит секретарша, а я вопросительно смотрю на нее, указывая пальцем на одну из дверей.

– Нет, вам туда, – указывает она на противоположную. И произносит это таким тоном, будто бы я чушь сморозила.

Делаю шаг навстречу, дверь неожиданно открывается и на пороге кабинета появляется он. Шикарный, лощеный, смотрящий на меня хмурым, немножко высокомерным взглядом. Мой новый начальник. До чего красив, гад. Я даже от неожиданности ойкнула. Нет, не поймите меня неправильно. У меня с самооценкой все в порядке. И марку я держать умею. Но… как бы это объяснить правильно… В нашем отделе работают обычные среднестатистические ребята. Парни и девушки, не имеющие слишком большого достатка (а кто еще пойдет на службу с зарплатой двадцать тысяч и графиком работы…24 часа в сутки?). Начальник мой – типичный начальник: пузатенький мужчина под пятьдесят. Крикливый, ворчливый, но понятный… свой. А этот… за версту от него роскошью тянет…деньгами, властью. Приплюсуйте к этому коктейлю его молодой возраст (лет тридцать-тридцать два) и внешность голливудского актера. Ох, вот и я о том же. Растерялась я. Стою, смотрю на него и не могу и слова выдавить из себя. А он издевательски изгибает бровь (видимо, ожидал, что я начну сыпать извинениями, а не молчать как рыба немая).