Геометрия моих чувств

Аннотация

В тот день я думала, что поймала удачу за хвост: повышение по службе, перевод в элитный отдел. Но уже в первый рабочий день на новом месте меня ждало серьезное испытание… Властные, сильные, с внешностью богов. Два лучших друга, в придачу оба – мои начальники. С первой нашей встречи они не воспринимают меня всерьез. Но жизнь странная штука… И вскоре я стану серьезным испытание их дружбы. А они – моего сердца.Содержит нецензурную брань.

Глава 1 Второе августа. Половина восьмого утра. Солнце палит нещадно. Пекло похуже, чем в самой преисподней. Кажется, что в легких не хватает воздуха. На остановке полно народу и я вынуждена вливаться в общий поток толпы в борьбе за место в только что подъехавшей маршрутке. За последние полгода вождения машины подрастеряла я навыки борьбы за место у окошка. Поэтому стою сейчас на одной ноге, на высоченной шпильке своих новеньких босоножек. Со всех сторон прижимают так, что можно и за поручни не держаться. Вот такое утро выдалось у меня в тот понедельник. Раньше я их не любила. Понедельники. Впрочем, как и все нормальные люди. Уже в вечер воскресенья у меня портилось настроение от осознания того, что уже завтра идти на опостылевшую работу. Так было до тех пор, пока с легкой руки моего брата я не стала государственным гражданским служащим. Судебный пристав. Звучат-то как, а? В свои 24 года, по еще девичьей наивности, я гордилась своей должностью и считала ее чуть ли не манной небесной. А то. Как я любила в теплые деньки после работы пощеголять в красивенькой форме. Короткая юбочка, приталенная рубашечка с погонами, на которых гордо восседают две звезды. Да, поначалу всем так кажется. Все в розовых тонах. А спустя год превратилась я в одну из железных, бездушных машин. Какая там хандра в воскресенье перед понедельником? У меня-то и выходных теперь не было. Работы – вал, голову поднять невозможно. Ежедневные планерки два раза в день (причем вечерние зачастую в двенадцать ночи) – бесконечное втаптывание суровым начальником в грязь. Все, что тебе нужно – сидеть с опущенной головой и с покаянным видом соглашаться с тем, что ты беспробудный идиот и придурок, не можешь сделать необходимые показатели. «Премию урежем, взыскание объявим». И все в таком духе. Поначалу очень обидно было выслушивать столь «лестные» слова. А потом я поняла, что это принцип такой просто. Круговая порука. Начальника на коллегиях гнет начальство, он в отместку гнет нас. Все справедливо…не придерешься. Так что по истечении года своей трудовой деятельности, я даже начала получать удовольствие от этого. В те редкие дни, когда у начальника хорошее настроение и ему не хочется собирать нас на очередной бред под названием совещание, я чувствовала себя немного обделенно. Не хватало очередной дозы дерьма. Шучу. Где-то в области правых ребер вибрирует мой телефон, находящийся в недрах сумочки, тесно прижатой ко мне. Кое-как извернувшись, достаю его, понимая, что в такую рань могут звонить либо начальство, либо мама. Увидев на дисплее самое родное слово, улыбаюсь и беру трубку. – Ева, алло! – кричит в трубку мама. – Привет, мам! – Ева, мне сейчас Тимурчик звонил. Говорит, ты вчера в аварию попала, – мама взволнованна как никогда. А я понимаю, что она не спала всю ночь. – Мам, все хорошо. Ничего страшного. Немножко крыло помяла, – спешу успокоить ее, костеря про себя языкастого братца. Тоже мне, артист. Хорошо хоть не сказал матери, что машина в хлам практически. – Доченька, как же ты теперь на работу ездишь? – Как все, мама, на автобусе. Мне не очень удобно говорить. У тебя все в порядке? – Да, доченька. Так получается, ты теперь не приедешь в выходные? – Приеду, конечно. Что за глупости? Разве я могу пропустить твой день рождения, мамуль? – Ну хорошо, а то я уже расстроилась, – облегченно вздыхает мама. – Я перезвоню тебе вечером, хорошо? Кладу трубку и пытаюсь продвинуться к выходу. Ненавижу общественный транспорт. Угораздило же меня вчера въехать в зад тому Форду. Что теперь с моим жучком делать? Бампер, крылья, радиатор и неизвестно, что еще повреждено. О сумме страшно подумать. Я, как вечный жмот, не раскошелилась в этом году на Каско. Эх, садовая моя голова. Выпрыгиваю на остановке и мелкими перебежками мчусь ко входу в отдел. Опрометью пробегаю по длинному коридору и быстренько открываю кабинет. У меня всего полчаса до планерки. А значит, нужно успеть дописать отзыв в суд к сегодняшнему заседанию и просроченный ответ на жалобу подготовить. Ирка-змея сто процентов шефу перед планеркой за жалобу доложит. А тот в последние дни особо не щадит меня. Включаю компьютер и пока этот «доходяга» грузится, настраиваю старенький кондиционер. Немного прохлады – и мозги встанут на место. – Привет, – слышится сзади голос моей соседки по кабинету, Ани. – Привет, Ань, – возвращаюсь к своему столу, бросая беглый взгляд на сотрудницу. – Ну и жара. Уже с утра тридцать градусов. Что ж днем-то будет?! – сокрушается она. – Днем будет ад. У меня два заседания впереди, а еще сегодня приемный день. Чувствую, вперед ногами меня вынесут отсюда, – смеюсь, открывая вордовский документ. – Куда там тебя вынесут? Тут все такие будут, доходяги, – хмыкает Анька. – Главное, что на взыскателей так жара не действует и на жалобщиков. Прут как тараканы на кусочек сахара, – бурчу я, не отрывая взгляда от монитора. – Гофман! – в коридоре слышится рев начальника. А я подскакиваю от испуга. Черт, не успела… Ирка – быстрая паршивка, видимо, доложила уже. Ну все, готовьте вазелин… Встаю из-за стола и, бросив «прощальный» взгляд на Аньку, встречаю ее испуганный. Выхожу в коридор. Возле дверей приемной стоит наш шеф, всем своим видом излучая негодование. – Гофман! Почему мне сейчас звонит начальник Межрайонки и спрашивает, почему ты не явилась на конкурс в отдел кадров?! Я не понял, тебе что, перевод уже не нужен?! – ревет он, с выпученными глазами. – Черт, – вырывается у меня помимо воли. – Андрей Борисович, но мне ничего не сообщили. – Что ты там мямлишь?! – еще сильнее свирепеет шеф, становясь красным, как сеньор Помидор. – Езжай в Межрайонку и оправдывайся, Гофман! Доказывай, что достойна места в этом отделе! – Но у меня заседание в суде через два часа! – Пусть Аня идет. Все, не морочь мне голову, – отмахивается от меня словно от назойливой мухи и, развернувшись, скрывается в своем кабинете. А я стою в шоке, не имея ни малейшего понятия, как совместить несовместимое. Мимо меня плавной походкой от бедра проходит (нет, правильнее будет сказать – проплывает) Ирка. Вышеупомянутая секретарша из приемной. – Ну что, добегалась, Гофман, – хихикает она. – Видимо, не очень-то ты приглянулась начальнику Межрайонки. Ее слова словно ушат холодной воды. Приводят в чувства лучше нашатыря. Ох, спасибо тебе, Ирочка. – Смотри ядом не подавись, – разворачиваюсь и захожу обратно в кабинет, думая о том, что самого начальника-то и не видела ни разу. Со мной ведь только кадры беседу проводили. За непродолжительное время своей трудовой деятельности в службе, я поняла одну простую истину. В любой системе государственных органов действует закон. Закон курятника. Слышали о таком? Так вот, звучит он так: Клюй ближнего, сри на нижнего. Простите мой «французский», но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Это я к чему… Межрайонный отдел по особым исполнительным производствам в нашей жалкой службе – единственное место, где ты можешь считать себя Человеком. В нем вроде как элита собрана. Попасть туда, наверное, так же сложно, как и на службу в ФСБ (утрирую). Без связей и отличных показателей не получится. У меня показатели в норме, слава Богу. А связи…нет у меня никого в соратниках, кроме родного брата. А он парень ушлый. Водит дружбу со всевозможными местными шишками. Хотя сам не сказать, что богат и влиятелен. Просто язык подвешен плюс природное обаяние. Вот он и похлопотал за меня с одним высокопоставленным человеком из Управления. Тем и объясняется столь быстрый перевод без личной беседы с непосредственным начальником. А когда в нынешнем отделе узнали новость о моем переходе, яд и грязь полилась со всех сторон. Начальника резко стало не устраивать качество подготовленных мной документов, скорость работы. Он докапывался до каждой запятой. А окружающие мегеры подливали масла в огонь, шепчась по углам. Придумывая мне различные пикантные моменты в биографию. Что только не говорили. И любовница начальника. И любовница главного среди главных (на уровне субъекта!) В общем, послушав их, в свои 25 я просто прожженная жизнью женщина. Я же относилась к этому по-философски. Как говорил один великий мудрец: Собаки лают, караван идет. *** Господи, кто придумал разместить отдел службы в старинном здании без лифта на четвертом этаже? Да тут один лестничный пролет длиннее, чем весь путь на небеса. Серьезно. Бедные мои ноги на десятисантиметровой шпильке. К последнему этажу мой макияж был похож на потекшее эскимо. Распущенные волосы липли к оголенной коже, сердце билось так быстро, что казалось – вот-вот выскочит из груди. А дыхание словно у заправского курильщика. «И мне придется преодолевать эту полосу препятствий каждый божий день?» – возмущалась я, прислонившись к стенке на лестничном пролете заветного четвертого этажа. Впереди огромная железная дверь на кодовом замке. Ух, ну и забаррикадировались. Точно на башню забрались. Сюда не любой взыскатель дойдет. Только тот, кому ну очень нужно. Хороший ход, кстати. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, уже приготовилась нажать на кнопку звонка, как дверь сама собой распахнулась и, едва не сбив меня с ног, из нее выскочили два парня в форменной одежде. – Ой, простите девушка, – улыбнулся мне один из них на ходу. – Да что уж там, – бурчу себе под нос, заходя в коридор. Необычная картина для работника обычного районного отдела. Пустой коридор (ни одного посетителя!), в конце которого небольшая зона для релакса (ну точно, буржуи): парочка мягких кресел и журнальный столик. Все цивильно: новенький ремонт, светлые большие окна. Ох, теперь мне еще больше хочется попасть сюда… Кое-кто поговаривает, что у них объемы работы меньше в десятки раз и выходные они не все на работе проводят. (представляю, как ужаснутся сейчас читательницы, далекие от службы). Прохожу вглубь коридора в поисках заветной двери. А вот и она. Золотая табличка с надписью ПРИЕМНАЯ. Фух. – Так, Ева. Ты умная, достойная этого места девушка. Выше нос, – открываю дверь и захожу. На меня поднимает удивленные глаза типичная обитательница из фауны под названием «Приемная начальника». Секретарша – по-русски. Здесь сделаю небольшое отступление. В нашей службе эти дамы за неимением подходящей должности в штатном расписании незаслуженно носят гордое звание судебных приставов-исполнителей. И пользуются всеми вытекающими из этого благами: классные чины, дополнительные дни отпуска, юридический стаж. А по факту все, что тебе нужно: готовить пару раз в месяц отчеты по статистике и на телефоне сидеть, а да – и почту разбирать входящую. Эх, но я бы так не смогла. Драйва нет у них. Совсем. А как у этой – так и подавно. – Девушка, вы к кому? – хлопая своими нарощенными ресничками, спрашивает она. – Я к Егору Анатольевичу. – Вам назначено? – Да, скажите – Гофман Ева Сергеевна. Я по вопросу перевода. Окинув меня уничижительным взглядом, она поднимает трубку и, дождавшись ответа, что-то говорит начальнику. А я оглядываю кабинет. По всей видимости, «хранительница» наша – знатный растениевод. Кругом сплошные горшки с цветами. Чего тут только нет. Я даже названия не все знаю. Красиво. Уютно. Понимаю, чем целыми днями занимается мадам. Продолжаю осмотр кабинета. У входа с двух сторон две двери. И ни одной таблички. По всей видимости, кабинет начальника и заместителя. – Проходите, – говорит секретарша, а я вопросительно смотрю на нее, указывая пальцем на одну из дверей. – Нет, вам туда, – указывает она на противоположную. И произносит это таким тоном, будто бы я чушь сморозила. Делаю шаг навстречу, дверь неожиданно открывается и на пороге кабинета появляется он. Шикарный, лощеный, смотрящий на меня хмурым, немножко высокомерным взглядом. Мой новый начальник. До чего красив, гад. Я даже от неожиданности ойкнула. Нет, не поймите меня неправильно. У меня с самооценкой все в порядке. И марку я держать умею. Но… как бы это объяснить правильно… В нашем отделе работают обычные среднестатистические ребята. Парни и девушки, не имеющие слишком большого достатка (а кто еще пойдет на службу с зарплатой двадцать тысяч и графиком работы…24 часа в сутки?). Начальник мой – типичный начальник: пузатенький мужчина под пятьдесят. Крикливый, ворчливый, но понятный… свой. А этот… за версту от него роскошью тянет…деньгами, властью. Приплюсуйте к этому коктейлю его молодой возраст (лет тридцать-тридцать два) и внешность голливудского актера. Ох, вот и я о том же. Растерялась я. Стою, смотрю на него и не могу и слова выдавить из себя. А он издевательски изгибает бровь (видимо, ожидал, что я начну сыпать извинениями, а не молчать как рыба немая). – Ева Сергеевна? – Господи, а голос у него какой… Я буквально ощутила электрические импульсы, поразившие мои нервные клетки. Жарко. Что же у них тут так жарко… Захотелось сбросить с себя все: блузку, юбку, лифчик, босоножки. Стоп, куда это меня понесло? – Д-да, – промямлила я онемевшими губами. А в ответ ни слова. Молча развернулся и отправился вглубь кабинета, как бы намекая открытой дверью, чтобы следовала за ним. Захожу в кабинет. Шеф подходит к своему столу (шикарному!) и, указав мне взглядом на рядом стоящий стул, усаживается в кожаное кресло королевских размеров. По сравнению с его безукоризненным внешним видом, поведением, мне кажется, что мне не хватает этого лоска. Слишком уж громко о паркет кабинета стучат мои каблуки, слишком узкая юбка не позволяет сделать шире шаг и побыстрее спрятаться от его изучающего, будоражащего взгляда. Страх, трепет…не побоюсь этого слова…вожделение. Я наконец-таки понимаю, что вызывает он во мне. К такому точно не обратишься: Борисыч. Как часто мы обращались к нашему пузатому шефу. Нет, это фрукт совершенно другой. И я пока ума не приложу, как правильно его почистить и разделать, для того чтобы съесть, не испортив должного наслаждения. – Итак, Гофман Ева Сергеевна, расскажите мне, почему вы не явились на сегодняшний конкурс в отдел кадров, заставив меня краснеть перед членами приемной комиссии, – тон его, словно лед. Холоден и колок. И взгляд такой. Вот честно, с большим удовольствием сейчас забралась бы под стол и просидела там весь наш разговор. Только бы не видеть этого осуждающего взгляда. Кстати, вожделение словно водой смыло, оставив лишь страх. – Егор Анатольевич, произошло обидное недоразумение. Дело в том, что в разговоре с начальником отдела кадров мне было сказано, что меня оповестят о дате и времени проведения конкурса. Но никакой информации я не получала, – стараюсь говорить уверенно, смотря прямо в глаза. Нет уж, пусть не думает, что меня так легко запугать. Пуганые мы. Егор Анатольевич берет в руки лежащий на столе дорогущий паркер и крутит его в длинных смуглых пальцах, задумчиво глядя в раскрытый перед ним ежедневник (конечно, с позолоченными краями страниц). – Ваш начальник очень необязательный человек. Я лично доводил до его сведения о времени и дате конкурса. Я улажу этот вопрос, – говорит он и поднимает трубку телефона, набирая незамысловатый трехзначный номер внутренней связи. – Юлия Вячеславовна, зайдите, – тем же арктическим тоном говорит он и кладет трубку. – Почему не по форме? – спрашивает он, подняв на меня тяжелый взгляд. – Так мы форму только на приемные часы одеваем и на исполнительских действиях, – развожу руками, удивляясь его вопросу. Разве не все так делают? – Форму носить полный рабочий день, – делая пометки в ежедневнике, отвечает он. – Хорошо, – соглашаюсь. А про себя думаю: «Конечно. Тут у тебя в кабинете райский уголок: прохладный воздух от новенького сплита и приятная тень от закрытых жалюзи на окнах. Попробовал бы посидеть в душном кабинете в одежде, сшитой из мешковины. Носящей гордое название Форма. Слышится одиночный стук и следом дверь приоткрывается. – Егор Анатольевич, вызывали? – на пороге стоит худенькая блондинка. – Юлия Вячеславовна, вот Ева Сергеевна. Будет работать на вашем участке. Вам необходимо до вечера ввести ее в курс дела, передать исполнительные производства. На планерке отчитаетесь. – Хорошо, – она разворачивается и выходит из кабинета. Я же сижу не двигаясь. Пытаюсь переварить информацию. Что, простите? До вечера? А, как бы, у меня своя работа. Суды, должники, взыскатели. Шеф отрывает взгляд от ежедневника и смотрит на меня, вопросительно изгибая брови. Мол, чего расселась? Неясно, что ли? – Егор Анатольевич, но у меня куча работы в отделе. Судебные заседания, прием граждан. Я не передала никому свои производства, – понимаю, что моя речь больше смахивает на детский лепет. Но, серьезно, можно хоть чуточку понимания? – Я не понял, вам нужна эта должность? – все с тем же спокойным выражением лица, все тем же ровным, но убийственным тоном. – Нужна, – киваю, для пущей убедительности. – Тогда не пойму, почему вы все еще здесь. Ну все. Это хамское отношение напрочь портит впечатление о нем. Напыщенный индюк. Тоже мне, глава секретной службы. С гордым и независимым видом поднимаюсь со стула, и бросив на прощание ледяной взгляд. Я тоже могу быть холодной стервой. Только попроси, милый. Неспешным шагом направляюсь к двери. – Сегодня будет готов приказ о назначении вас на должность. С завтрашнего утра вы должны быть на рабочем месте, – летят вдогонку его слова. Вроде как послабление, можно ли считать это первой победой? Ничего не отвечаю, выхожу за дверь. Не буду долго и нудно рассказывать о том, как прошел день знакомства с новой должностью. Скажу одно, Юлия Вячеславовна оказалась такой же малословной, как и начальник. Вся ее ознакомительная миссия ограничилась указанием на настенный шкаф сзади ее (моего будущего) рабочего места, наполненный до отказа папками с производствами. – Читайте, знакомьтесь, мне совершенно некогда. Хотелось ей ответить, что мне как бы тоже совершенно некогда и тоже нужно бы завершить свой участок работы. Но слова напыщенного индюка Егора Анатольевича напрочь лишили меня надежды на спокойную ночь. По всей видимости, придется вместо сна ехать в отдел и делать свою работу. Так мы и сидели: я изучала производства, параллельно отвечая на бесконечные звонки на сотовый от загруженной моими проблемами Аньки, Юлия Вячеславовна с до безобразия деловым видом работала за компьютером. Ближе к обеду в кабинет завалили два моих будущих соседа. Именно те парни, что чуть ли не снесли меня на входе в отдел. – О, привет еще раз, – присаживаясь за стол напротив моего, улыбается тот, что снизошел тогда до извинений. С громким хлопком он бросает на стол увесистую папку, не сводя с меня изучающего взгляда. – Привет еще раз, – улыбаюсь ему. Парень примерно моего возраста, может, чуть старше. На пальце сияет обручальное кольцо, а на губах довольная улыбка. Что может поднять настроение судебному приставу? Правильно, изъятие имущества должника. Зуб даю, с исполнительных действий явились. – Юлия Вячеславовна, новую кровь готовите? – спрашивает «улыбчивый» парень. – Некогда мне никого знакомить. Своих проблем невпроворот, – бурчит девушка, не отрывая взгляда от монитора. Реакцией на столь странную в данной ситуации агрессию девушки служит дружный смех ребят. Второй парень, сидящий справа от меня, подает голос. – Я Илья, а это Жорик, – указывает на второго. – Ева. – Ева Сергеевна, – подает голос деловая Юлия. И что за привычка у них всех по имени-отчеству величать. Ребята кивают с хитрыми улыбками на губах. – Илья Валерьевич, – слышится мужской голос со стороны двери. Повернув голову, вижу стоящего у входа в кабинет мужчину в форме. Руки в карманах, взгляд хмурый. Вроде бы симпатичный, но, не пойму отчего, мне становится не по себе от его присутствия. – Да, Кирилл Александрович, – с серьезным видом отвечает Илья. – Ну что, как изъятие прошло? – спрашивает он. (Я ж вам говорила, с изъятия приехали). – Практически половину стада изъяли. Завтра продолжим. – С Торгующей проблем не было? – Все в порядке. Честно говоря, скажу я вам, чего только в моей практике не было, но свиней не арестовывал еще никогда. – Все бывает в первый раз, – хмыкает Кирилл Александрович. – После обеда принесите мне акт посмотреть, – удаляется он из кабинета. Дальше работа протекает в привычном ритме. Замечаю такую картину. Как только деловая Юлия выходит из кабинета, ребята тут же начинают хихикать и сыпать только им понятными приколами. По всей видимости, последние несказанно рады избавиться от этой мадам. На меня же посматривают подозрительно, прощупывают почву, так сказать. Вечером мне «посчастливилось» увидеть, как в этом отделе проходит вечерняя планерка. Все то же самое. Знакомое уже ощущение себя полным идиотом, можно даже сказать, ошибкой природы. Только унижают здесь более изощренным способом. Ни тебе криков, ни оскорблений. Мой новый шеф, по всей видимости, отличный психолог. Ибо без единого выстрела способен положить на лопатки всех до единого. Мы сидим на стульях, принесенных из своих кабинетов вокруг стола начальника. По центру, на своем королевском кресле восседает шеф, справа от него на приставном стуле, с напряженным выражением лица Кирилл Александрович. По всей видимости, он и есть его заместитель. Каждый пристав по очереди отчитывается перед начальником о результатах трудового дня. Когда очередь доходит до меня, я, насмотревшись на предыдущих, нервно сотрясаюсь. Все дело в атмосфере, царящей в кабинете. Для понятности ситуации скажу так… градус напряжения и враждебности в кабинете будет повыше, чем на международных конференциях стран евросоюза. – С завтрашнего дня у нас новый сотрудник. Гофман Ева Сергеевна, – переводит на меня свой убийственный взгляд начальник, представляя окружающим. – Ева Сергеевна, сегодня вы должны были войти в курс дела. Расскажите нам вкратце об исполнительных производствах, переданных вам. Что, простите? И что мне ему ответить? Что половину дня я тупо читала их? И даже общий список не видела, потому что базу на компьютере занимала деловая мадам. Черт. Ну вот опять, в глазах этого индюка высокомерного выгляжу полной дурой. И где справедливость? Мямлить не хочется. Цифр я не записала. Решаю импровизировать. – Егор Анатольевич, моя работа по ознакомлению продолжается. Разрешите отчитаться завтра. – Вы хотите сказать, что за целый рабочий день не смогли разобраться? Сколько, вы говорите, у вас стаж работы в службе? Помните то чувство, когда в детстве тебя вызывают к доске, а ты ни слова не знаешь из параграфа. И стоишь полным идиотом у доски, пока весь класс ржет над тобой, а учитель щедро поливает дерьмом твою голову. Вот точно так же было сейчас со мной. Нет, он и здесь не назвал меня идиоткой или безмозглой (как сделал бы простой и понятный Борисыч). Он просто не прекращал задавать вопросы, для того чтобы всем стало ясно об уровне моего интеллекта. Мне же хотелось просто сползти под стул и так же ползком покинуть кабинет. – Останетесь после планерки, – закончил он свою уничижительную речь. На лице ни одной эмоции. Холодный взгляд, суровый тон. В отличие от заместителя, сидящего рядом. Тот уж точно получает истинное наслаждение от унижения новенькой девчонки. Мерзкий тип. Опускаю взгляд и с пылающими щеками сижу остаток планерки. Через сорок минут начальник объявляет конец рабочего дня и все тут же подскакивают с мест, спеша на выход. Я, как и велено, остаюсь в кабинете. Противный Кирилл Александрович и не думает удаляться со всеми – по всей видимости, жаждет поприсутствовать на линчевании. Шеф что-то пишет в ежедневнике. Поднимает взгляд и, найдя меня, все еще сидящую в дальнем углу кабинета, указывает на место возле себя. – Кирилл Александрович, какие-то вопросы? – поднимает он на него столь же суровый взгляд. Ясно, как пить дать – не по духу начальнику его заместитель. Ни капли уважения в тоне, обращенном к нему. – Да, я насчёт завтрашних исполнительных действий. По Калининой. – Я вас позже вызову, идите. Тот встает и с противной улыбкой на лице покидает кабинет. А я ставлю плюс пять баллов шефу за то, что избавился от назойливого зеваки. Несколько долгих томительных секунд мы молчим. Я боюсь даже взгляд на него поднять. Сижу, старательно пялюсь в гладкую поверхность до блеска отполированного стола. И как так получилось, что снова выгляжу в его глазах дурой набитой. Ох и не заладился денек с самого утра. – Ева Сергеевна, я хотел бы прояснить ситуацию, – откидывается он на спинку кресла, принимая расслабленную позу. – Вижу, что вы не до конца понимаете ее серьезность. Наш отдел занимается исполнением производств, сумма взыскания которых составляет свыше миллиона рублей. Соответственно, взыскатели в основном – лица зачастую высокопоставленные. Суммы долга порой доходят до миллиардов рублей. Должники также отличаются от контингента, с которым работают районные отделы. Здесь нет алкашей-алиментщиков, алкоголиков и тунеядцев. Здесь в основном бизнесмены, организации, в штате которых несколько десятков юристов. Уровень вашей подготовки должен соответствовать уровню. Я всегда очень ответственно подхожу к выбору кандидатов. Но в вашем случае так получилось, что приняли вас без предварительных процедур. И я начинаю думать, что мы слегка поторопились, – с громким стуком ручки о стол он вколачивает последние отголоски моего уважения в землю. – Егор Анатольевич, дайте мне шанс доказать, что я подхожу вам. Поверьте, сегодняшние события – результат неудачного стечения обстоятельств. Я ответственный и исполнительный работник, – вроде должен быть запал в моей речи, но увы, я так устала, что получается как-то тихо и обреченно. Шеф молчит…буравит взглядом. – Хорошо, завтра в девять утра вам необходимо быть на аресте имущества. В одном из ваших производств есть должники Калинина Вера Павловна и Калинина Анна Олеговна. Вы выезжаете на адрес их регистрации. Торгующая организация уже осведомлена. Не подведите на этот раз. Крайне важно все сделать правильно, – он наклоняется ко мне, опираясь локтями о поверхность стола, и не сводит с меня выжидающего взгляда. – Я не подведу, Егор Анатольевич. – Свободны, Ева Сергеевна, – опускает взгляд, теряя ко мне интерес. Не подведу его и себя в первую очередь. Только впереди еще предстоит найти это производство, изучить его и за ночь доделать свои долги в прежнем отделе. А завтра в девять утра бодрой как огурчик быть по адресу на аресте. Ничего сверхъестественного. Обычный рабочий день судебного пристава. Глава 2 По сравнению с сегодняшним днем, вчерашний показался мне просто праздником. Когда входная дверь дома должницы захлопнулась передо мной с громким стуком, защемив при этом мою правую ногу, я поняла, что мой новый шеф – напыщенный индюк – вместо обещанного шанса на проявление себя в очередной раз посмеялся надо мной. Пытаюсь отмахнуться руками от разноцветных звезд в глазах. Не могу наступить на ногу из-за дикой пульсирующей боли. Заторможенный после бессонной ночи мозг никак не хочет думать над дальнейшими действиями. – Ничего удивительного, – хмыкает только что подошедший сотрудник торгующей организации, все это время старательно дожидающийся меня внутри салона грузовика. – В смысле? – спрашиваю резче, чем следовало. Ничего не могу с собой поделать, просто уже надоели все эти загадки и издевательское отношение окружающих. – В смысле – странно, что старший вас одну отправил, – хмыкает мужчина, не обратив внимания на мой недружелюбный тон. – У этой мадам с головой проблемы. К ней только со спецназом суются. Да и то… – замолкает он, закидывая в рот несколько семечек. Нашел время завтракать. – Что «и то»? – теряя последние крохи терпения, спрашиваю его. – В прошлый раз, когда мы костюмы из ее магазина изымали, она творила жуткие вещи, – выплевывая кожуру, усмехается он. – Ребят из спецназа кипятком поливала, пока пристав вещи описывала, а одному из парней дочка ее сумасшедшая ногти наращённые в ладонь вонзила. – Дочка – это Калинина Анна? – открыв папку с производством, ищу ее данные. – Да, она самая, – кивает мужчина. Вроде как ведущая модель в ателье Калининой-старшей. – Вы бы лучше это…ехали в отдел обратно. Попросите начальника задействовать спецназ. И без видеосъемки с этими дамами никак нельзя, – качает он головой, переводя взгляд на дом должницы. – Спасибо за совет. Думаю, перенесем на завтра. Я вас наберу сегодня после обеда, уточню время, – прощаюсь с мужчиной, понимая, что ловить здесь больше нечего. Чертов начальник. Неужели язык бы отсох предупредить меня о мадам этой? Нет, вы не подумайте, я далеко не размазня. Я человек, привыкший к не очень радужному приему. Чего только не было в моей практике. Но в первый раз в жизни я встречаю столь явную подставу со стороны сотрудников. Чувствую, в новом террариуме змеи-то поядовитее будут. К тому времени пока я добралась до отдела, солнце находилось в зените. Да уж, без машины жить просто невозможно. Нужно бы попросить брата помочь с ремонтом. Хотя поначалу не хотела лезть к нему с очередными проблемами. Но так уж получилось, что в моей жизни он единственный рыцарь, готовый прийти на помощь. А тем временем в отделе меня ждал новый сюрприз. – Да уж, чем дальше в лес, тем чудеснее, – поставив сумочку на свой рабочий стол, устало вздохнула я, обнаружив, что бывшая хозяйка рабочего места уволокла с собой даже компьютерную мышку. Ситуация, как всегда, лучше не придумаешь. В коридоре очередь из посетителей, а я даже постановление не могу напечатать. И куда бежать? Кого просить? Мои веселые соседи по кабинету упорно делали вид, будто не замечают проблемы. Ладно, чего уж там. Справимся. Слава Богу, первый посетитель оказался вполне адекватный мужчина (бизнесмен), явившийся за постановлением о снятии ограничения выезда за пределы страны в связи с погашением долга. Видимо, ему очень нужен был этот документ. Так что, спустя двадцать минут после ухода, он вернулся с новенькой мышкой и коробкой пирожных. Тут уж сам бог велел, выполнить сию минуту его просьбу. Так что к концу обеденного перерыва я разобралась со всеми посетителями. Посмотрев на часы, поняла, что остаюсь сегодня без обеда совсем. Собралась было огорчиться данной перспективе, но звонок рабочего телефона не дал отвлечься от дел. – Ева Сергеевна, зайдите, – суровый голос шефа, доносящийся из трубки, посылает тысячи разрядов по моему уставшему организму. Черт, совсем забыла, что так и не отчиталась перед ним. Поправив макияж и приведя себя в порядок, хватаю ежедневник и мчусь в приемную. Ох, чувствую, сейчас что-то будет. В приемной все на том же месте, сидя в зарослях своих личных джунглей, приветливо кивает мне секретарша Нина. Не ожидая такой дружелюбности с ее стороны, я даже слегка теряюсь. Задумала чего, что ли? – Заходи, чего замерла? Только у него Кай, – потешается она с моего потерянного вида. – Кай? – продолжаю стоять аки столб соляной и таращусь на нее непонимающе. – Харченко Николай Германович – заместитель главного судебного пристава, – произносит она нараспев, видимо, считая, что по-другому я не усвою информацию. – А почему Кай? – Ох, из какого леса ты вылезла, деточка? – и вздыхает так драматично. – Ладно, потом зайди, я тебе расскажу, – подмигивает она. А мне на ум приходит недавний случай в прошлом отделе. Один из наших приставов сдавал аттестацию и ему «повезло» как никогда. Впервые за многие годы, среди членов комиссии оказался вышеупомянутый Харченко Николай Германович. Так вот, парень вернулся в отдел реально поседевшим. Сдать-то сдал. Но, с его слов, во время экзекуции трижды хотел пойти и написать заявление по собственному желанию, только бы прекратить эти пытки психологические. В общем, Николай Германович – мужчина с наводящей ужас репутацией. Легенд о нем куча. И все они одна страшнее другой. Вот уж, Ева, везет так везет. Но, как говорится, с подводной лодки бежать особо некуда. Так что собираюсь с духом, стучусь и открываю дверь. – Входите, – суровый голос шефа теперь кажется мне писклявым мяуканьем котенка. Захожу в кабинет. Егор Анатольевич сидит на своем месте. Рядом с шефом, на месте, где на планерке восседал наш зам, сидит господин Харченко. Только этот мужчина смотрится совсем по-иному. Даже мой индюк-начальник по сравнению с ним кажется шутом придворным. Перед мужчиной на столе небольшая чашечка с кофе. Поза расслабленная, лицо сосредоточенно. Взгляд цепкий. Изучает меня. Хищник. Матерый такой. Знаю, что ему лет сорок, но так и не скажешь. Выглядит моложе. Ни капли смазливости во внешности. Но сексом от него так и веет. Вот, честно вам говорю, помимо дрожи в коленках от страха, от одного его вида у меня белье насквозь промокло. Черт, да что ж не так с этим отделом? – Со мной сейчас связался директор торгующей организации. Вы не произвели арест? – холодный тон моего начальника отрывает от созерцания Кая (просто не могу его по-другому назвать, настолько этому мужчине идет данное прозвище). – Не произвела, – выпаливаю так легко и непринужденно. В первые секунды даже Егор Анатольевич теряется от неожиданности. – Ева Сергеевна, – его тон не повышается ни на один децибел. Но мне нестерпимо хочется зажать уши руками, чтобы не слышать разочарования в его голосе. – Вам было дано простое поручение. Вы не оставляете мне выбора, – и снова этот ровный, холодный тон. Так говорить может только очень уверенный в себе человек. Кай, все это время изучающий мои голые ножки, выглядывающие из-под короткой юбки, резко теряет ко мне интерес и, достав телефон из кармана брюк, что-то внимательно там ищет. Я молчу. Они молчат. Егор Анатольевич смотрит на меня в упор. Словно я самое большое разочарование в его жизни. Кай меланхолично пялится в сенсорный экран. И тут мой чертов синдром отличницы буквально бурю во мне подымает. Я ведь не такая! Я умная, трудолюбивая, знающая свою работу. А они, два хлыща, два пресытившихся жизнью мужика устроили мне, двадцатипятилетней девушке, линчевание. – Егор, чего ты с ней носишься? Заявление на стол и поручи это кому-нибудь толковому. Что я должен сказать управляющему банка? У нас все сроки с по Калининой вышли, – не поднимая глаз с телефона, говорит он Егору Анатольевичу. Шеф не спускает с меня тяжелого взгляда. «Ну все, – хмыкаю про себя, злобно косясь на Кая. – Лучше бы ты не говорил этих слов. Теперь ты в вечном списке врагов моей жизни, и вид твой сексуальный не спасет». – Пишите заявление, дела передадите Илье … – говорит Егор Анатольевич и опускает взгляд, вздыхая. И тут, как говорится, Остапа понесло. А что? Терять-то нечего теперь. – Егор Анатольевич, – поворачиваюсь к шефу и произношу его имя нарочито громко, делая тем самым акцент на том, что обращаюсь только к нему. – Я слышала о том, что в вашем отделе в первую очередь ценится профессионализм. Но тот факт, что вы даже не сообщили мне о возможности пользоваться услугами спецназа, что должница по данному производству – личность крайне агрессивная, заставляет усомниться в методах вашего руководства. Отправив меня одну, вы просто посмеялись надо мной. И если это и есть верх профессионализма, я и сама не хочу работать под руководством такого человека! – четко, с расстановкой, с интонацией произношу я. И, не дав возможности что-либо ответить мне, выхожу из кабинета, не забыв от души хлопнуть дверью на прощание. Грохот стоял на весь отдел. Что ж, теперь уж точно, только заявление меня спасет, а то и по статье уволят. Нина огромными от удивления глазами смотрит на меня. Я на нее. Но в моих глазах ни капли удивления. В них скапливаются слезы. – Так, подожди, – заметив мое пограничное состояние, она вскакивает из-за стола и, схватив трубку телефона, набирает чей-то номер. – Наташа, зайди пожалуйста. Подмени меня на пятнадцать минут, – говорит она, судя по всему, девушке из делопроизводства. Через несколько секунд в приемную забегает миниатюрная брюнетка с коротеньким каре и большими очками на глазах. Муха-цокотуха, не иначе. – Посиди. Если шеф меня искать будет, скажешь, что сейчас буду. – Пошли, – не дав возразить, она хватает меня под локоть и ведет в сторону какого-то кабинета. Мы заходим внутрь и, оглядевшись по сторонам, я понимаю, что это кухня. – Что случилось? – указывая мне на стул у окна, спрашивает Нина. – А тебе интересно? Или это риторический вопрос, – хмыкаю я, но послушно приседаю. Не знаю почему, но решаю довериться ей. Все равно ведь хуже не будет. Да и Нина – первый человек из отдела, проявивший ко мне хоть чуточку дружелюбия. – Ты чего мелешь? Конечно, интересно, – она подходит к холодильнику и, открыв его, берет с дверцы какой-то пузырек. Открывает крышку, капает жидкость в стакан. – Меня только что уволили. – За что? – спрашивает Нина, протягивая мне стакан, в котором, по всей видимости, лекарство. Она что, действительно думает, что я это буду пить? – Яд? – вырывается со смешком. – Боюсь огорчить тебя. Всего лишь пустырник. Пей давай и рассказывай. – Я не смогла произвести арест имущества Калининой. Она мне даже дверь не открыла. А этот…тоже мне начальник. Хоть бы словом обмолвился про спецназ… У нас-то, в районных отделах, свои приставы из суда, их и берем, если что, в помощь. У вас таких нет, – пожимаю плечами и, принюхавшись к тёмно-коричневой жиже, решаю все-таки опрокинуть ее в себя. – А Юлька чего не рассказала тебе о Калининой? У нас про эту мадам байки ходят в отделе. – Она мне вообще ни слова ни о чем не говорила! – восклицаю, чувствуя непомерную обиду на всех в радиусе четвертого этажа. Кроме внезапно подобревшей Нины, конечно. – Вот выдра… – сокрушается моя утешительница. – Она уходила от нас со скандалом. Шеф ее поганой метлой гнал. Видимо, решила пакость на прощание сделать. Не думаю, что Егор Анатольевич знает о том, что она так поступила с тобой. Почему ему не сказала? – Не привыкла жаловаться, – шмыгаю носом. – Калинина хоть не набросилась на тебя? – Нет, ерунда, – отмахиваюсь, вытирая слезы. Потекшая тушь остается черными разводами на руке. – Это тебе еще повезло. По этим дамам психушка плачет. – Ты не в курсе об этом производстве? Судя по документам, она с дочками набрала кредитов в двух банках на пять миллионов. И не выплачивает уже больше года. – Все правильно. Она бизнес замутила. Ателье. Шьет дорогую одежду для богатых клиентов. У них в семье единственный адекватный человек был – ее муж. Он один деньги в семью зарабатывал. Дамы его привыкли жить на широкую ногу. Ни в чем себе не отказывать. Внезапно глава семейства умирает. И женщины не находят иного выхода… Тупо набирают кредитов, не думая о том, чем отдавать потом. Ведь шитье ее, честно говоря, особой прибыли не приносит. Но Калининых ничего смутить не может. Королевны по сей день пользуются услугами домработницы. Тачки у каждой крутые. Я знаю, что на машины как раз таки наложили арест. У младшей изъяли мини купер. А мамаша свою спрятала. Дознаватели, кстати, собираются на нее 312-ю возбуждать. За сокрытие арестованного имущества. Так что тебе к ней только со спецназовцами и не ждать теплого приема. – Я поняла уже, – хмыкаю, чувствуя, что наконец-таки отпустило меня. В голове так ясно и в душе спокойно стало. – Только вот поздно. Я заявление писать буду. Не нравится мне ваш начальник, – пожимаю плечами, прикидывая в уме шансы на возвращение в старый отдел. – Ты это зря, – хмурится Нина и, приоткрыв дверь, выглядывает в коридор. – Егор Анатольевич строгий. Местами слишком, но он справедливый. И премиями балует хорошо. Он же преемник Кая! Три года на этой должности уже. При Егоре Анатольевиче, кстати, еще цветочки. Кай – вот кто настоящий цербер. – Так они друзья? – удивляюсь я, хотя пора бы уже перестать. – Еще какие, – ухмыляется Нина. – Почему его Каем называют? – Да потому что сердца у него нет. Чёрствый и бесчувственный он. Ни с кем и ни с чем не считается. Вот его точно не разжалобишь. Вообще удивительно, как они с нашим шефом дружат. Совершенно ведь разные. – А по мне – так одинаковые, словно близнецы, – смеюсь я, выходя из кухни вслед за Ниной. Возвращаюсь к себе и устало опускаюсь на стул. Что теперь делать? Собирать манатки и ехать в кадры с заявлением? Или надеяться на чудесное прозрение начальника? Хотя прозрение навряд ли случится. Особенно после моего концерта и фееричного хлопка дверью. Нет, эти снобы не простят. Абсолютную тишину пустого кабинета разрывает звонок рабочего телефона. А у меня сердце от страха биться перестало. Ну все, Гофман, час расплаты пробил… – Да, – слетает безжизненно с онемевших губ. – Ева, тебя шеф вызывает, – шепчет в трубку Нина. Теперь мое сердце выдает под 140 ударов, крича о том, что лучше бежать отсюда без оглядки. Но я, привыкшая прислушиваться к разуму, приглушаю «вопли», рвущиеся из груди и, борясь с дрожью в пальцах, привожу себя в порядок. Губы подкрасим, прическу поправим. Помирать, так при полном параде. Захожу в приемную. Нина кивает мне головой, показывая жестами, что Кай уже ушел. Спасибо тебе, изменчивая госпожа-удача, хоть здесь ты меня не подвела. Вдыхаю полную грудь воздуха, и на выдохе открываю дверь и захожу внутрь. Шеф стоит спиной ко входу. Смотрит в окно, приподняв одной рукой жалюзи. Другая рука – в кармане брюк. – Готовьте служебку на начальника Специализированного отдела. Завтра в девять утра вам будет выделено десять бойцов, – говорит он, даже не обернувшись ко мне. А у меня словно камень с плеч, и жить так сразу захотелось. «Сразу бы так», – а это в моей голове сарказм очухался. Где ж ты был, когда хозяйке смерть грозила… Вслух же произношу корректное и лаконичное: – Мне нужны двое понятых. Но эта реплика, словно красная тряпка на быка. Повернувшись ко мне, шеф смотрит меня так… словно я и правда – самое большое разочарование в его жизни. – Это я вам должен предоставлять?! – ой, а теперь кричит на меня. Оказывается, вот какой у него голос мощный… аж в ушах заложило и голова в плечи втянулась. Поняв, что вышел из себя, он замолкает, и, сделав глубокий вдох, произносит прежним, сдержанным тоном. – Хотя бы этот вопрос вы можете сами решить? – Могу, – киваю прежде, чем слово слетает с губ. Ох, как хочется поскорее покинуть его кабинет. Что-то душно здесь, дышать нечем…и в глазах темнеет. – Возвращайтесь на свое рабочее место, – усаживается он за стол, и снова взгляд в ежедневник. – И, Ева Сергеевна, я надеюсь, вам не нужно объяснять, что ваше поведение здесь было крайне непрофессиональным. Подобного происходить не должно. Дверьми хлопать вы можете у себя дома, перед своим любовником, – и смотрит так на меня, с вызовом, с превосходством. – Нет у меня любовника. Я могу идти? – слова вылетают из меня раньше, чем включается мозг. – Идите, – не замечает или делает вид, что не замечает моего хамства. А я решаю не гадать и пулей вылетаю из кабинета. Закрываю дверь плавно и медленно. А это мое чувство юмора проснулось. Нина занята разговором с посетителем, но увидев меня, вопросительно кивает головой. – Все нормально. Заходи, как освободишься, – шепчу ей и возвращаюсь в кабинет. Остаток дня занимаюсь ежедневной рутиной. Готовлю постановления, возбуждаю исполнительные производства. Соседи по кабинету снова на исполнительных действиях. Не представляю, как они свиней арестовывают. Вот уж, избавьте от такого счастья. – Привет, Барби, – ну вот, вспомнила о них… В кабинет входит Жорик с красным лицом и огромной папкой в руках. Бросает тяжелую ношу на поверхность своего стола и подставляет лицо прохладному потоку воздуха из сплита. «Зажарились, бедняги, на бескрайних колхозных полях, выполняя государственный долг», – хихикаю про себя, глядя на сотрудника. – Привет, чего это я Барби? – Мы тут с Илюхой подумали и решили, что больно ты на Барби смахиваешь. Мелкая и худая, – говорит он, поворачиваясь в мою сторону. – Вы мастера комплиментов, – хмыкаю я. – Нет, подожди. Давай разберемся, – Жора подходит к моему столу и, схватив ручку из подставки, присаживается на краешек. – У нас заведено каждому иметь свое прозвище. – Не заметила, – смеюсь я. – По-моему, у вас тут все до жути официальные. Строго по имени-отчеству. В ответ на мои слова Жора морщится. – Это ерунда все. В нашем кабинете действуют свои законы. И один из самых главных гласит: каждой твари…по прозвищу, – говорит с таким видом умным. Решаю подыграть ему, поддерживаю этот несуразный разговор. – И какое же первое правило? – Первое правило: все, что происходит в этом кабинете, остается в кабинете. То есть никакого стукачества и доносов. – Поддерживаю. И какие же у вас прозвища? – У Илюхи – Жижа. От фамилии – Киселев. Сначала был Киселем, а потом стал Жижей, – поясняет он мне. А я слушаю это и думаю о том, что в моей жизни всегда так. Все в крайности. То террариум в кабинете, то детский сад – штаны на лямках. – А какая у тебя? – спрашиваю, отворачиваясь к монитору компьютера. – У меня Котопес, – хмыкает Жора. Не знаю, хочу ли знать причины столь странного прозвища. Но не успеваю ничего сказать. В проеме кабинета появляется запыхавшийся Илья. – А сейчас узрите, товарищи! – восклицает он, занося в кабинет бюст Ленина в половину его роста. – Что это? – спрашиваю его, а в голове закономерный вопрос: как он один дотащил до четвертого этажа эту «дуру» огромную?! – Владимир Ильич, – говорит наш Капитан Очевидность и ставит бюст на свой рабочий стол. – Наш новый сотрудник. Вот, – восклицает, восторженно рассматривая его. Перевожу взгляд на Жорика. Он крутит у виска, кивая в сторону Ильи. Хихикнув, возвращаюсь к печатному документу. Спустя час наш Ленин обзавелся солнцезащитными очками, бейсболкой с надписью Чикаго Буллз и сигаретой. А дальше была делегация народу для фотосессии с новым соседом. Вывод напрашивался сам собой: соседи мои – личности творческие и любящие посмеяться от души. А жизнь-то налаживается. Вот бы еще завтра с гражданкой Калининой разобраться и вообще отлично будет. Вечером попадаю домой непозволительно рано для государственного служащего. В телефонном разговоре с мамой сообщаю ей радостную новость о переводе. Умалчиваю о странностях начальства и сотрудников. Мама готовится к нашему с Тимуром приезду на выходные. К сожалению, мы с братом не можем слишком часто проведывать ее. И в жизненных планах у меня на первом месте приобретение своей жилплощади в городе и переезд мамы. Заберу ее, чего бы мне это ни стоило. Этой ночью сплю сладко и крепко, как младенец. И на следующее утро бодрее всех огурцов. И вот он. Мой час икс. Половина девятого утра. Я стою перед заветной дверью (вчера так и не открывшейся для меня). Позади меня десяток бравых ребят в бронниках, с автоматами наперевес (этакие универсальные солдаты). Ох, как хочется сфотографироваться для странички в соцсети. Но, не время. Беру свою разгулявшуюся (некстати) фантазию в руки и стучу в дверь. В ответ на что из глубины дома слышится поток матерных слов. Эта женщина похлеще любого алкоголика изъясняется. – Ну что, Ева Сергеевна, наш выход? – спрашивает меня Олег Викторович – командир ребят. Поворачиваюсь к ним. Верные воины, готовые кинуться в бой в любую минуту, все как один смотрят на меня. Ждут команды. (И никакого сарказма. Я и правда – сражена). Ох, аж дух захватило от сосредоточения такого количества тестостерона. – Ваш выход, – киваю, пытаясь, чтобы голос звучал по-взрослому. Мужчины тут же рассредоточиваются. Старший жестикулирует им, указывая на позиции, которые ребятам необходимо занять. А у меня впервые в жизни мандраж внутренний. Что если напутаю, забуду чего? Ни разу еще не была участницей такого «масштабного» действа. Поддержка бы сейчас не помешала. И тут, как по мановению волшебной палочки, у дома должницы, рядом с газелью спецназовцев останавливается черный Рейндж Ровер. А из него с гордым видом выходит мой шеф. Вот так поворот… Не ожидали? Я – точно нет. Заметив его прибытие, из салона своего грузовика выпрыгивает работник торгующей организации. Шеф тратит на мужчину буквально пару секунд своего времени. Сухо пожав ему руку, он шествует в мою сторону. Пытаюсь понять его настрой. Но на лице «покер-фейс». Здоровается со мной столь же сухо, как и с мужчиной (а я-то, дура, едва в улыбке не расплылась от подоспевшей помощи). Не успеваю задать ему вопрос, входная дверь должницы внезапно открывается, и с порога на нас смотрит боец с довольной улыбкой. – Добро пожаловать, – ухмыляется он, делая соответствующий жест рукой. А я в шоке. – А что, так можно? – перевожу ошарашенный взгляд на шефа, пока остальные ребята из физзащиты забегают в дом. – Вообще не очень, но если очень хочется, то можно, – хмыкает Егор Анатольевич. – Но как они попали в дом? – все еще не могу прийти в себя. – Через запасной выход, со двора. Дверь открыта была, – встревает в разговор Олег Викторович, проходящий мимо нас в дом. – Ева Сергеевна, вы идете? – вздергивает бровью шеф, стоя на ступеньках в ожидании меня. – А…да, – киваю, подзывая двух понятых, скромно стоящих в сторонке. Захожу вслед за начальником. Пройдя длинный коридор, мы попадаем, по всей видимости, в гостиную дома. Несколько ребят из спецназа стоят в комнате в ожидании нас, несколько других остаются на входе. Двое ребят, среди которых Олег Викторович, стоят у двери, надо полагать, в спальню хозяйки, из которой доносятся дикие женские вопли. Из противоположной двери выбегают человек шесть молодых девушек, но проход им тут же закрывают ребята. – Это кто у нас? – спрашивает один из бойцов. – Мы швеи, можно нам уйти? – с опаской поглядывая по сторонам, говорит, по всей видимости, самая храбрая. – Выпустите их, – командует стоящий возле меня шеф. Бойцы тут же отходят от девушек, давая тем шанс на бегство. – У них тут производство одежды на дому, – слышу рядом с собой тихий голос Егора Анатольевича. Ничего себе, какое внимание к моей особе. Господин снизошел до разъяснений. – Вера Павловна, выйдите, пожалуйста, – стуча в дверь спальни должницы, говорит Виктор Олегович. Вежливо так говорит. – Убирайтесь, бл*ть, отсюда! Суки! – кричит наша творческая личность. Ох, какая экспрессия от нее идет. Уши в трубочку заворачиваются. Шоу начинается! С радостью поискала бы попкорн у них на кухне, если бы не была одним из действующих лиц. – Ева Сергеевна, пусть кто-нибудь снимает на камеру, – шепчет мне на ухо шеф, обдавая горячим дыханием. Ух, Ева, соберись. Подзываю одного из понятых к себе и, вручив ему в руки свой телефон, даю установку для видеосъемку. Пока приставы пытаются вытянуть должницу из спальни посредством вежливых просьб, я осматриваю помещение. Как личность сугубо рациональная и приземленная, не совсем понимаю задумку дизайнера. Кружка, вмонтированная в откос окна, служащая держателем для штор, золотая ткань из кожзама, с огромной рваной дыркой посередине, служащая скатертью на журнальном столике. И вообще, несмотря на дорогостоящую мебель, бытовую технику и ремонт, смотрится жилье весьма неуютно. Нет здесь должного лоска. Все как-то… через заднее место (простите, но только это на ум приходит). Через минут пятнадцать бесконечных уговоров, хозяйка квартиры все-таки открывает дверь спальни. – Я же вам сказала, уроды, что пока не накрашусь – не выйду! Никакого уважения к женщине! – кричит Калинина-старшая. Женщина средних лет с коротенькой стрижкой на голове, одетая в шелковый розовый халатик и такого же цвета пушистые тапочки. – Мама, вызывай ментов! – в проеме все той же двери появляется худенькая блондинка примерно моего возраста. – Аня, уйди в комнату! Эти уроды изнасилуют тебя, – вопит женщина, усаживаясь на диван. – Вера Павловна, давайте не будем цирк устраивать, – обращается к ней шеф. – Убедительно прошу вас взять себя в руки. – О, к нам сегодня сам начальник пожаловал! И с чего такая честь? Стою, пораженная до глубины души. Никогда такой личности еще не видела… палата номер шесть скучает по ней. Вижу, что шеф уже еле сдерживает себя, решаю поскорее закончить представление должницы. – Вера Павловна, – обращаюсь к ней, пытаясь представиться и объяснить суть сегодняшнего собрания. – Какая я тебе Вера Павловна, – она прикуривает сигарету и вальяжно откидывается на спинку дивана. – Называй меня госпожа, – говорит она. И ни намека на юмор. Женщина произносит это с таким высокомерием, с таким чувством превосходства… в общем, я снова теряюсь. Нет, все-таки попкорн не помешал бы. А еще лучше – немножко успокоительного… или хотя бы коньячку. Извини меня, Госпожа. В другой раз я бы поддержала твою игру, но сейчас мне никак нельзя в грязь лицом ударить. Сохраняя невозмутимый вид, представляюсь ей как положено и присаживаюсь в кресло, начиная заполнять акт. Трехэтажный мат со стороны должницы, звонкий лай маленькой «сумочной» собачки, выбежавшей из приоткрытой двери спальни, всевозможные проклятия вплоть до третьего колена от дочки Калининой, служат мне приятным фоном. Не знаю почему, но рядом с шефом чувствую себя уверенно. Начинаю описывать имущество, которое, кстати сказать, собираюсь сегодня же изъять. Стиральная машинка, микроволновая печь, швейные машинки фирмы Зингер. Я пишу, работники торгующей организации выносят. Хозяйка брызжет ядовитой слюной, пытаясь вцепиться в одного из ребят из спецназа, который преграждает ей путь к сотрудникам торгующей, демонтирующим технику. В Веру Павловну словно сам дьявол вселяется. Но я быстренько изгоняю из нее эту нечисть, пригрозив изъять и ее собачку. Но несмотря на столь серьезную защиту моей лейтенантской шкурки, Калинина-младшая все-таки улавливает момент для нанесения сокрушительного удара. Описав все имущество, поднимаюсь в комнату, расположенную на втором этаже. Что-то типа комнаты отдыха. Бильярдный стол, мягкие диванчики и огромная плазма на стене. Заканчиваю свою работу там, оставив напоследок самый большой предмет. Несколько приставов спускаются с работником торгующей, помогая тому выносить демонтированную плазму. Со мной же остается шеф и еще один спецназовец. Подхожу к бильярдному столу, рассматривая поверхность на предмет царапин и повреждений, чтобы как можно точнее указать описание предмета в акте. Наклоняюсь и не замечаю, что сбоку подкрадывается дочка Калининой и выплескивает на меня кружку горячего кофе. Аррр… с губ ни слова не срывается, только хриплые частые вдохи. Слава Богу, это не кипяток. Но вода обжигает мою руку и живот, заливая зеленую ткань форменной рубашки. Поднимаю ошарашенные глаза на обидчицу и вижу, как в мою сторону летит сама кружка. Все, что я додумываюсь сделать, зажмуриться и вжать голову в плечи. Не очень умное решение, да? Но в такие моменты не всегда получается блеснуть своей сообразительностью. Безропотно ожидаю столкновения тяжелого предмета с головой, но ничего не происходит. Открыв глаза, вижу стоящего спиной ко мне шефа, взявшего весь огонь на себя. Спецназовец наконец-таки подскакивают к нам и оттесняет девушку. Шеф трет ушибленную руку и поворачивается ко мне. – Ты в порядке? – я чувствую прикосновение его рук на своих плечах. Сильные, горячие ладони сжимают крепко, даря чувство защищенности. Смотрю на него и ни слова не могу вымолвить. Мозги кипят, а женские органы решают устроить бунт. Раньше думала, что такое бывает только в бульварных любовных романах. От одного его прикосновения внутри пожар. И дыхание рваное, частое. Господи, да что же это? – Ева? – всегда колючие глаза смотрят на меня с волнением, можно даже сказать, с нежностью. И я впервые замечаю, что они ярко-зеленого цвета. Такие насыщенные, что глаз невозможно оторвать. А голос тихий, испуганный. И это его «Ева»… Впервые звучание моего имени приносит столько удовольствия. – В…в порядке, – пытаюсь улыбнуться и собраться обратно в единый организм. Видимо, он тоже приходит в себя. Слегка кивнув, разрывает наш контакт и отходит в сторону. Отчитывает прозевавшего момент пристава. А я беру в руки листок с актом и записываю характеристики бильярдного стола. А мысли все о нем. Заканчиваю документ и предоставляю его на подпись. Пока должница, пылающая праведным гневом, читает акт, ежеминутно грозясь порвать его на клочки, я то и дело посматриваю на него. Шеф стоит чуть поодаль, разговаривает с Олегом Викторовичем, но время от времени кидает беглый взгляд в мою сторону. Через полчаса наконец-то выходим из этого дома. Пока шеф отходит в сторонку с работником торгующей, я подхожу к спецназовцам, стоящим неподалеку от машины. На лицах радостные улыбки, сопровождаемые веселым смехом. – Ева, ты как, в порядке? – увидев мое приближение, спрашивает тот, что не уберег от горячего кофе. – В порядке, только рубашку стирать придется, – демонстрирую масштаб причиненного ущерба. – Слушай, прости. Я отвлекся на сообщение от девушки своей, вот и прозевал, – хмурится он. – Да ничего страшного, правда. Если бы не вы, ребята, я чувствую, живой отсюда не вышла бы, – улыбаюсь им. – Такую девушку нельзя в беде бросать, – подмигивает еще один боец, вызывая на моем лице довольную улыбку. Ну что поделать? Люблю комплименты от сильных мужчин. А эти вон какие богатыри… – Ева, тебя подвезти до отдела? – спрашивает подошедший только что Олег Викторович, указывая на газель, на которой они приехали. – Вообще-то было бы хорошо, я не на машине, – пожимаю плечами, улыбаясь. – Еву отвезу я, ребята свободны, – за моей спиной раздается властный, пробирающий до костей голос. Ох, а тут можно поспорить, чей тестостерон мощнее будет. Скажу для полной ясности, шефу для проявления своей мужественности и автомат не нужен. – Ева, звони, пиши, не забывай нас, красотка! – улыбается тот, что пытался флиртовать со мной. Я удивленно смотрю на него. Вот те на. Приплыли. У меня какой-то бум на мужчин. – Ева, я спешу, – слышу злость в голосе шефа, или это мое разгулявшееся воображение?! Мы усаживаемся в его Рэйндж Ровер. В салоне тишина, лишь мелодичный звук мотора и наше дыхание. Шеф включает кондиционер, а мне все равно невыносимо душно. Слишком мало пространства, слишком маленькое расстояние между нами. Места прикосновения его рук горят огнем, распаляя кровь, текущую по венам. Пытаюсь объяснить свое реакцию на его внезапное внимание полугодовым воздержанием. Но, сдается мне, обманываю сама себя. – Ты молодец, хорошо справилась, – его голос – завораживающая мелодия, пробирающая до мурашек. Поворачиваюсь к нему лицом, любуюсь его профилем. – А вы приехали убедиться? – не могу побороть желание пофлиртовать. И после сказанного с замиранием сердца жду очередной холодности с его стороны. – Что-то в этом роде, – хмыкает он с лукавой улыбкой на губах. – Я был неправ, извини, – произносит он через минуту. Не верю своим ушам. Почудилось. Да нет, сказал же. И смотрит теперь на меня в ожидании. Стоп. Можно повторить еще раз для протокола? Я только понятых догоню. – В последнее время проблем много навалилось. Вот и упустил из виду ситуацию. Юлия Вячеславовна не очень хорошо рассталась с нами, – говорит он, не сводя внимательного взгляда с дороги. – Я поняла. Вы искупили свою вину, можно сказать, жизнь мне спасли, – хихикаю, не спуская с него восторженного взгляда. Честное слово, как дурочка себя веду. – Только никому ни слова, – остановившись на светофоре, он поворачивается ко мне. – Это может серьезно подмочить мою репутацию. – Заметано, шеф! – хмыкаю, а он улыбается, глядя на меня. – Может, музыку включим? – спрашиваю я и тянусь к приемнику одновременно с ним. Наши руки соприкасаются на несколько мгновений. Мы отдергиваем их, завороженно глядя в глаза друг другу. «Нет, все-таки дело не в воздержании», – проносится в моей голове. Глава 3 То утро все поменяло. Нет, не было букетов роз и громких слов о чувствах. На первый взгляд на работе все было так же, отношения начальник-подчиненная и ничего больше. Но взгляды, брошенные мне украдкой на общей планерке, от которых становилось жарко, говорили сами за себя. Он стал проводить со мной много времени. Вызывал к себе в кабинет и рассказывал, разжевывал все по каждому производству, по каждому исполнительному действию. Я могла бы, конечно, оскорбиться, подумать, что слишком явная опека служит доказательством не слишком высокого мнения о моем профессионализме. Но я и сама наслаждалась нашим общением. Егор (мысленно я теперь звала его по имени) требовал подсесть ближе к нему. Я выполняла его приказ и просто с ума сходила. Мысли уносились совсем в другую сторону от работы. То на длинные изящные пальцы его залюбуюсь, то представлю, как эти руки сильные накрывают полушария моей груди. То запах его духов во мне зверя разбудит. Приходилось сдерживать себя изо всех сил от желания запрыгнуть на его колени и уткнуться носом в шею. Прям туда, где бьется жилка. И вдыхать, вдыхать, вдыхать. До умопомрачения. Я чувствовала, что и он по грани ходит. То собьется и замолчит на полуслове, то взгляд на меня бросит пронзающий. Наше взаимное притяжение было настолько сильным. Оно буквально пропитывало воздух, становилось практически осязаемым. Но открыто – ни он, ни я – так ничего и не предпринимали. До сегодняшнего дня. Начало обеденного перерыва. Я уже на низком старте. Поправляю макияж и, схватив сумочку, несусь в приемную за Ниной. Голодный желудок – лучший ускоритель. А перед глазами аппетитные образы жаркого из ближайшего кафе. – Нина, давай скорее, я есть хочу, как волк, – забежав к подруге, злюсь от того, что она все еще в рабочем процессе. – Обед отменяется. Шеф звонил, ждет тебя внизу на парковке. Вы с ним на исполнительные действия едете, – Нина поднимает на меня глаза и досадно хмурится, сообщая мне эту радостную новость. Прощай, жаркое, увы, нам не суждено быть вместе. – Какие исполнительные действия? По какому производству? А как обед? – вопросы выстреливают автоматной очередью. – Ева, ни на один вопрос не отвечу. Знаю, что шеф сегодня не в настроении. Я бы на твоем месте бежала к нему со всех ног, – она снова опускает глаза в монитор компьютера. Делать нечего. Спускаюсь вниз и поворачиваю в сторону служебной парковки. Все недовольства насчет потерянного обеда улетают ко всем чертям, когда я вижу его. Шеф стоит возле своего Рейндж Ровера, спиной ко мне, разговаривает по телефону. Приближаюсь к нему не спеша, хочу как следует насладиться им. От одного вида слюнки текут. Фигура его – мой идеал. Что-то среднее между модельной и атлетической. Фигура крепкого, сильного, выносливого мужчины. Словно почувствовав мое приближение, он поворачивается и кивает головой, указывая на машину. Открыв дверцу, усаживаюсь на пассажирское сиденье. Да уж, вразрез с моими фантазиями, сегодня шеф крайне немногословен и непривычно холоден. Всю дорогу он вел с кем-то переговоры. А когда наконец-то закончил телефонный разговор, не спешил бросаться с объяснениями. Я же в свою очередь не стала лезть к нему с расспросами, а просто откинулась на сиденье и наслаждалась проносящимися мимо пейзажами. Кстати, стоит отметить, что выбранный шефом маршрут вел нас за город. Он привез меня в один из фешенебельных ресторанов. На берегу реки, вдали от городской суеты. Следую за молчаливым шефом в просторный зал ресторана. Он уверенно направляется к самому дальнему столику, стоящему возле панорамного окна. Усадив меня за стол, он располагается напротив. Услужливый официант кладет перед нами меню. И удаляется, дав нам время определиться с заказом. – Ева, что будете? – через несколько секунд молчаливого изучения бесконечного списка блюд, шеф поднимает на меня вопросительный взгляд. – Ммм… Пожалуй, доверюсь вашему выбору, – пожимаю плечами, смущенно улыбаясь. Егор кивает и, подозвав официанта, делает заказ. А извожусь догадками. Для чего я здесь с ним? Свидание? Или у них в отделе так деловые встречи проходят? Не сдерживаюсь и, как только официант удаляется от нас, задаю вопрос напрямик. – Вы пригласили меня сюда на обед? – скрываю смущение за улыбкой. – На деловую встречу. Но если можно вкусно поесть в приятной компании, почему бы и нет? – он окидывается на спинку стула, не спуская с меня смущающего взгляда. И куда делась вся его сдержанность и суровость? Не пойму, как вести себя с ним. Является ли самодовольная улыбка на его губах разрешением флиртовать? Или мы все еще играем роли начальника и подчиненной? Не успеваю ничего сказать. К нашему столику подходит мужчина средних лет и, поздоровавшись с шефом, усаживается на свободное место. – Илья Алексеевич, – обращается Егор к собеседнику, – Ева Сергеевна, судебный пристав-исполнитель, который будет заниматься взысканием вашего долга. – Егор Анатольевич, я думал, мы обсудим дело наедине, – взглянув на меня, Илья Алексеевич снова поворачивается к шефу. – Я доверяю этой девушке как самому себе, – взгляд Егора, устремленный на мужчину, тверд и суров. Я бы на месте его собеседника спорить не решилась. – Я понял, – тут же капитулирует мужчина. А я, честно говоря, нахожусь в каком-то ступоре. Новость о том, что он мне доверяет, конечно, приятна для моих ушей, но как-то настораживает меня все это. – Егор Анатольевич, Николай Германович говорил, что производство со дня на день должны передать в ваш отдел. – Да, все верно. Какую сумму вам должны? – Три с половиной миллиона. Должник в прошлом мой друг. Вместе бизнес начинали. Но в дальнейщем пути наши разошлись. А пару лет назад он объявился, попросил денег занять, в бизнесе какие-то проблемы были. Занял, дела у него в гору пошли, а мне так и не вернул ничего. На него дело уголовное завели, он свалил заграницу. Капитал, соответственно, в иностранные банки перевел. – Я так понял, вы владеете информацией о том, где его движимое имущество спрятано? – спрашивает шеф. Какой все-таки он мужчина. Все по делу, ни секунды на сантименты. – Да, – словно спохватывается наш собеседник, – у него два автомобиля марки БМВ Икс 5 и Кайен. Все стоит в загородном доме, который оформлен на жену. Вот здесь адрес указан, – достаёт из кармана листок и протягивает его шефу. – Запрос в банки сделаем, но, как я предполагаю, счета уже пусты, – задумчиво протягивает Егор, рассматривая отданную ему записку. – Скорее всего, да. Но автомобили покроют больше половины долга, – тараторит мужчина. Весь дергается, без конца пот со лба платочком вытирает. И чего так нервничать? Раньше нужно было думать головой, когда такую сумму отдавал в пользование. – Хорошо. Проверим по регистрационной, может, что еще имеется, – пожимает плечами шеф. В это время официант подносит к столу наш заказ и, поставив перед нами блюда, уходит. После нескольких секунд тишины Илья Алексеевич, потянувшись всем телом в сторону шефа, шепчет ему: – Десять процентов от суммы долга вас устроит, для того чтобы мое производство было приоритетным? Шеф, полностью переключившийся на свое блюдо, поднимает на мужчину взгляд, говорящий сам за себя. Даже я, ни разу не сталкивающаяся с этой стороной работы, понимаю, что Илья Алексеевич сморозил только что неуместную чушь. – Илья Алексеевич, мы выполним свою работу в кратчайшие сроки. Об остальном поговорим после проделанной работы, – губы его в конце предложения растягивает механическая улыбка. Илья Алексеевич наконец-таки смекает свой промах и, пожав руку Егору, спешит удалиться. Мы остаемся наедине. Шеф как ни в чем не бывало продолжает есть, а я пребываю немного в шоке. Кусок в горло не лезет. Сижу, гипнотизирую свое блюдо, пытаясь мысленно разобраться с ситуацией. – Ева, ты что, не голодна? – теперь в его голосе отчетливо слышна улыбка и, подняв на него глаза, я встречаю теплый взгляд зеленых глаз. – Я просто не пойму, во что вы меня вовлекаете…– меньше всего мне хочется сейчас выяснять с ним отношения. Но и спустить все на тормозах, так и не разобравшись, я не могу. – Ни во что, – хмыкает Егор, отправляя в рот кусочек мяса. Методично пережевывает его и, сделав глоток вина, продолжает. – Завтра тебе передадут новое производство. Поработаешь сверхурочно, для того чтобы сделать все оперативно. За бессонные ночи и сокращенные выходные получишь от меня премию хорошую. Поверь, не обижу, – и смотрит на меня так проницательно, что мысли разбегаются в разные стороны. – Это же взятка, – по всей видимости, у меня такой испуганный вид, что Егор, глядя на меня, расплывается в улыбке. – Ева, ты вроде умная девушка, – хмыкает он, делая еще один глоток вина. – Ты делаешь свою работу. Человек хочет отблагодарить…после… Так зачем отказываться? Тебе ведь нужны деньги? – А кому они не нужны, – пожимаю плечами. – Но все равно… – Ева, ты получишь вознаграждение из моих рук. Без меня ни с кем не разговариваешь на подобные темы, – он накрывает ладонью мою руку и смотрит мне в глаза. А я взгляда не могу оторвать от его глаз. –Держись меня и не бойся. Я прикрою… И это его «я прикрою» пересилило все аргументы против данной авантюры. И дело не в обещанных деньгах. Нет. Хотя не скрою, ой как нужны они. Дело в моем ожившем сердце и в этом мужчине, от которого, словно электромагнитные волны, исходит ощущение надежности. И если он говорит, что я не делаю ничего плохого, я верю ему. После его слов я молча начинаю уплетать обед. – Почему вино не пьешь? – спрашивает Егор. – На работе ведь нельзя, – предпринимаю слабую попытку отказаться. – Со мной можно. Давай, попробуй – хитро подмигивает, а на губах улыбка искусителя. Ну как тут устоишь? Пью вино мелкими глотками, и правда вкусно. Егор расспрашивает меня о проблеме с машиной, рассказывает о завтрашних мероприятиях по новому производству. А я смотрю на него и млею. Какой же он…умный, сильный, красивый. Через полчаса, сытые и захмелевшие, мы выходим из ресторана. Егор идет рядышком, так близко, что кисти наших рук постоянно соприкасаются. Но для меня это так бесконечно далеко. Хочу его руки на себе, хочу прижаться к его горячему сильному телу. О чем это я? Похоже, все-таки последний бокал был лишним. Практически у самой машины спотыкаюсь на ровном месте и, не удержав равновесия, начинаю падать. Егор молниеносно ловит меня и прижимает к себе. Поднимаю на него растерянный взгляд. Хватка его рук на мне настолько крепка, что я еле могу вздохнуть. А взгляд потемневших глаз устремлен на мои полуоткрытые губы. Мурашки табуном от его взгляда. – Я ведь говорил – прикрою, поймаю. Доверься мне, – переходит он на шепот. Я молчу, не в силах даже пошевелиться Егор проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе, наслаждаясь ее мягкостью. Я замираю. Немного в испуге, немного в томлении. Его губы касаются моих. Нежно, словно пробуя меня. И, видимо, мой вкус приходится ему по душе, потому что через пару секунд он еще крепче прижимает меня к себе, врываясь языком в мой рот. Даже в ласке чувствуется его сила, его доминирование. Начальник во всем. Его язык – варварский завоеватель, которому я отдаюсь без единого боя. Наши сердца колотятся, наше дыхание рваными толчками вырывается из груди, а языки переплетаются в диком танце страсти. Когда он отстраняется от меня, его взгляд – дикий, грешный. Губы влажные, истерзанные мною… Он словно не ожидал от меня такой прыти. Но судя по довольной улыбке и почерневшим глазам, остался доволен. Краснею под его испытывающим взглядом. Он, заметив мое смущение, улыбается еще шире. – Иди сюда, – притягивает меня к себе. Я утыкаюсь носом в основание его шеи. Кругом щебечут птицы и пахнет счастьем. Я вдыхаю его аромат. – Нужно возвращаться, мне через полчаса надо быть в управлении, – поглаживая мои волосы, шепчет он. – Хорошо, – отстраняюсь и опускаю глаза. – Эй, – он приподнимает мой подбородок, ловит взгляд. – Я же не переборщил с напором? Не напугал? – спрашивает он звенящим от напряжения голосом, а в глазах капелька испуга. – Ничуть, – улыбаюсь ему и подставляю губы для очередного поцелуя. Егор не раздумывает ни секунды. Его губы снова на моих, а я, забывая обо всем на свете, отдаюсь его ласке. По дороге в отдел Егор сообщает мне, что до вечера его не будет. Рассказывает о стратегически важных вопросах, которые сейчас будут обсуждаться в Управлении начальниками. А слушаю его, смотрю на него. Сильный, красивый, властный… Ну как в такого не влюбиться? Шеф высаживает меня возле здания. В отдел не захожу – залетаю. Как говорится, на крыльях счастья. В кабинете все ребята на месте. Дружно поднимают на меня головы. – О, привет, Барби! Тебя тут товарищ Дралкин искал, – первым подает голос сидящий напротив меня Илья. (Кстати, Дралкин – фамилия нашего заместителя. Да-да, я тоже смеялась пару дней, когда услышала ее). – Чего хотел? – присаживаюсь за стол. – Не знаю, после обеда заявился, а тебя на месте нет. И телефон на столе лежит. Злой как черт был. Сказал, как только появишься – сразу к нему. Так что вазелин готовь, – хохочет Жора. – Ага, а вам, мальчики, все зрелищ да трэша подавай, – хмыкаю я, проверяя телефон на пропущенные вызовы. – Как Юлька ушла, так совсем грустно стало, – хмыкает Илья. – Над тобой не поиздеваешься, ты на наши приколы не обижаешься. – Обещаю, если начнется драка – я вас позову, – улыбаюсь ребятам и, взяв ежедневник, направляюсь в приемную. Нина не отрывает головы от монитора. Вокруг нее столпилась толпа приставов – по всей видимости, какие-то вопросы по жалобам решают. Стучусь в кабинет заместителя и открываю дверь. – Разрешите? – закрыв за собой дверь, поднимаю на него взгляд. Опа… кто-то тут действительно зол. Кирилл Александрович сидит за своим столом, буквально прожигая меня яростным взглядом. – Ева Сергеевна, во-первых, присядьте, – указывает он на стул рядом с его столом. Я незамедлительно выполняю его приказ. – Почему я не могу вас застать в рабочее время? Телефон не отвечает, вас нет, – и сказано это таким ледяным тоном. Я бы даже могла испугаться… Задумываюсь над ответом. Не знаю, что можно ему говорить. Думала, шеф предупредил о моем отсутствии. – Я с шефом на задании была, – решаю выдать что-то абстрактное. – Что за чушь? Егор Анатольевич в Управлении на совещании, – взрывается товарищ Дралкин. А тон такой пренебрежительный, будто бы не достойна я быть на задании с самим Шефом. – Кирилл Александрович, спросите у шефа. Я ездила по его заданию, – стою на своем, стараясь сдержать серьезный тон. А саму на смех пробивает от такого поведения заместителя. Товарищ Дралкин лютует. – Спрошу, Ева Сергеевна. Я вообще смотрю, вы до конца не понимаете, в какой отдел попали. У нас не принято прохлаждаться в рабочие часы. Мы используем рабочее время рационально, – ух, а запал каков речи. Я практически прониклась. – Кирилл Александрович, я не пойму в чем вопрос. Поговорите с шефом. Он подтвердит мои слова, – устаю от этой комедии. Зам недовольно хмурится, но больше не спорит. Дальнейший наш разговор становится совершенно непонятным мне. Дралкин начинает засыпать меня вопросами слишком личными для его полномочий. Начиналось все с вроде бы безобидных вопросов: Где училась? Где крестилась? А дальше пошло ну уж совсем личное: Есть ли у меня мужчина? И как давно были последние отношения? Я отвечала лаконично, изо всех сил стараясь не грубить. Но с каждым последующим вопросом оставаться спокойной было все сложнее и сложнее. Наконец-таки, закончив свой допрос, Кирилл Александрович озадачил меня срочной работой. Необходимо было до вечера подготовить и сдать ему зональную книгу, не сделанную в срок бывшей работницей Юлией. Хотелось послать его ко всем чертям и сказать, что у меня и своей работы навалом. Но, промолчав в очередной раз, я поспешила к выходу из кабинета. Но и тут товарищ Дралкин смог «сразить» меня самым глупым и неуместным комплиментом, который мне когда-либо приходилось слышать. – Ева Сергеевна, – окликнул он меня, когда я уже была у двери. – У вас такие глаза красивые. Цвет необычный. Это линзы? Как говорится, без комментариев… Вышла я от него в полном смятении. И окрыленное настроение куда делось? Присела я на диванчик возле стола Нины. Терпеливо дожидаясь ее внимания. До дрожи хотелось поделиться счастьем. Рассказать ей, как единственной подруге в отделе, обо мне и шефе. Но я понимала, что не могу так рисковать. Ведь от нашей тайны зависит не только мое благополучие. В первую очередь – его. Не могу я так подставить. – Ты чего такая хмурая? Неужели Дралкин зверствует? – наконец-таки поднимает на меня глаза Нина. – Ты не хочешь попить чайку? У меня есть пара вопросов о нашем заме, – улыбаюсь ей и глазами хлопаю, часто-часто. Мой вид попрошайки действует на Нину, и, пару секунд поразмыслив, она отвечает: – Пошли, только давай у тебя. Все равно шефа до вечера не будет в отделе. В кабинете к нашему чаепитию присоединяются ребята. Все вместе, наперебой, они рассказывают мне о товарище Дралкине. Оказалось все до безобразия предсказуемо. Жуткий лизоблюд и подхалим перед начальством. Подчиненных же не считает за людей. Как только шеф за порог, начинает наводить панику в отделе. Особенно достается приставам во время отпуска начальника. Тут уж Дралкин отрывается по полной. Вечерние планерки длятся по два-три часа. Разговоры ни о чем, переливание из пустого в порожнее. Раздувание из мухи слона. В общем, ребята всегда дни считают до выхода начальника из отпуска. Так что дружба и продуктивное общение у нас с ним вряд ли получится. Союзника в моем лице он точно не увидит. – Да, этот фрукт еще интереснее, чем Анорексичка, – прыскаю со смеху, доедая последний кусочек пирожного. – Анорексичка? – непонимающе переглядываются ребята, а мы с Ниной хихикаем. – Ева так Веронику Андреевну называет, – поясняет Нина. – Почему? – спрашивает Илья, а в глазах явный интерес. – Странная у нас бухгалтер. Молодая, стройная девка, а ведет себя словно злобная старая дева. Невзлюбила меня отчего-то с первого взгляда. Стоит мне на обеденном перерыве на кухню зайти, так она сразу поднимается и со своей верной свитой покидает помещение. – Да она ж на таблетках для похудания сидит. Ей кроме кофе и яблок ничего есть нельзя. А ты вечно борщом домашним как распахнешься или котлетами, – смеется Нина. – Ну люблю я поесть вкусно. Разве это преступление? И вообще не пойму, для чего так над собой издеваться? Она ведь на два размера худее меня, скоро за удочкой можно будет прятаться, – хихикаю я. – Ох, люблю бабские разборки, – трет в нетерпении руки Жорик. – А ты молчал бы лучше. У самого дама сердца с большим таким приветом в голове, – заступается за меня Нина. – Не с приветом, а с тараканами, – довольно улыбается Жорик, ничуть не обидевшись от слов Нины. – Жорик у нас легких путей не ищет, – подает голос Илья. – Да я не всерьез с ней – так, играюсь, – отмахивается от него Жорик. – А чем вам Катя не нравится? – не обращая внимания на слова друга, обращается к нам Илья. – Да мне, в общем-то, все равно. Просто странная она. Я как-то имела неосторожность назвать ее Королёвой. Так она мне паспорт свой принесла, показала, что ее фамилия в нем написана через букву «е». Поэтому называть ее можно только Королева. А уже через десять минут после знакомства рассказала мне все подробности о своей сексуальной жизни с мужем. Вернее, об отсутствии таковой. Хотя я всячески отнекивалась от столь пикантных подробностей, – меня передергивает при воспоминании об этом разговоре. – Это еще цветочки, – ухмыляется Илья. – Она на прошлой неделе приперла на работу батарейки, чтобы в часах настенных заменить в кабинете. Попросила меня помочь. Так вот, я беру батарейки эти, снимаю часы. А она мне между делом говорит: «Ну вот и выбрасывать не пришлось батарейки. а то вибратор мой они уже не тянут, а для часов мощности хватит». После его слов в кабинете наступает двухсекундная тишина. А следом за ней взрыв хохота. Один Жорик, надутый и хмурый, молча смотрит на нас. – Сейчас Дралкин услышит ваше ржание лошадиное и надает вам по самое «нехочу», – выдает он свою гневную тираду. – Ладно, хватит. Пора бы и поработать, – Нина встает из-за стола и, захватив свою кружку, выходит из кабинета, подмигивая мне на прощание. Шеф в этот день на работу так и не вернулся. Нина сказала, что совещание затянулось допоздна. Поэтому всем нам «посчастливилось» стать участниками планерки под предводительством Дралкина. Более бесполезной траты вечера у меня еще не было никогда. Бесконечно странный человек. Из рода: сам шутит, сам смеется. Докапывается до самой незначительной мелочи, разводит панику там, где и проблемы-то нет. Меня, конечно же, отчитал за несданную зоналку. Да и черт с ним. В этот момент я думала лишь о шефе. Ждала от него чего-нибудь…звонка, сообщения, но телефон уныло молчал. Не знаю, как дожила до утра. Мне не терпелось его увидеть. Сердце не покидало ощущение какого-то события. Важного, сумеющего повернуть мою жизнь в совершенно новое русло. Красоту наводила я несвойственно мне долго и тщательно. Безупречный макияж, сиящие от счастья глаза, распущенные волнистые волосы вместо привычного хвоста и губы непривычно яркого цвета. Из-за всех сборов опоздала я на работу на целых десять минут. Поняв, что не успею к началу планерки, набрала шефа, но его телефон был вне зоны доступа. Дралкину звонить желания не было, поэтому я ограничилась сообщением Жорику с просьбой прикрыть мой нерасторопный зад от праведного гнева начальства. Забежав в отдел, едва ли не налетела на Нину, несущуюся на меня словно скоростной электропоезд. Она-то и «осчастливила» меня новостью, что к нам в отдел вместе с шефом едет ревизор. Шутка. Не ревизор, конечно, а Кай. И не с ревизией, а на построение. Я же, как всегда по утрам, была в гражданской одежде. Попросив Нину покараулить дверь, я забежала в архив переодеться. И вот стою я в лифчике и трусиках, как внезапно сзади открывается дверь. Поворачиваюсь, готовая отругать Нинку за нетерпение, и вижу стоящего в проеме Кая. И снова эти мурашки по всему телу от пробирающего до костей взгляда. – Может, вы отвернетесь? – не могу скрыть возмущения. Хватаю лежащую рядом форменную рубашку. В ответ он ухмыляется и не спеша отворачивается лицом к двери. А выходить, как я поняла, никто не собирается. – То есть вы решили из архива устроить раздевалку? – доносятся его слова. – Приходится импровизировать, – как всегда, в спешке не могу никак застегнуть упрямые пуговицы на рубашке. – По такой жаре в общественном транспорте в форме только обморок заработать можно, – начинаю ворчать. Похоже, день обещает быть не таким радужным, как я его представляла. – У вас нет машины? – удивляется он, поворачиваясь ко мне лицом. Даже разрешения не спросил. Но, к счастью, я уже успела натянуть юбку и занята застегиванием молнии. – Временно, – отвечаю, не поднимая на него глаз. Обуваю туфельки и хватаю платье. – Какая вы интересная девушка, – хмыкает он, проходясь ленивым взглядом по моей фигуре. – Я хотела извиниться перед вами за тот инцидент, – нервно сжимаю в руках одежду. Не хочется, но понимаю, что нужно обговорить с ним тот неприятный момент. Молчит, а губы слегка приподняты. Не в улыбке. В оскале. Зверином, хищном. Я стою, переминаясь с ноги на ногу в нерешительности. Похоже, с таким, как он, точки над «и» не поставишь. Любитель загнать в тупик, любитель насладиться чужим страхом. Нужно выходить из кабинета, но он стоит на проходе, и не думая отпускать меня. Не знаю почему, но боюсь приближаться. Каждая поджилка, каждый нерв буквально кричит об опасности. Хочется поскорее уйти. Только не быть с ним наедине. Делаю несколько шагов к заветному выходу. Кай не двигается. Только взгляд надменный, оценивающий. – Не стоит извинений. Вы уже реабилитировались в моих глазах, – ухмыляется он, демонстративно глядя в область груди. Лишь спустя пару секунд, показавшимися вечностью для меня, он отходит в сторону, выпуская меня из плена. Выбегаю в коридор. Что это было вообще? Холодный Кай заигрывает? Издевается? Ох, в дрожь от него бросает. Не найдя на рабочем месте дезертира – Нину, откладываю наказание и направляюсь в свой кабинет. Построение проходит более или менее спокойно. Если не брать в расчет особо пристальное внимание к моей персоне со стороны ревизора. Я же глаз не спускала со стоящего рядом с Каем шефа. Он, поймав мое внимание и улучив подходящий момент, хитро подмигнул мне, отправив тем самым мое влюбленное сердце в полет. По окончании построения нас распустили по рабочим местам. В кабинете все как всегда. У парней второй завтрак одновременно с непрерывающимся рабочим процессом, я же принимаюсь за срочные дела. По всей видимости, сегодня мне передадут новое производство, поэтому нужно успеть все сделать. Звонит мой рабочий и, подняв трубку, слышу голос Нины на том конце провода. – Ева, к шефу зайди. Хватаю ежедневник и, посмотревшись в зеркальце, выбегаю в приемную. В кабинете у Егора – Кай. Сидит на привычном уже месте, не спеша попивая кофеек. Вид довольный, чего нельзя сказать о шефе. – Ева Сергеевна, – обращается ко мне Кай, в то время как шеф сжимает перед собой кулаки, смотря на меня хмурым взглядом. Ничего не понимаю, но предчувствие нехорошее. – У меня сейчас вакантно место личного помощника. Вот, думаю забрать вас у Егора Анатольевича. Что? Я в шоке. Перевожу взгляд на шефа. Он смотрит в сторону, паркер в его руке нервно отстукивает дробь по столу. Неужели он отдаст меня этому человеку? – Но..но я не хочу, – мой голос – детский лепет. Я растеряна и понятия не имею, что от меня хочет этот пугающий мужчина. Кай молчит. Чего нельзя сказать о его взгляде. Подавляющем, проникающем под кожу. – Ева Сергеевна, возвращайтесь в свой кабинет. Я думаю, не стоит тут цирк разыгрывать, да, Николай Германович? – не выдерживает Егор. Не желая находиться в обществе этого человека ни секундой больше, я киваю и выхожу за дверь. Ситуация странная. Не понимаю ничего. Но в душе тревожно. Вскоре Кай уезжает в Управление. И в отделе сразу же дышать становится легче. Весь оставшийся день Егор злой как черт. Из его кабинета все белее снега выходят. Постановления, отправленные на подпись, рвутся на мелкие кусочки. Меня же больше не зовет. И производство новое не передает. Я стараюсь отвлечься на работу, но мысли помимо воли крутятся вокруг Егора и Кая. Что между ними происходит? И почему вдруг Кай решил остановиться на моей кандидатуре в качестве секретарши? Вечером Егор собирает планерку. Достается всем и каждому. Так что товарищ Дралкин, в сравнении с гневом шефа, нервно в сторонке курит. Под конец собрания он объявляет завтрашний день рабочим. Так как, возможно, приедет проверка из Москвы. А у меня, на секундочку, в планах на завтрашний день был день рождения мамы. И что теперь делать? Подходить к нему с просьбой до жути страшно. Чувствую, причиной его плохого настроения являюсь именно я. Но несмотря на страх, набираюсь храбрости и дождавшись, когда все покинут кабинет, подхожу к нему. – Егор Анатольевич, могу я на завтра отгул взять? – Вы что-то не поняли из моего объявления о завтрашней проверке? – издевательски изгибает он бровь. Снова ледяной тон и надменный взгляд. Будто бы и не было вчерашнего поцелуя и нежных объятий. – Я все поняла. Но у моей мамы юбилей. Она в области живет. Я после работы просто не успею к ней доехать. – Ева Сергеевна, вы считаете себя какой-то особенной? – спрашивает он, по всей видимости, теряя терпение. – Нет, конечно, – смотрю на него, не веря своим глазам, а тем более ушам. Что произошло с этим человеком? Почему он так кардинально поменялся? – Не тратьте мое время, Ева Сергеевна, завтра в девять утра вам следует, как и всем, быть на рабочем месте, – говорит он и опускает глаза. – Мне все предельно ясно, Егор Анатольевич. Извините, – отворачиваюсь и спешу покинуть его кабинет. В глазах предательские слезы, поэтому я закрываюсь в туалете и умываю лицо холодной водой. На следующее утро я трачу еще больше времени на свой внешний вид. К черту все. Пусть хоть весь мир рухнет. Я буду выглядеть на все сто, даже если все вокруг превратятся в зомби и мир станет похожим на сюжет сериала про Ходячих мертвецов. Я практически всю ночь не могла уснуть. Вечером пришлось позвонить маме и брату, огорчить их новостью о том, что меня не будет на дне рождения. Если даже стараться изо всех сил, в лучшем случае я смогу приехать ближе к полуночи. На работе все, как и я. Обиженные на шефа и хмурые от безнадежно испорченного выходного. Даже товарищ Дралкин ходит понурый и никого не трогает. У нас в кабинете, как всегда, свое государство. Ребята, в качестве протеста, разливают по кружкам виски с колой и, включив любимую всеми Нирвану, наслаждаются общением. От первого предложения выпить я категорически отказываюсь. Но им так весело. А мне так грустно и одиноко. В общем, второй заход я не пропустила. Уже через полчаса мы дружно хохотали, вспоминая различные истории из практики. – Ребят, а если проверка и правда приедет, а мы тут с вами пьяные немного? – Да никто не приедет. У меня друг работает в Управлении. Он сказал, что их всех сегодня по ресторанам возят, развлекают. – А почему же нас шеф не отпускает по домам? – Это только у него узнать можно, – хмыкает Илья. – Ребят, я еще одну историю вспомнил, – едва ли не подскакивает с места Жорик. – Ну давай, жги, – потешается с него Илья. – Как-то приехали мы на арест. Должник не отвечает. Такой тип противный был, все жалобы на меня катал в управление. Так вот, вызвали мы ментов, болгаркой дверь выпилили, с полной уверенностью, что гад спецом нам не открывает. Схоронился там. Заходим в квартиру, а там нет никого, – хохочет Жорик. – И что смешного? – непонимающе смотрю на него. Илья крутит пальцем у виска. – Жижа, ты потихоньку в товарища Дралкина превращаешься. Сам шутишь, сам смеешься, – хмыкает Илья, после чего мы с ним заливаемся дружным смехом. Жорик же, похоже, обижен. И в этот кульминационный момент веселья, по закону жанра, внезапно открывается дверь кабинета и на пороге появляется сердитый шеф. Во всей своей красе. А там есть на что полюбоваться, поверьте мне. Проходится по всем нам хмурым взглядом. – Ева Сергеевна, собирайтесь, мы выезжаем на исполнительные действия, – строгим, не терпящим возражений тоном говорит он. – Шеф, а когда мы будем свободны? – вклинивается в разговор Илья. – Рабочий день до трех часов дня. Занимайтесь, – бросает на ходу и, развернувшись, исчезает в коридоре. Мы снова в его машине. Снова полная тишина и повисшее между нами напряжение. Я демонстративно отворачиваюсь к окну и смотрю на проносящиеся мимо пейзажи. – Что там со счетами Пятницкого? – нарушает он молчание. – Арестовала, там по нулям. На счету в одном банке копейки, около пятидесяти тысяч, – отвечаю, не поворачиваясь к нему. – По имуществу? – делает вид, что не замечает моего состояния. – Запросы в ФРС отвезла с утра вчера. В понедельник будут готовы, – поворачиваюсь к нему. Он кивает, сосредоточено смотря на дорогу. Собран, холоден. Ведет себя так, будто и не было между нами ничего. – Егор Анатольевич, – обращаюсь к нему. – Егор, – перебивает он меня, я замолкаю, а он поясняет: – Когда мы наедине, называй меня по имени. А то чувствую себя стариком каким-то, – вздергивает бровью, а губы трогает легкая улыбка. – Хорошо, – улыбаюсь в ответ, хотя еще пару минут назад была чертовски зла на него. – Егор, меня переводят к Каю? – спрашиваю и только потом понимаю, как назвала Николая Германовича. Но Егор не делает мне замечания. Значит, в курсе о прозвище друга. – А ты хочешь? – вопросительно изгибает бровь. – Нет, конечно, – ни секунды не медля, отвечаю я. Егор ухмыляется и спустя несколько секунд молчания отвечает. – Не переживай, я тебя не отдам. – Зачем я ему понадобилась? – Хм, – он задумчиво потирает подбородок и пожимает плечами. – А ты не догадываешься? – Нет. – Понравилась ты ему. Сражен красотой твоей наготы, – хмыкает Егор, отворачиваясь от меня. Вижу, как сильно его пальцы стискивают руль и понимаю, что он еле сдерживается. – Это после инцидента в архиве? Весь переполох из-за того, что он увидел меня в нижнем белье? – Получается, что так. Закрываться лучше надо, – бросает холодным тоном. – Я Нину просила постоять настороже, кто ж виноват, что она отлучилась. Да и вообще. Что его могло там так поразить? Пышными формами я никогда не отличалась. Я совершенно обычная, во мне нет ничего особенного, – злюсь, наконец-таки понимая причину столь пристального внимания Кая и плохого настроения Егора. Егор молчит. Никак не реагирует на мою эмоциональную речь. И только через несколько минут, когда я уже не жду ответа, произносит тихо, скорее даже для себя самого: – Поверь мне, ты очень особенная. Через двадцать минут езды я теряю терпение и решаюсь наконец-таки задать главный вопрос дня: – Егор, а куда мы едем, собственно говоря? Что за исполнительные действия? – Сколько твоей маме лет исполняется сегодня? – отвечает вопросом на вопрос. Словно и не слышит меня. – Шестьдесят. А при чем тут это? – Во сколько начало праздника? – В пять часов, – отвечаю, начиная догадываться о задумке шефа. – Хорошо, – кивает он, не сводя взгляда с дороги. – Егор, неужели это то, о чем я думаю? Несколько секунд в салоне стоит полная тишина. – Ну не могу же я лишить твою маму праздника, – улыбается он, бросая на меня нежный взгляд. И, кажется, теперь я сражена окончательно и бесповоротно. Через полтора часа мы были на месте. Поцеловав меня на прощание, Егор пообещал прислать за мной завтра машину. Заходить к маме отказался, сославшись на огромное количество предстоящих дел. Я успела к самому началу застолья. Маминой радости не было предела. Как и моему счастью. Так что выходные прошли празднично, радостно, в уютной домашней обстановке. Глубокой ночью, лежа в кровати, мне так хотелось написать ему. Но я сдержалась. Не тот он мужчина, который будет перебрасываться смайликами в сообщениях. Вечером в воскресенье Егор, как и обещал, прислал за мной водителя. Несмотря на то, что с утра я позвонила ему и сообщила о том, что могу доехать с братом. Но, как говорится, слово начальника – закон. А утром в понедельник на работе меня ждал очередной сюрприз. – Ева, привет! С тебя тысяча на подарок шефу, – вместо приветствия говорит мне Нина, едва я переступаю порог приемной. – На какой подарок? – смотрю на нее, искренне не понимая, о чем она говорит. – А ты не в курсе? У шефа сегодня день рождения. Вечером, кстати, идем в ресторан на корпоратив. Шеф всех девчонок отпускает в три часа. Так что бежим по салонам, приводим себя в порядок, – довольно улыбается Нина, поправляя прическу. – Ты не могла мне раньше про день рождения сказать? – злюсь не на шутку. Почему никто не предупредил? Я ведь не готова совсем: ни в салон не записалась, ни подарок не купила. Хотя подарок… что ему дарить? И стоит ли вообще? Знакомы неделю, отношения вообще непонятные у нас. – Да как-то не до этого было, – пожимает плечами Нина и отмахивается от меня. На утренней планерке поздравляем шефа. Он смущенно улыбается и напоминает о вечернем сабантуе. Первую половину дня я работала не поднимая головы. Ближе к обеду, собрав всю пачку подготовленных документов, отправилась на подпись. Но к шефу в этот день было не прорваться. Целые делегации из поздравляющих без остановки сменяли друг друга. Устав ждать «окошка», я оставила документы у Нины, попросив занести их, когда шеф освободится. В три часа, как и было обещано, нас отпустили. В салон я не успевала, поэтому отправилась домой. Решила долго не ломать голову над нарядом и ограничилась классическим коротеньким платьицем и распущенными волосами. Только макияж поярче сделала и туфли любимые одела. Перед выходом остановилась у зеркала, внимательно рассматривая себя. Сердце замерло в предвкушении, глаза лихорадочно горят. Вечер обещает быть знаменательным, интересным, а если повезет, то и с чудесным продолжением. Но это все мое воображение. А в жизни получается совсем не так, как того ждешь. *** За первые два часа корпоратива я поняла одну вещь. Вероника-анорексичка запала на шефа. По всей видимости, именно из-за него она и изводила себя всевозможными диетами. Весь вечер, глядя на него глазами преданной собачки, она откровенно пускала слюни ему в тарелку. Именно в тарелку, потому что уселась рядом с ним и едва ли в рот не заглядывала. Стелилась перед ним, хуже коврика из Икеи. «Попробуйте еще и этот салатик, Егор Анатольевич» «Ха-ха-ха, вы такой остроумный», – смеялась она его шуткам. И, судя по всему, Егор был вовсе не против такого пристального внимания к своей персоне. Я же, сидя в противоположном от них конце стола, методично пережевывала лист салата из принесённого мне официантом «Цезаря», одновременно с этим боролась со жгучим желанием заехать анорексичке промеж глаз. Вот такое выдалось веселье. Честно говоря, не об этом я мечтала по пути сюда. Итак, с одной стороны от шефа влюбленная анорексичка, с другой стороны – Кай, то и дело бросающий странные взгляды в мою сторону. А я пытаюсь делать вид, что мне бесконечно весело и хорошо в компании Нины и Жорика. Тосты в честь любимого шефа не прекращаются, музыка, танцы. Последние пятнадцать минут анорексичка пытается вытянуть сопротивляющегося шефа на танцпол. И я, устав от этого спектакля, позволяю изрядно набравшемуся Жоре увлечь меня на танец. Прижимая меня к себе, во время медляка Жорик не замолкает ни на секунду, жалуется мне на холодность Королевы, на то, что у них в жизни все так сложно и непонятно. Мне в последнюю очередь хочется служить ему жилеткой для плача, ведь мысли мои, как и взгляд, постоянно возвращаются к мужчине, сидящему за столом. Только о нем – о сильном, высоком, красивом – мечтает мое глупое сердце. Хочется его. От одного лишь его вида низ живота стягивает в тугой узел. Нестерпимое желание пульсирует по венам, оголяя нервы. Не замечаю, как начинаю злиться. Ну что ему стоит схватить меня подобно первобытному человеку и утянуть в свою пещеру? По окончании песни выхожу на улицу вдохнуть глоток свежего воздуха и немножко прояснить мысли, развеять алкогольный дурман. Через несколько минут в дверях ресторана появляется мужская фигура. Но не того, кого так жаждет душа и плоть. Кай. Наглой, самоуверенной, твердой походкой, не спеша шествует ко мне. Ни слова не говоря, останавливается рядом и, закурив сигарету, выпускает дым в ночное звездное небо. – Спасибо, – говорю ему. Он поворачивается ко мне и несколько секунд молча смотрит на меня. – За что? – наконец-таки слетает с его губ. – За то, что не встали в позу и оставили меня в отделе, – интуитивно обнимаю себя, потому что от его взгляда настолько холодно и некомфортно, что начинает знобить. – Это тебе шеф сказал, что все решено? – хмыкает он и улыбка такая самодовольная. Гад. Хмыкаю в ответ, поднимая глаза к небу. – А я не удивлена, – прерываю воцарившееся вновь молчание. – У вас же нет сердца, чего еще от вас ожидать? – Как оказалось, есть, – не обращая внимания на мой тон, задумчиво отвечает он, не сводя с меня взгляда. Удивленная его ответом, только и могу, что стоять как столб и пялиться на него в непонимании. – Твоя выходка в день нашего знакомства, – поясняет он. – Ты импульсивна и эмоциональна. Это будет выводить тебя не на тот путь. – Вы о чем? – теперь я еще больше запуталась. Кай ничего не отвечает. Бросив окурок, поворачивается ко мне. Медленным движением, словно наслаждаясь близостью, убирает выбившийся из прически локон волос с моего лица. – Поймешь в свое время, – тихий, едва слышный голос. Кривая улыбка его губ служит мне прощанием. Ни слова больше не говоря, он разворачивается и направляется в сторону ресторана. А я, по-моему, даже дышать перестала. Возвращаюсь в зал сама не своя. Усаживаюсь за стол. Анорексичка все-таки вытащила Шефа на танцпол и сейчас наслаждалась его объятиями, припав к его груди своими сальными волосами (шучу, конечно, волосы у нее чистые и пышные). Рядом с ними кружатся в танце наши влюбленные Жорик и Королева. А Илья храпит в темном уголке зала. Кай сидит на своем месте, во главе стола, смотрит на экран телефона. Внезапно ко мне подсаживается товарищ Дралкин. Черт, этого козла тут еще не хватало для полного счастья. – Ева Сергеевна, – его язык заплетается, так что «Сергеевна» он пытается выговорить особенно долго. Поворачиваюсь к нему, но молчу. – Мы с вами немножко не так начали наше знакомство, как мне бы хотелось, – ух, и как ему удается выговорить такое длинное предложение? – А как же вы хотели? – теряю к нему интерес. Перевожу взгляд на танцпол и встречаю на себе хмурый взгляд Егора. Ух, и что это тут у нас? Ревность? Ну так поревнуй, красавчик, тебе тоже полезно. Отворачиваюсь и как бы невзначай подаюсь навстречу Дралкину. Заместитель, в свою очередь, расценивает мое действие как хороший знак и, подняв руку, приобнимает меня за плечи. – Вы такая красивая девушка. И умная. Простите меня, я был слишком строг и несправедлив к вам, – он приближает ко мне свое лицо, а я уже жалею о своем импульсивном поступке. Зря дала ему зеленый свет. – Кирилл Александрович, – внезапно сзади нас раздается сердитый голос шефа. Ух, как мы умеем оперативно реагировать. – Николай Германович уезжает, проводите его, – продолжает Егор. Дралкин убирает от меня свои руки и поднимает растерянный взгляд на шефа. Я в свою очередь даже не поворачиваюсь в сторону Егора. Хотя от одного лишь звучания его голоса мурашки по телу. Наконец-то поняв, что от него хотят, извинившись, Дралкин покидает меня и направляется к выходу. Шеф следует за ним. Смотрю по сторонам. Кая уже нет, значит, правда уезжает. Нина с девчонками на танцполе. Вероника дожидается шефа на своем месте. Поднимаюсь и выхожу в туалет. Освежиться и подумать. Умываюсь прохладной водой и немного прихожу в себя. Что я, в самом деле, словно дешевое варенье себя веду? Если бы хотел, изыскал бы момент остаться со мной наедине, на танец, в конце концов, пригласил бы. А я тут по нему тоскую, дурочка. Пусть его анорексичка забирает со всеми потрохами. Все, нужно вызывать такси и ехать домой. Выхожу из туалета и тут же налетаю на стоящего в ожидании меня Егора. Ни секунды не медля, он прижимает меня к холодной поверхности стены. Его губы прокладывают дорожку из поцелуев по всей длине моей шеи, а сильные руки забираются под подол моего платья. – Наконец-то, – шепчет он, зарываясь носом в мои волосы, а у меня ноги подкашиваются. От его близости, от его запаха, от вибрации его голоса. – Весь день мечтал о тебе, – говорит и отстраняется. Разжигает без единой спички огонь внутри меня одним лишь своим взглядом. Егор берет мою ладонь и что-то в нее вкладывает. Кожу холодит металл. – Такси ждет тебя у входа. Гостиница «Плаза Сити», номер 307, – и поцелуй на губах. Быстрый, но обещающий мне море удовольствия. *** Что я там говорила про желание проучить и отдать его анорексичке? Забудьте. Это была не я. Это был алкоголь. Я бежала. Нет. Я неслась к такси, едва ли не сбив в проходе товарища Дралкина. Стоит ли говорить, как я торопила водителя машины, ехавшего по ночному городу словно черепаха. В голове тысяча мыслей. Достаю косметичку, поправляю макияж. Едва машина останавливается перед нужным мне зданием, выбегаю из нее. Буквально влетаю в объятия уже ожидающего меня Егора. Ни слова не говоря, он притягивает меня к себе и, поцеловав, ведет ко входу в здание. Не было ничего, что я там нафантазировала себе по дороге в гостиницу. Ни томных взглядов, ни горячих признаний срывающимся от волнения голосом. Было только лаконичное и приказное: «Раздевайся». И от этого слова тупая пульсация внизу живота. Все сделаю, только пусть не останавливается, пусть доводит дело до конца. Мы начали раздеваться еще в лифте. А как только за нами захлопнулась дверь гостиничного номера, вовсе с цепи сорвались. Не было нежности и долгих прелюдий. Была только страсть: дикая, животная, первобытная. Я рвала на нем одежду, пытаясь как можно скорее добраться до желанного тела. Егор был проворнее. В два счета избавив меня от платья, он прижал меня к прохладной стене номера. Его горячие губы сомкнулись на моих сосках, а руки отправились сразу в самое тоскующее по ним место. Я пыталась устоять на ногах, продержаться и не кончить от его пальцев, одновременно с этим брала последний рубеж, отделяющий меня от неземного наслаждения. Пыталась расстегнуть ремень его брюк. Сопротивлялся, гад, до последнего. Сорвав с меня остатки одежды, Егор подхватил меня на руки и бросил на кровать. Его руки, словно наручники, приковывали мои ладони над головой. Не тратя больше ни секунды, он вошел в меня. Сильно, резко, растягивая до предела. Чувствуя его в себе, я больше не могла терпеть. Сдалась. Позорно капитулировала. Кончила спустя всего лишь пару движений его бедер. Оргазм накрыл меня настолько сильной, мощной волной, что каждую мышцу в теле словно судорогой сводило. Сладкой и нестерпимой. Я пыталась молчать. Кусала губы до крови. Но это оказалось сильнее меня. В итоге все равно кричала, стонала, не сдерживая себя. Каждый мой нерв – словно оголенный провод. Взаимодействие опасно для жизни. Но уже невозможно остановиться. Не могу оторвать от кровати своих рук, выгибаюсь дугой под ним и снова кричу. Это фиаско. На роль умелой обольстительницы я точно не подхожу. Но сейчас мне плевать. Так хорошо не было никогда. Я затихаю, Егор останавливается. Отпускает мои руки и, приподнявшись на локтях, заглядывает в мои глаза. – Все хорошо?– губы растягиваются в самодовольной улыбке. А голос дрожит. – Прости, у меня давно не было, – и снова краснею. – Иди сюда, – все с той же улыбкой на губах приподнимает меня. Усаживается на кровать, устраивая меня сверху. Обнимаю его за плечи, прижимаю к себе его голову. Начинаю двигаться. Сначала медленно, в нужном мне ритме. Егор целует мою грудь и, обхватив руками мои ягодицы, начинает направлять меня и изменять ритм. Делает его резче, быстрее. Не замечаю, как снова подхожу к грани. Сейчас…еще..немножко…и сорвусь. Егор чувствует, что я снова близка и увеличивает интенсивность движений. На этот раз мы срываемся вместе. Только теперь я впиваюсь зубами в его плечо, а он до боли сжимает мои бедра. Ярко, сильно, срывает все покровы. Он лучший. Действительно лучший во всем. – Теперь ты моя, слышишь, – его голос приглушенный, практически не слышен. Но от меня не ускользают едва уловимые ревнивые нотки. Я молчу. Не размыкая рук, он ложится на кровать, утягивая за собой. Прижимаюсь к его груди. Молчим. Хорошо. Настолько хорошо, что становится страшно. Раве так бывает? Его пальцы легкими движениями массируют мою спину. Ласкают, приводят в чувство. – С первой минуты нашего знакомства я решил, что ты моя будешь, – разрывает он тишину. – Не заметила. Ты сперва был весьма груб, – хихикаю, приподнимаясь на локтях. Смотрю на него. Уголок его губ слегка приподнимается, брови изгибаются. – Грубым с тобой я не был никогда. Это точно, – хмыкает он и, подняв руку, проводит кончиком пальца по очертаниям моих губ. – Ты мне веришь, Ева? – и снова шепот. – Тебе верю, – улыбаюсь, а он притягивает меня к себе и накрывает мои губы поцелуем. И я понимаю, что этой ночью нам будет точно не до сна. *** Утро. Суббота. В каждой клеточке тела приятная боль. Счастливая и удовлетворенная. Открываю глаза. Его нет. Слышится шум воды. В душе. Приподымаюсь на локтях, рассматриваю обстановку. Красивый, дорогой номер. Шторы задернуты. Наверняка на улице уже полдень. Слышу рингтон сотового Егора. Поднимаюсь с кровати, натягивая на себя простынь. Радумываю над вопросом: а не присоединиться ли мне к нему в душе? Направляюсь в сторону ванной комнаты, но глаза сами собой падают на экран телефона, лежащего на поверхности журнального столика. Вижу имя настойчивого абонента, который вот уже минут десять как пытается дозвониться до него. Мурашки по коже от этого имени. И кажется, я снова забыла как дышать. Жена. Присаживаюсь на краешек стола, беру в руки телефон. Как только мои пальцы касаются аппарата, он затихает. Сижу с ним в руках, тупо смотрю на темный экран. Нет. Не могу в это поверить, наверняка это какая-то шутка. Но когда я уже собираюсь подняться и отправиться в ванную для выяснения ситуации, экран снова загорается и на нем высвечивается текст сообщения: «Котик, только что прилетела. Хотела устроить сюрприз. Но тебя нет. Люблю. Скучаю. Позвони.» Более несчастной и оскорбленной я еще себя никогда не чувствовала. Кладу телефон на прежнее место и судорожно ищу свою одежду. Через минуту выбегаю за дверь. Бегу прочь от своего позора. Бегу прочь от разбившихся надежд. Вытираю рукавом текущие по щекам слезы. А в голове словно лампочка вспыхивает воспоминание, вчерашние слова Кая: «Ты импульсивна и эмоциональна. Это будет выводить тебя не на тот путь». Глава 4 У меня высокий болевой порог. С самого детства легко переносила лечение зубов без анестезии. Если падала, редко плакала. Разве только от обиды. Помню, как однажды в седьмом классе подралась со старшеклассницей. Та настойчиво пыталась выдрать мне волосы и пребывала в откровенном шоке, от того, что я смеялась ей в лицо и просила дернуть посильнее. Потому что мне не было больно. Жаль, что это умение распространяется только на боль физическую. В моральном плане я настоящая плакса. Если бы я была сильной, то не убегала бы из гостиничного номера. Дождалась бы его, швырнула в лицо телефон и потребовала объяснений. Но сейчас я стою перед дверью отдела, испытывая лишь одно желание: забиться в самый дальний угол, напиться и выть в голос о нелегкой доле всех наивных дур на этой земле. Кстати, если бы и правда существовало такое сообщество, я бы с легкостью стала их предводителем. – Ну неужели, хоть одна явилась, – вместо слов приветствия сокрушается Нина, увидев меня на пороге приемной. – Хоть одна? – не понимаю, о чем она. – После вчерашнего корпоратива половины отдела на месте нет. А уже десять утра на минуточку, – стучит она пальчиком по циферблату часов. – Шеф на месте? – задаю самый волнующий вопрос. – Нет, – хмурится Нина, скрестив перед собой руки. И смотрит так на меня. Будто бы догадывается о чем-то. – Звонил, сказал, что задержится. Кстати, тебя искал. Говорит: звоню, а у нее телефон отключен. Так что тебе еще повезло, что ты раньше пришла, – хмыкает она и, подняв из-под стола небольшую бутылку воды, начинает поливать многочисленные цветы. – Ты не представляешь, как, – протягиваю я задумчиво, осматриваясь по сторонам. – Стой, что это у тебя? – спрашивает Нина, рассматривая меня. – Где? – опускаю глаза на рубашку. Вроде бы все чисто. – Вот здесь, – указывает Нина на мою шею. – Засос, – протягивает она, улыбаясь, а меня пот холодный прошибает. – Да ну, – пытаюсь лихорадочно придумать, что ответить. – Засос, детка. Кто– то развлекался этой ночью, – хмыкает Нина. – Ну…было дело, – пожимаю плечами, словно ничего особенного не произошло. – Так. Ты ведь понимаешь, что не выйдешь отсюда, пока не расскажешь мне все грязные подробности? – прищуренный взгляд подруги и недобрая улыбка говорят мне о том, что Нинка настроена вполне серьезно. – Маленькая ты еще до подробностей, – отмахиваюсь. Внезапно раздается мелодия звонка домофона. Одновременно с Ниной поворачиваем голову и видим на экране монитора шефа. – Черт, – вырывается у меня. Я стремительно залетаю под стол Нины, пока она, вопросительно глядя на меня, тянется к кнопке домофона. Делаю ей знак рукой, чтобы не выдавала меня. – Доброе утро, Егор Анатольевич, – слишком довольным голосом для похмельного утра, нараспев произносит она. – Доброе. Гофман на месте? – спрашивает он. А голос-то какой раздраженный. – На месте. В кабинете, – безбожно врет Нина. – Пусть ко мне зайдет, срочно! – бросает он и, открыв дверь кабинета, исчезает в нем. Через пару секунд подруга заглядывает ко мне. – Ну, и как это понимать? – Нина, любимая моя, – выползаю из своего укрытия и шепчу ей скороговоркой. – Прошу, мне нельзя к нему. Нельзя наедине оставаться. – Я помогу тебе, но после ты мне все расскажешь. Если это то, о чем я думаю – вляпалась ты по самое «не хочу», – отчитывает она меня. – Нинуля, я все-все тебе расскажу, только помоги! Мне хотя бы на сегодня как-то избежать общения с ним. Придумай что-нибудь, – складываю руки в молитвенном жесте. Пару секунд Нина молча смотрит на меня, а затем присаживается за стол и открывает программу на ноутбуке. –Так, я скажу, что у тебя судзаседание через полчаса, – говорит она, рассматривая график заседаний. – Хорошо, у меня и правда сегодня в двенадцать заседание, – облегченно вздыхаю, радуясь помощи подруги. – До обеда ты спасена. А к часу дня он на совещание едет в Управление, – шепчет она. – Нин, позвони, как он уедет? – Хорошо, беги, – кивает она, а я уже на полпути к выходу. Называйте меня глупой трусихой. Скажите, что все равно мне не избежать разговора с ним. Да знаю я все. Наверное, проще было позвонить ему с утра, притвориться больной, сделать вид, что ничего не произошло, отпроситься на день. Но звонить – значит, слышать его, говорить с ним. А сейчас очень больно даже голос его слышать. И подумать мне нужно, что дальше делать. Поэтому половину сегодняшнего дня я провела за дальним столиком небольшого кафе на другом конце города. Полчаса назад позвонила Нина и сообщила, что мое заседание перенесли на завтра. Заказав еще один кофе, я, находясь в спокойной обстановке, продолжала размышлять над сложившейся ситуацией. Только чем дальше размышляла, тем хуже мне становилось. Это надо было всего за одну неделю наворотить таких дел. Как теперь работать под его началом? Все это время телефон мой разрывался от непринятых звонков. По всей видимости, объяснения Нины не возымели должного эффекта на Егора. После пятого непринятого звонка я отправила ему сообщение о том, что я на заседании и не могу говорить. В ответ мне приходит кричащее, заглавными буквами: КАКОГО ЧЕРТА ПРОИЗОШЛО? Горько ухмыляюсь, набираю ответ: «Ничего, Егор Анатольевич! Вы всего лишь оказались женаты» или можно вот так: «Пошел ты, обманщик чертов!» Стираю сообщения. Злюсь, очень хочу высказать ему все. Но мне с ним еще работать… «Ничего не произошло. Буду после обеда». В ответ тишина. К обеду возвращаюсь в отдел. Шефа уже нет. Нинка еще на входе ловит меня и, вцепившись мертвой хваткой, тащит за собой в архив. Закрыв за нами дверь, складывает перед собой руки и смотрит на меня красноречивым взглядом. Я понимаю, что, если не выдам ей всю информацию прямо сейчас, она свяжет меня и будет пытать. Присаживаюсь на свободный стул у окна и, ухмыльнувшись, думаю о том, что, похоже, с моим приходом сюда архив стал самым интересным кабинетом в отделе. – Ну, не молчи. Давай сначала и по порядку, – нависает она надо мной. – А что тут по порядку? Влюбилась в шефа, эту ночь провела с ним, а утром обнаружилось, что он женат, – развожу руками, а с губ слетают истерические смешки. – А ты не знала, что он женат? – Нина смотрит на меня, словно учитель на нерадивого двоечника. – А откуда бы я знала, что он женат? У него на пальце обручальное кольцо есть? Или ты мне сказала об этом? – начинаюсь злиться, хотя понимаю, что Нинка тут не при чем. – Прости, я ведь не думала, что ты с шефом шашни крутить надумала. С виду вроде такая правильная и независимая, – хмыкает она, отворачиваясь. – А в любовь ты не веришь? Что можно с первого взгляда влипнуть. Я понимала, что связь с шефом не сулит ничего хорошего, но…, – не успеваю договорить, она перебивает. – А он, как тот дьявол искуситель, со всех сторон обложил, соблазнил. – Что делать, Нин? Ты знаешь его жену? – поднимаю на нее глаза, полные непролитых слез. – Жену не знаю, более того, он никогда не распространялся о ней. Просто известно, что она есть, – пожимает она плечами и присаживается рядышком со мной. – Ты сгоряча не руби. Мне кажется, что шеф не из того рода мужчин. Ну не станет он заводить кратковременную интрижку. За все пять лет совместной работы ни разу в подобном не был замечен. Вот у Кая бабы меняются как перчатки…а этот…правильный, что ли. – Нин, я своими глазами видела смс от жены: «Котик. Люблю, целую», – чувствую, что вот-вот расплачусь. – Ева, ты должна сама в себе разобраться и понять, сможешь ли стать любовницей. – Как мне теперь работать здесь? – закрываю лицо руками, покачиваясь. Ну вот, поток слез теперь не остановить. – Нет, Егор не такой, – ворчит Нина и притягивает меня к себе в объятия. – Не думаю, что он станет травить тебя только из-за того, что отказала ему, – она крепко прижимает меня к себе, словно родного человека. А я, почувствовав дружеское плечо, вовсю утопаю в горьких слезах. Через пятнадцать минут я немного успокаиваюсь. Нина советует мне не рубить сплеча и выслушать его объяснения. А я даже объяснений его не хочу. Хочу просто поскорее забыть о нем, хочу перелистнуть эту страницу и жить, словно не было ничего. Проверив коридор на посторонних, Нина делает знак, что путь свободен, а я рысью бегу в туалет приводить себя в божеский вид. Немножко успокоившись, возвращаюсь в кабинет. Драмы драмами, а работу еще никто не отменял. Илья и Жорик еле живые, больше похожи на зомби, чем на государственных служащих. Уныло перебирают пальцами по клавиатурам, печатая постановления. Ни привычных шуточек, ни взаимных подколов. Время до вечера пролетает незаметно. За полчаса до окончания рабочего дня к нам заходит товарищ Дралкин. – Илья, напомни мне, до скольки работает магазин оптики, о котором ты мне говорил? – По-моему, до девяти вечера, – отвечает хриплым голосом Илья. – Он же в центре находится? – Да, – кивает Илья, не отводя усталых глаз от монитора. – Хорошо. Никого не нужно подбросить в город? – улыбается Дралкин и смотрит на меня. А я, поразмыслив несколько секунд, решаю согласиться. – Было бы здорово, – улыбаюсь ему в ответ. Дралкин смотрит на циферблат наручных часов и сообщает, что мы должны встретиться с ним в приемной через полчаса. «Какое удачное расположение звезд сегодня», – хмыкаю про себя. Вот только утро слегка не задалось. Ровно в шесть часов вечера собираю вещи и спешу к Дралкину. Хочу поскорее убраться отсюда, пока Егор не вернулся с совещания. Забегаю в приемную. Нина собирает вещички. Увидев меня, подмигивает и указывает на дверь Дралкина. Я, видимо, не так расцениваю ее знак и беззаботно стучусь в дверь к заму, и, открыв ее, захожу в его кабинет. Черт. Ну не могла Нина намекнуть понятней?! Рядом с Дралкиным с хмурым выражением лица сидит Егор. А когда его взгляд встречается с моим, я вижу обещание собственной смерти в глубине его глаз. Как? Ну как мне сохранять спокойствие рядом с ним, когда душу рвет на части при одном лишь взгляде на него?! – Кирилл Александрович, ты меня понял? – обращается он к Дралкину, не сводя с меня глаз. – Да, Егор Анатольевич, к завтрашнему обеду все будет готово, – щебечет зам, непонимающе смотря на шефа. – Ева Сергеевна, зайдите ко мне, – он поднимается с места и наступает на меня, вытесняя из кабинета Дралкина. – А мне срочно нужно ехать, Егор Анатольевич, – пячусь от него, оказавшись в приемной. Смотрю по сторонам. Напортачившей Нины нет в кабинете. Приемная пуста, и спасти меня некому. – Заходи, – буквально заталкивает он меня в свой кабинет. И как только за нами закрывается дверь, Егор притягивает меня к себе, накрывая мои губы жестким поцелуем. Я чертовски зла от такой наглости обманщика. Мой контроль летит ко всем чертям. Отталкиваю его руками и отпрыгиваю в сторону. – В чем дело? – его голос обманчиво тих и спокоен, а в глазах сгущается тьма. – В том, что ты оказался женатым мужчиной, – голос дрожит от раздирающей меня злости. – Понятно, – хмыкает он и отходит в сторону, обхватывая голову руками. – А я-то голову ломаю, куда ты делась, – смеется он. Вот так. Смеется. Значит, для него это в порядке вещей. Жена дома, любовница на работе. А я теперь окончательно убедилась в его сущности. – Егор Анатольевич, мне нужно ехать. Давайте договоримся забыть о прошлой ночи, как о досадном недоразумении. Мы же взрослые люди. Надеюсь, на нашей совместной работе это не скажется, – изо всех стараюсь сдерживать свой голос. Без эмоций. Ровно и тихо. – Досадное недоразумение? – недобро прищуривается он, а руки сжимаются в кулаки. Отворачивается, подходит к окну. – Я не буду принимать твои слова всерьез, – теперь его голос похож на мой. Безжизненный и сухой. – Ты обижена и все неправильно поняла. После планерки жди меня, поедем поужинаем, я все тебе объясню, – не поворачиваясь, говорит он. – Я могу идти? – решаю не спорить с ним. – Попроси Нину, пусть зовет всех на планерку. Выхожу из кабинета, дезертир на своем месте. Увидев меня, она подскакивает с места и, схватив меня за руку, утягивает в сторону кухни. – Ты чего поперлась к Дралкину?! Я ж тебе показывала, что шеф у него, – шипит она на меня. – Потому что я ни черта не поняла из твоих подсказок, шифровальщица! – шиплю на нее в ответ. – Что он сказал? – присаживается она за стол, говоря уже более спокойным тоном. – Говорит, что я неправильно все поняла, хочет вечером встретиться, – хмыкаю и, обняв себя за плечи, отхожу к окну. – А ты? – Не верю я ему… – пожимаю плечами и поворачиваюсь вполоборота к Нинке. – Был бы таким правильным, развелся бы, прежде чем крутить роман со мной. – Не пойму, почему ты так рьяно настроена против? Выслушай его для начала, – вступается Нина. Начинаю заводиться от ее умозаключений. – У меня есть единственное табу, Нина. Женатый мужчина. Потому что маму мою угораздило влюбиться в такого. После пятилетнего романа он оставил ее на улице, беременную мной, вернулся к женушке своей ненаглядной, – прячу взгляд от подруги. Не объяснить почему, но чувство стыда накрывает меня с головой. – Вот оно как…тогда понятно, чего ты так перепугалась, – задумчиво протягивает Нина. – Ладно, только смотри дров не наломай. – Кстати, Егор просил, чтобы ты на планерку всех созвала, – не поворачиваюсь к ней, смотрю в абсолютно безоблачное небо. – Хорошо. Ева, ты ведь понимаешь, что я с тобой? – спрашивает она, стоя на пороге. Я киваю, Нина уходит. Планерка проходит спокойно. Я стараюсь не поднимать на него глаз, методично рассматриваю свои руки, сложенные на коленках. Егор меня будто не замечает. Единственная фраза, брошенная в мою сторону в конце собрания – об обещанном производстве, которое передадут завтра в отдел. В конце планерки Егор, как назло, оставляет у себя товарища Дралкина. Я же спускаюсь с ребятами на парковку и остаюсь в одиночестве дожидаться Кирилла Александровича. Спустя пятнадцать минут Дралкин наконец-таки подходит ко мне. – Пойдемте, Ева Сергеевна, – улыбается он и снимает машину с сигнализации. Спешу за ним следом, думая о том, как лихо может повернуть жизнь. Никогда бы не подумала, что буду так рада остаться в компании Дралкина. Сажусь к нему в машину. Телефон, лежащий на дне сумочки, не переставая вибрирует. Когда Кирилл Александрович проезжает мимо входа в здание, вижу Егора, стоящего у дверей. Наши взгляды встречаются. Я вижу, как дергается мускул над его верхней губой, вижу, как ходят желваки на скулах. Злой. Опускаю взгляд, достаю телефон и отключаю его. Хочется плакать, хочется накричать на него, послать его к черту и никогда больше не видеть. Попав в квартиру, обессиленно заваливаюсь на кровать и, утопив лицо в подушке, наконец-таки разрываюсь от рвущих грудь рыданий. Раздается громкий стук в дверь. Кого там принесла нелегкая? Может, брат наконец-таки приехал за моим разбитым «жуком»? В коридоре перед зеркалом вытираю слезы и поправляю потекшую тушь. Открываю дверь и замираю от неожиданности. На пороге стоит Егор. Злой как черт. Молчит и так смотрит на меня пронизывающе. Интуитивно отступаю назад, посильнее запахивая полы халата. Прожигая меня огнемечущим взглядом, он проходит в квартиру, закрывая за собой дверь. – Я смотрю, ты быстро провожатого себе нашла, – и столько яда в голосе. И этот его тон недовольный в момент выводит меня из ступора. – Егора Анатольевич, у вас что-то по делу? А то у меня в планах на сегодняшний вечер было принять успокаивающую ванную и, забравшись под одеяло, вдоволь наплакаться о своем разбитом сердце, – на моих губах нервная улыбка, и голос дрожит. Чувствую подступающие к глазам слезы и делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться. Меньшее, что мне сейчас нужно – позорно расплакаться на его глазах. – Ева, прекрати, – рычит он и делает шаг навстречу. Я отпрыгиваю словно от огня, выставляя перед собой руки. – Егор, ты женат. Так езжай к своей жене. – Я там, где хочу быть, – после упоминания о его жене лицо Егора становится еще сумрачнее. – За тобой там соскучились. Сюрприз тебе готовят, – хмыкаю я. Чертов лжец, еще имеет наглость приходить ко мне домой и что-то требовать. Но снова, как мантру, про себя: «Успокойся, Ева. Тебе с ним еще работать». – Но я же здесь, а не там. Не заметила? – с каждой минутой градус его раздражения растет в геометрической прогрессии. – После отеля – сразу на работу в поисках тебя. После работы – снова к тебе. Может, ты хотя бы выслушаешь? – прищуривается он и, облокотившись плечом о поверхность стены, складывает перед собой руки. Словно говорит мне этим: «Я никуда не уйду. Так что не сотрясай воздух почем зря». – Ответь мне всего на два вопроса, – теперь уже я выхожу из себя. Приближаюсь к нему. Сжимаю кулаки до боли в пальцах. Так я борюсь с подступающей истерикой. – Ты разводишься? Вы живете отдельно? – буравлю его взглядом. Вместо ответа он закрывает глаза и запрокидывает голову. Пару секунд спустя лаконичное и тихое «Нет» слетает с его губ, убивая последние крохи надежды в моем разбитом сердце. – Уходи, Егор. Не о чем нам говорить, – опускаю глаза в пол, потому что они полны слез. – Ева, тут не так все просто, – я слышу усталость в его голосе. – Уходи, Егор. Я никогда не стану ничьей любовницей, ясно?! – злюсь на него так сильно, что готова насильно вытолкать за дверь, лишь бы только не видеть и не слышать его. – Ева, выслушай! – он тянется ко мне, пытаясь ухватить за руки. Но я отталкиваю его от себя и срываюсь на крик. – Нет! Уходи! УХОДИ! – трясет меня, словно в лихорадке. Перед глазами пелена, а в груди сердце как отбойный молоток. Егор позволяет вытолкать его за дверь. Поворачиваю замок и обессиленно сползаю по двери. Закрываю лицо руками, пытаясь унять новую волну истерических рыданий. Не хочу больше слышать его. Все оправдания – ничто, очередная порция лапши на мои уши. Никогда, никогда я не позволю себе таких отношений. И дело вовсе не в моей правильности. Нет. Я просто знаю, сколько камней подводных таят в себе такие отношения. Он вернется к ней. К жене. Спустя год или пять лет. Неважно, итог один. Мне придется по кусочкам собирать себя после его ухода. Потому что я чувствую это уже сейчас. Что влюбилась. Глупо, поспешно. Но сердцу все эти доводы неважны, оно само решает, когда и кого. Однажды мама завела со мной один разговор. Мне тогда было лет шестнадцать. Подросток еще. В голове одна любовь да гулянки – казалось бы, не пойму я того, что она хотела мне донести. Но этот разговор навсегда остался в моей памяти. – Ева, – сказала мама, – я прошу тебя об одном. Никогда не заводить отношений с женатыми. Боль, которую принесет тебе эта привязанность, не сравнить ни с чем. Пойми, он будет обещать тебе небо в алмазах, обещать, что разведется с женой и будет с тобой навек. Не разведется. Не уйдет. Он может и правда любить тебя, а ее нет. Но уходят от жен они очень редко. Пойми, любовница порой гораздо несчастнее, чем обманутая жена. И мораль, и общество всегда на стороне супруги. И когда в один прекрасный день он уйдет от тебя, тебе придется в одиночку переживать это горе, потому что понимания от окружающих ты не дождешься никогда. И тебе придется научиться улыбаться через боль, смеяться, жить с ней. Потому что она никогда не оставит тебя, – говорила она, устало вздыхая. Выпив успокоительного, снова ложусь в кровать. Хочется позвонить маме и рассказать ей обо всем. Услышать слова поддержки. Услышать, что я молодец, делаю все правильно. Но я не стану. Накрываюсь одеялом с головой и думаю о том, что, скорее всего, придется уходить из отдела. Вспоминаю предложение Кая и понимаю, что, возможно, это единственный вариант на спасение. Следующим утром чувствую себя более уверенно. Пока навожу макияж, думаю о том, что с увольнением можно и подождать. Вчера и он, и я были на эмоциях, на нервах. Егор – деловой мужчина, думаю, нам удастся с ним решить вопрос цивилизованным способом. Немножко приободрившись от своих мыслей, я закрываю дверь и спускаюсь вниз. Выхожу на улицу, щурясь от яркого солнца, и вижу стоящую передо мной служебную машину с личным водителем шефа. Первая мысль: Егор ночевал где-то здесь? Подхожу к автомобилю. Семен, увидев меня, открывает пассажирскую дверь. – Семен, привет, – удивленно смотрю на него. – Привет, Ева, садись, – кивает он. – Ты за мной приехал? – Ага, шеф задание дал до отдела довезти тебя, – отвечает он без тени улыбки. Значит, вполне серьезен. Усаживаюсь в машину и вспоминаю вчерашний вечер. От понимания причин такого поступка Егора начинаю злиться. Наверняка, прислал водителя, для того чтобы я с Дралкиным не ездила. Ревнует, все еще считает меня своей собственностью. Значит, придется еще раз, более доходчиво объяснить положение вещей. В отделе не удается высказать ему свое недовольство. На утренней планерке шеф суров как никогда. На меня практически не смотрит. Весь в рабочем процессе. Нарезает кучу задач на сегодня практически каждому. Меня «радует» новостью о переданном производстве. Так что, по всей видимости, даже на обед времени не будет. Первую половину дня готовлю постановления, аресты, запросы в банки и регистрационные службы. Жорик и Илья тоже непривычно тихи и сосредоточенны. Несколько раз приходится носить документы на подпись Егору. К моему удивлению, он ведет себя со мной сухо. Разговаривает строго по работе, в глаза не смотрит. Словно некогда ему, словно нет ни малейшего желания видеть меня. Из-за сильной занятости не могу даже поболтать с Ниной, рассказать о вчерашнем. По вопросам арестованных счетов должника приходится общаться с Вероникой. Спустя пятнадцать минут совместной работы с ней испытываю дикое желание выпить изрядную долю успокоительного или яду. По сравнению с ней даже семейство Калининых лучшие собеседники. Ближе к вечеру шеф вызывает к себе. Каждый раз, когда в трубке телефона слышу его сухое: «Зайдите», дрожь пробегает по телу. Захожу в его кабинет. Рядом с Егором сидит взыскатель по новому производству, тот, что некогда обедал с нами. – Ева Сергеевна, Илья Сергеевич сейчас отвезет вас в регистрационную службу. Передадите запросы, информацию по имуществу должника вам выдадут сразу же, я договорился. Жду вас к вечерней планерке, – говорит Егор, но на меня не смотрит. Нервно крутит в руках паркер. – Я вас поняла, Илья Сергеевич, я буду готова через десять минут, – дождавшись кивка взыскателя, выхожу из кабинета. Поездка в регистрационную проходит спокойно. К нашей радости, в документах, выданных нам, указано, что на имя должника записана небольшая гостиница в Анапе. Илья Сергеевич от радости едва ли не расцеловал меня. Так что в отдел я возвращаюсь в приподнятом настроении. Но у входных дверей сталкиваюсь с хмурым Семеном. – Ева Сергеевна, ты до скольки сегодня? – спрашивает меня мужчина, выпуская в сторону дым сигареты. – До восьми где-то, а что? – смотрю на него непонимающе. – Шеф сказал, что я тебя домой сегодня везу, – отвечает мужчина, а я от удивления роняю на пол папку с документами. Ну уж нет. Кто-то здесь явно превышает свои полномочия. – Семен, я сейчас с ним поговорю. Думаю, что не придется меня везти. Егор Анатольевич что-то напутал, – поднимаю документы с пола и, улыбнувшись водителю, бегу наверх. Забегаю на четвертый этаж, даже не запыхавшись. То ли злость придает мне сил, то ли это результат каждодневной тренировки. Игнорируя Нину, пытающуюся что-то мне сказать, залетаю в кабинет к Егору. Он замолкает на полуслове и поднимает на меня растерянный взгляд. А лицо сидящего рядом с ним товарища Дралкина вытягивается от удивления. Конечно, неслыханная наглость – врываться в кабинет начальства. Но сейчас пусть засунут офисную этику себе в одно место. Меня порядком достало уже все это. – Кирилл Александрович, оставьте нас, – холодным тоном произносит Егор, не спуская с меня настороженного взгляда. Видимо, почувствовал приближающуюся истерику. Дралкин кивает и послушно поднимается. Бросает на меня растерянный взгляд, когда проходит мимо. – Может, хватит, Егор Анатольевич? – мой голос буквально вибрирует от напряжения. – Что хватит? – уголок его губ слегка приподымается в улыбке, а сам он лениво откидывается на спинку кресла. – Показывать здесь свою крутость. Для чего весь этот номер с водителем? Я что, сама о себе не могу позаботиться? – если бы мой взгляд мог убивать, Егор был бы уже без признаков жизни. – Можешь, Ева, – лениво протягивает он. – Но я сделаю это лучше. Последняя его фраза – словно капля бензина в разгорающееся пламя злости. Подхожу к его столу и, опираясь руками о твердую поверхность, подаюсь навстречу Егору. Не свожу с него прожигающего взгляда. – О жене своей заботьтесь, Егор Анатольевич. Обо мне найдется кому позаботиться. Неженатому, – мой голос – шипение змеи, а губы искажаются в горькой улыбке. – Ты думаешь, я кому-то позволю посягнуть на свое? – рычит он и подскакивает с кресла, заставляя меня пятиться к выходу. Ушам своим не верю. Этот мужчина имеет наглость после всего предъявлять на меня какие-то права. – «Твое», Егор, в телефоне под именем Жена. Я не твое. Если ты не можешь отнестись по-взрослому к моему отказу, я уйду из отдела, – отвечаю ему с вызовом, стараясь сохранить остатки втоптанной в грязь гордости. Глядя себе под ноги, со зловещей улыбкой на губах, он не спеша подходит ко мне. Поднимает на меня глаза. Сердце отдает пулеметную очередь от дикой ярости, клубящейся в них. – Даже не надейся от меня сбежать, – шепчет он. Его руки в карманах, все тело напряжено. А я мелкими шажками отдаляюсь от него. – Я не уволю тебя, не дам перевестись в другой отдел. Ты будешь рядом. Поняла?! – У кого-то здесь синдром Бога? – спрашиваю с улыбкой на губах, а сама тянусь к ручке двери. Так, на всякий случай. – Хватит истерить. Успокоишься – поговорим, – видимо, устает от нашего спора и, развернувшись, направляется к столу. Выхожу на улицу. Готова кого-нибудь придушить. Я просто в ярости. Возле входа, на обочине припаркованная служебная машина. – Семен, езжай домой. Я сказала шефу, что доберусь сама, – подойдя к машине, говорю водителю. – Хорошо, Ева. До завтра, – улыбается он, явно обрадованный новостью. Всю последующую неделю Егор испытывал мое терпение. По утрам и вечерам, словно часовой на посту, меня неотступно ждал Семен. На мои реплики о том, что я не нуждаюсь в его услугах, он хмурился и отвечал, что если я не сяду в машину, шеф уволит его. Делать было нечего, приходилось соглашаться. На работе был настоящий аврал. Поэтому «семейные» разборки больше не устраивались. Егор разговаривал со мной строго по делу. На планерке даже не смотрел на меня. В четверг вечером Егор в очередной раз вызвал к себе в кабинет. Войдя, обнаруживаю сидящего рядом с ним Илью Сергеевича. – Завтра мы выезжаем на арест гостиницы, – слету огорошивает меня новостью Егор. А в глаза все так же не смотрит. Взгляд опущен на свои руки. – Выезжаем? – переспрашиваю я, искренне надеясь на то, что мне послышалось. – Да, я еду с вами, Ева Сергеевна. Производство очень важное. Мое присутствие необходимо. – Я и не сомневалась, – хмыкаю, понимая его план. Ну конечно, не хочет в отделе переполоха. А в командировке думает, что сможет переубедить меня, затащить в очередной раз в постель. Приехав домой, половину вечера вишу на телефоне. Жалуюсь не вышедшей на работу из-за болезни Нинке на хитрого Егора. Нина выслушивает меня и уверяет, что из командировки мы вернемся парой. А я начинаю злиться и на нее. Неужели подруга считает меня настолько слабовольной? Бурча себе под нос всевозможные ругательства, собираю сумку в дорогу и, приняв душ, заваливаюсь спать. Хочется всего лишь одного. Поскорее пережить эту поездку и не изменить своим принципам. Но как бы я ни злилась, как бы я ни отталкивала Егора, на душе кошки скребут. Скучаю по нему, хочу к нему. Все эту неделю каждая планерка – словно пытка. Он даже не смотрит на меня, а я, сидя в самом дальнем углу кабинета, не свожу с него глаз. Егор рассказывает о новых показателях, установленных Москвой для отдела. Сидит вальяжно, откинувшись на спинку кресла, в руках, как всегда, любимый паркер. Смотрю на его руки, а в голове вспышками воспоминания о том, как он ласкал мое тело, как обхватывал этими ладонями полушария моей груди. И так жарко становится. Расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, ерзаю на стуле, пытаясь хоть чуть-чуть унять желание. А потом взгляд поднимается к его крепкой шее, и я буквально ощущаю запах его кожи. Он будоражит меня. Вспоминаю то, как прижималась к нему, утыкаясь носом в основание шеи, и наслаждалась его ароматом. Егор, нахмурившись, отчитывает Илью за просроченный ответ по жалобе, а я смотрю на его губы и вспоминаю их вкус. Низ живота стягивает нестерпимой тугой истомой. Сбрасываю оцепенение и старательно вырисовываю узоры на листе своего ежедневника, лежащего на коленях. Не могу ничего с собой проделать. Хочу его, хочу быть с ним. А потом вспоминаю, что он принадлежит другой. Что та, другая, каждую ночь наслаждается теплом его тела, умелыми ласками его рук и губ. И …подохнуть хочется. С утра выхожу из дома с дорожной сумкой наперевес. На удивление, служебной машины с Семеном сегодня не наблюдается. Немного расстраиваюсь от того, что придется тащить сумку на себе и ехать на общественном транспорте. Перехожу дорогу по зебре. Неожиданно прямо передо мной тормозит черный Мерседес, преграждая путь. Не успеваю даже возмутиться. Переднее стекло автомобиля плавно опускается, и с водительского сиденья, ухмыляясь, на меня смотрит Кай. – Чего стоишь? Запрыгивай, – подмигивает он, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. Задумчиво смотрю на его наглое выражение лица и понимаю, что вот он. Выход. Сам меня нашел. – Багажник откройте, – приподнимаю сумку, демонстрируя ему свою ношу. Не отводя от меня смеющегося взгляда, Кай нажимает кнопку на приборной панели и дверца багажника открывается. Укладываю туда саквояж и запрыгиваю на пассажирское сиденье. – Ну, как дела? – Лучше всех, – ехидничаю. Не могу ничего с собой поделать. Просто устала от их игр. Кай косится на меня, загадочно улыбаясь. Я смотрю, он сегодня светится весь. Словно елка новогодняя. – Николай Германович, ваше предложение о работе еще в силе? – закидываю удочку. На лице беззаботная улыбка, а мысленно скрещиваю пальцы. – Передумала? С чего вдруг? – вздергивает бровями, поворачиваясь ко мне. – Просто, – пожимаю плечами. – Проблемы в раю? Издевается. Неужели в курсе событий? Снова злюсь. – Вы что, с Егором делитесь секретиками, словно школьницы? – выхожу из себя. – Нет, только красивыми и острыми на язык, – откровенно потешается надо мной Кай. Ничего не отвечаю. Отворачиваюсь от него, стараясь сдержать охватившее меня раздражение. – Можно узнать причину? – нарушает он тишину вопросом. – А то вы не знаете, – бросаю, не поворачиваясь. – Не знаю, – смеется Кай. – Он женат. – А ты не знала? – и столько удивления в голосе. Поворачиваюсь к нему, прожигаю взглядом. – Нет, если бы знала, ни за что не позволила бы случиться такому, – четко, с расстановкой произношу я, оскорбленная тем, что он такого невысокого мнения обо мне. – А я предупреждал, – не поворачиваясь, отвечает он. – Вы не могли бы более конкретно изъясняться? Например, если бы вы сказали: Ева, идиотка, куда лезешь! Он женат! Поверьте, я бы не обиделась. – Не думал, что остались еще девушки, для которых это имеет значение, – хмыкает Кай. – Не с теми общаетесь. На самом деле, нас много. – Теперь понимаю, почему Егор так злится. Я бы тоже не хотел упустить такой редкий экземпляр, – задумчиво произносит он, сосредоточенно глядя на дорогу. – Вы, Николай Германович, мне тут зубы-то не заговаривайте. Скажите, возьмете или нет? И еще: спать с вами я не буду, – решаю предупредить заранее. Мало ли, что он там себе надумал. Кай молчит несколько секунд. А затем его губы медленно растягиваются в улыбке. – Ох, злая какая, – его плечи сотрясаются от сдерживаемого смеха. – Так значит, я теперь не колдунья-разлучница, а рыцарь в доспехах? – Вроде того, – хмыкаю, задумчиво глядя на него. Удивляюсь, насколько он сегодня другой. Не привычный «холодный Кай», а улыбчивый, способный на приятное общение мужчина. А улыбка какая у него… искушающая. – Дай мне время пару дней. Решу все. Договорились? – притормозив на перекрестке, поворачивается он ко мне. – Конечно, – отвечаю, а взгляд мой прикован к морщинкам в уголках его смеющихся глаз. – А что Егор? – при упоминании о шефе наваждение словно волной смывает. Опускаю взгляд на свои руки. – Бесится, показывает, что я ничего не решаю, – пожимаю плечами, пытаясь показать свое безразличие. – Ты думаешь, что сможешь уйти от него? – А почему нет? – Ты его плохо знаешь, ребенок, – хмыкает Кай. – Подумай сама. Ему тридцать два. Он уважаемый человек, занимает высокую должность, имеет хороший доход. И всего этого он добился сам. Не имея ни богатых родителей, ни связей. Он свое никогда и ни за что не отдаст, – говорит он и останавливает машину возле отдела. Поворачивается ко мне. Теперь его выражение лица совершенно серьезно, взгляд хмурый, холодный. – Все впервые бывает, – хмыкаю я и выхожу из машины. Я бы и рада быть его. Только вот не в такой роли. Вздыхаю, в очередной раз задумываясь о том, что предстоящая командировка – серьезное испытание для моей силы воли. На утренней планерке Егор сообщает всем сотрудникам о том, что уезжает вместе со мной в командировку до понедельника. На время своего отсутствия главным он оставляет товарища Дралкина. Огорчение и тоска, появившаяся в глазах у ребят от этой новости, будит во мне чувство жалости к бедолагам. Дралкин же, наоборот, даже немножко в росте вытягивается, обрадованный данной новостью. – Ну все, прощай выходные, прощай вечерний пятничный загул, – сокрушается Илья, когда мы возвращаемся в кабинет по окончании планерки. – Если вам будет от этого легче, я вернусь в город только вечером в воскресенье, – предпринимаю попытку поднять настроение ребятам. – Ты проведешь три дня на морском побережье, Барби. Нашла чем успокоить, – хмыкает Жорик. – Я ведь не отдыхать туда еду. Нам арестовывать целую гостиницу, представляете масштаб работы? – Да там местные приставы всю черную работу делать будут. Ты – наблюдать и руководить. А вечером на море. Красота, считай, отпуск внеочередной, – говорит Илья, заливая в кружке растворимый кофе кипятком. – Может, и так, – хмурюсь, думая о том, что отдыхать мне там особо не с кем будет. Наверняка придется в гостиничном номере отсиживаться в свободное время, чтобы избегать атак Егора. – Ева! – появляется в кабинете запыхавшаяся Нина. – Шеф просил передать, что через десять минут выезжаете. Вроде как поедете на машине взыскателя. – Хорошо, – киваю подруге, внимательно просматривая папку с производством, проверяя наличие всех документов. Нинка подходит к моему столу и, наклонившись, шепчет на ухо: – Ты купальник взяла с собой? – Взяла. Но думаю, что он мне вряд ли понадобится, – не поднимая на нее глаз, продолжаю листать папку. – Это почему? – удивляется она. – Не хочу лишний раз на глаза Егору попадаться, – шепчу ей, подняв на нее глаза. – Не дури. Я надеюсь, у тебя бикини? – гнет свою линию непробиваемая Нина. – Сдельный, – хмурюсь я. – Острячка. Все равно ведь уложит тебя на лопатки, зачем зря душу травить? – хлопает она глазами. – Нина Анатольевна…шли бы вы…в приемную, – отвечаю громко, давая понять, что дискуссия окончена. Нина хватает меня за руку и снова шепчет на ухо: – Не злись, поверь моему опыту. Так и будет. – Кстати, я сегодня на работу с Каем ехала, – вспомнив о его обещании, спешу поделиться радостью с подругой. – А я смотрю, ты девка шустрая, – хмыкает Нинка, упирая руки в бока. – Да ну тебя, – отмахиваюсь от нее. Закрываю программы на компьютере и выключаю его. – Ну и? – Нина вся в нетерпении продолжения. – Он согласен взять меня к себе на работу. Сказал, что к понедельнику решит вопрос с моим переводом. – Странно, он вообще-то позавчера уже взял себе помощницу. Аню из отдела кадров. Такая блондиночка эффектная. – Да? Он мне ничего не сказал, – поднимаю на подругу удивленный взгляд. – Ох…я смотрю, тут треугольником попахивает, девочка моя. Два лучших друга и одна красотка, – шепчет довольная Нина. – Не говори глупостей, – хватаю сумку и документы. Машу на прощание мальчикам и выхожу из кабинета. Нина бежит следом за мной. – Ева, я тебе говорю серьезно. Кай просто так ничего делать не будет. Зря ты так легкомысленно относишься к этому. – Нинуль, не переживай. Все будет хорошо. Кай мне нужен лишь в качестве начальника. Егор… С Егором сложнее…но я разберусь, – останавливаюсь возле входной двери отдела. – Иди я тебя обниму на дорожку, – притягивает меня к себе подруга. Несколько секунд мы стоим, обнявшись. – Ева Сергеевна, давайте сумку, – слышится за спиной голос Егора. Отстраняюсь от Нины и, повернувшись, растерянно смотрю на него. Егор, ни слова больше не говоря, забирает их моих рук сумку и открывает передо мной дверь. – Счастливого пути, Егор Анатольевич, – довольно произносит Нинка. – До свидания, Нина, – не поворачиваясь, отвечает он и выталкивает меня за дверь. Спускаемся по лестнице в полной тишине. И только когда оказываемся на первом этаже, я задаю ему вопрос. – Не боитесь, что другие увидят? Как же ваша репутация? – не могу себя сдержать, но меня раздражает то, как он играет в благородного рыцаря. – При чем тут моя репутация? Мужские поступки еще никогда никого не портили. – Вы говорите мне о мужских поступках? – ухмыляюсь я. Взгляд Егора темнеет, брови недовольно хмурятся. – Ева… – Егор Анатольевич, вот Илья Алексеевич подъехал, – перебиваю его, указывая на машущего нам рукой мужчину из водительского окна припаркованной у входа машины. Спешу к машине. Егор следует за мной. Я запрыгиваю на заднее сиденье, Егор – на переднее пассажирское. Первые полчаса пути Егор и взыскатель заняты разговорами о работе. Так что я могу спокойно любоваться на проносящиеся мимо пейзажи. Но то и дело по телу пробегают мурашки от звука его тихого смеха, от тембра его голоса. Ловлю себя на том, что внимательно вслушиваюсь в рассказы Егора. – Сегодня с утра к нам новый исполнительный лист пришел в отношении нашего должника, – «радует» новостью мужчину Егор. – Но я ведь раньше подал лист, сначала ведь мой долг будет взыскиваться? – спрашивает взволнованный Илья Алексеевич. – Ева Сергеевна, расскажите Илье Алексеевичу, в каком порядке погашается задолженность, если в производстве больше одного взыскателя? – спрашивает Егор, повернувшись ко мне. И смотрит на меня так…хитро. Это что, проверка меня на знание закона? – Очередь разная? – уточняю вопрос. – Нет, одна. – Если одна очередь, то сумма, взысканная с должника, распределяется между взыскателями частями, пропорциональными сумме долга. – Получается, деньги с гостиницы не покроют моего долга? – спрашивает не на шутку встревоженный Илья Алексеевич. – Покроют, там сумма больше получится. На всех хватит. Тем более, у нас еще два арестованных автомобиля должника. Вот-вот должны реализоваться, – говорит спокойным голосом Егор. – Неужели нашлись покупатели? – удивляется мужчина. – На один из них – да. Заинтересовала моего знакомого Икс 5. – Да, там автомобиль в отличном состоянии и цена смешная. Если бы у меня сейчас попроще с деньгами было, я бы тоже забрал его, – задумчиво произносит Илья Алексеевич. Егор оставляет его реплику без ответа, и на несколько минут воцаряется молчание. – Ева Сергеевна, а вы купальник взяли с собой? – спрашивает Илья Алексеевич. Да что они привязались все к моему купальнику? – Я еду работать, не отдыхать, – отвечаю не совсем дружелюбно. – Но вы ведь не 24 часа в сутки будете делом заняты? Побывать на море и ни разу не искупаться – непростительно, – продолжает он эту тему и ловит мой взгляд в зеркале заднего вида. Улыбаюсь ему в ответ, а в голове: «Достал, придурок. Еще ты туда же». Егор молчит. Смотрит в пассажирское окно. Одеваю наушники и делаю громкость на полную мощность. Закрыв глаза, наслаждаюсь музыкой. Не замечаю, как засыпаю. Будит меня легкое прикосновение чьей-то руки к плечу. Открываю глаза, вижу перед собой улыбающееся лицо Егора. Растерянно моргаю, завороженно смотрю на то, как движутся его губы. Видимо устав повторять одну и ту же фразу, Егор дергает за провод наушники. – Ева, пойдем покушаем. – Не хочу, – хмурюсь, мысленно ругаясь на него за то, что прервал мой сон. – Нет, так не пойдет, – хмурится Егор. – Ехать еще часа три, по приезде сразу на исполнительные действия поедем. Мы нашли неплохой ресторанчик. Тебе надо поесть, – он хватает меня за руку и, особо не церемонясь, вытягивает из машины. – Ишь, какой заботливый, – бурчу под нос, но послушно следую за ним. По пути пытаюсь размять затекшие плечи и ноги после сна. Обед проходит в спокойной обстановке. Мужчины общаются. Я уплетаю заказанный для меня Егором суп. Следующие три часа снова слушаю музыку. К четырем часам мы наконец-то подъезжаем к месту исполнительных действий. Возле входа в здание нас уже ожидают местные приставы, администратор заведения, сторож и понятые. Поздоровавшись и представившись друг другу, приступаем к работе. Я вместе с приставами и сторожем (последний является еще и завхозом) начинаю проводить опись имущества. Егор вместе с взыскателем и администратором Ольгой изучают документацию. Имущества тут, конечно, дурдом. Думаю, и двух дней мало для изъятия. Куча компьютерной техники, телевизоры, холодильники, сплиты. Я молчу уже о мебели из номеров. Осмотрев масштаб предприятия, Егор принимает решение, что изымать сейчас будет только технику. По его подсчетам, этого будет достаточно для погашения долга. За время работы несколько раз ловлю на Егоре томные взгляды администратора. – Андрей, подменишь меня? Сплиты я записала, – передаю бланк акта описи приставу, отхожу чуть в сторону, делая вид, что рассматриваю компьютер. А сама исподтишка наблюдаю за Егором, взыскателем и дамой, стоящими чуть поодаль. На первый взгляд, ничего особенного. Просто разговаривают. Но мадам администратор то и дело дотрагивается своими пальчиками до Егора. То каблучком топнет, то губки надует. Не удивительно. Внешний облик дамочки буквально кричит: «Хочу мужика! Да чтобы пожестче меня!» Губы, перекачанные ботоксом, ресницы до бровей достают, грудь четвертого размера и юбка, больше похожая на набедренную повязку племени Тумба-Юмба. По всей видимости, Егора сегодня ждет жаркая ночка. Слышу хруст и только через пару секунд понимаю, что это треснула ручка, зажатая в моем кулаке. Стоп. Ева, и чего это ты завелась? Он ведь не твой мужчина. Но чувство ревности, не дающее вздохнуть, никуда не уходит. Заканчиваем работу только к восьми вечера. Договариваемся с ребятами, что изъятие будем проводить завтрашним утром. Андрей берет на себя местную торгующую организацию. А я отрываю от Егора администратора Ольгу, подзывая ее к себе для подписания акта. Ольга несколько минут изучает документ, а затем, подписав первый лист, поднимает на меня глаза. – Какой у вас начальник, – с придыханием произносит она, только что глаза не закатывает от восторга. – Какой? – делаю вид, что не понимаю ее намеков и подсовываю ей для подписи другую страницу. – Видный…люблю таких, – ее смех для меня – словно скрип металла по стеклу. Брр… – Оно и видно, – не могу удержаться от комментария. Но говорю это тихо, пролистываю документ, проверяя его на ошибки. – Что, простите? – восклицает она, пораженная моей наглостью. – Я говорю, акт вот здесь еще подпишите, – с невозмутимым видом кладу перед ней последнюю страницу и указываю пальцем на пустую строку. Егор и Илья Алексеевич оглядываются в нашу сторону. Я отвожу от них глаза, Ольга подписывает документ и откидывает ручку. Егор дает знак, что пора уезжать. С чувством облегчения покидаю это место и усаживаюсь в машину. Илья Алексеевич заводит машину, и, словно кадр из дешевой мыльной оперы, к машине на всех парах, тряся своими прелестями, бежит администраторша Ольга. – Егор Анатольевич, – наклоняется она, заглядывая в боковое окно. Глаза распахнуты, волосы растрепаны. А как вздымается ее немаленькая грудь от неровного дыхания…Ммм…Загляденье. Исхожусь я желчью, наблюдая за ней с заднего сиденья. – Егор Анатольевич, вот мой номер телефона. Мой брат работает шеф-поваром в лучшем ресторане города. Буду рада пригласить вас туда сегодня на ужин, – протягивает ему визитку, улыбается и хлопает ресницами. Часто-часто. – Благодарю, Ольга, – спокойно отвечает Егор, принимая карточку. – Илья Алексеевич, и вы приходите, – видимо, поняв, что переборщила с напором, отвлекается она на взыскателя. – Спасибо, с удовольствием, – улыбается он, принимая ее предложение за чистую монету. «Ну и мужики. Ну и идиоты», – хмыкаю я про себя. На пути к отелю Илья Алексеевич, воодушевленный приглашением Ольги, уговаривает шефа на вечернюю вылазку. В отеле Егор решает вопрос с номерами, пока я вместе со взыскателем отдыхаю в холле на диванчике. Через пятнадцать минут Егор «радует» меня новостью, что мой номер находится рядом с его. А Илья Алексеевич – на этаж ниже от нас. Совпадение? Не думаю. – Ева Сергеевна, вы с нами вечером? – спрашивает меня в лифте Илья Алексеевич. – Конечно, она с нами, – опережает меня Егор. – Нет, к сожалению, с дороги очень разболелась голова. Думаю, сегодня отсижусь в номере, – виновато улыбаюсь и даже боюсь смотреть на Егора. Понимаю, что так просто он от меня не отстанет. – Нам будет вас не хватать, – бросает на прощание Илья Алексеевич, выходя на своем этаже. Двери лифта закрываются, поднимая нас выше. Едем в неловком молчании. Пройдя по коридору, наконец-таки нахожу дверь своего номера. Открываю дверь и слышу позади себя голос Егора. – Я зайду за тобой через час. – Егор, я правда очень устала, – поворачиваю голову и вкладываю в свой взгляд всю тоску мира. – Это не просьба, Ева, это приказ, – бросает он и исчезает в дверях своего номера. – Это приказ, – кривляю его, затаскивая в номер дорожную сумку. Устало присаживаюсь на кровать. Черта с два я пойду куда-нибудь. Пусть развлекается с Ольгой. Лежу в полной прострации. Чувствую себя опустошенной. Ни физических сил, ни моральных. Внезапно раздается стук в дверь. Сердце вскачь. Понимаю, что это он. Собираю себя в кулак, открываю дверь. На пороге он. Видно, что после душа. Влажные волосы зачесаны назад. Синие джинсы, белая футболка. На губах робкая улыбка. – Ты еще не одета? – вопросительно изгибает он бровь. – Егор, я не пойду, – голос тихий, хриплый. – Ева, нам все еще нужно поговорить. – Нет, Егор. Не нужно, – пытаюсь закрыть дверь, но он подставляет ногу. – Перестань, пожалуйста, – его взгляд способен растопить даже самое холодное сердце. Я зажмуриваюсь и, оттолкнув его ногу, захлопываю дверь. Делаю глубокий вдох, пытаюсь вытравить его запах из легких. Пытаюсь взять себя в руки. Он уходит. За дверью тишина, в душе агония. Хочется удавиться или напиться. Нахожу в баре бутылочку виски. Открываю крышку, пью с горла. Кашляю, пытаюсь отдышаться. Алкоголик из меня никакой. Истеричка из меня отменная. Падаю на кровать и глушу рыдания в подушке. Через какое-то время собираю себя по частям и плетусь в ванную. Включаю на полную мощность холодную воду. Сердце замирает, испытывая легкий шок. Переключаю кран и уже теплой водой смываю усталость и невзгоды дня. Выхожу из ванной. Снова стук в дверь. Неужели снова он? Нет, боюсь не выдержу на этот раз. Боюсь, что посмотрю в его глаза и сдамся ко всем чертям. Решаю игнорировать. Забираюсь на кровать, закрываю голову подушкой. Стук не прекращается. Настойчивый, громкий. – Ева, открой! – слышу его требовательный голос. Улавливаю незнакомые мне нотки. – Ева, черт тебя подери, открой эту дверь! Нам нужно поговорить! Хватит прятать голову в песок! – кричит он. Слышится грохот. Словно он всем телом влетел в дверь. Пьяный. Черт подери, Егор набрался. Подхожу на цыпочках к двери. Руки от волнения ледяные, ходят ходуном. Прислоняюсь к двери. На несколько минут воцаряется тишина. Но я знаю, что он там. За дверью. Я его не слышу, но чувствую. – Ева, девочка моя, – его голос дрожит. Я слышу его откуда-то снизу. Приседаю и понимаю, что он сидит на полу, прислонившись спиной к двери. Закрываю рот ладонью, а по щекам вовсю текут слезы. – Открой, пожалуйста, – еще тише, еще жалостливее. Зажмуриваюсь и сжимаюсь в комочек. До боли вонзаю ногти в ладони. Держись, Ева, не смей открывать! – Хотя бы так выслушай меня. Просто выслушай, а потом решай, – произносит он. Всхлипываю. Он будто бы знает, что я рядом, прямо за дверью. – Мы с Дашкой знали друг друга с детства. В одном классе учились. Сколько помню, она была влюблена в меня. Но ты же знаешь восемнадцатилетних мальчишек? – хмыкает он. А у меня перед глазами горькая улыбка его губ. – А с девчонками у меня никогда проблем не было. К Дашке я как к другу относился. Когда поступили в институт, несколько лет с ней не виделись. Встретились случайно спустя четыре года. На одной из вечеринок студенческих. Я тогда набрался…мы переспали. Она забеременела. И я, как честный мужчина, принял решение жениться, – ухмыляется и замолкает на несколько секунд. – После свадьбы она потеряла ребенка. Буквально через месяц. Выкидыш. Я только что закончил институт, ушел в работу, в карьеру. Дома не бывал, и честно говоря, не особо тянуло меня туда. Она дико ревновала, закатывала скандалы. Я еще тогда предлагал разойтись, но она падала в ноги, слезно умоляла дать нам шанс. Любила меня, а я, как ни старался, не смог. Отправлял ее одну с подругами на отдых за границу, в надежде, что она найдет себе кого-нибудь. А Дашка только меня видела. Все грезила о ребенке, думала, что хотя бы так сможет привязать меня. Так мы прожили четыре года. Забеременеть она больше не смогла. Мы окончательно отдалились друг от друга. Я решил развестись. Помню, в тот вечер она так сильно рыдала… А меня бесили ее истерики. Я так устал от них… Не мог никак понять, почему она так в меня вцепилась со своей любовью. Она кричала, кричала, а потом резко в обморок упала, когда я развернулся уходить. Я подумал, что это один из ее хитрых приемов. Но в последующем обмороки стали повторяться. Начались сильные головные боли. Я повез ее в клинику. При обследовании обнаружили опухоль в головном мозге. Последние четыре года мы боролись с ее болезнью, – его голос срывается. Он плачет. Тихо, бесшумно. Зажимает кулаком рот. Ударяет затылком о дверь. А я слушаю его, находясь в каком-то коконе бесчувственном. Как будто кто-то убавил громкость моих эмоций. Только слезы по щекам текут не переставая, словно своей жизнью живут. – Бесконечные химии, операция. Добились стойкой ремиссии. Я просто не мог ее бросить, понимаешь? Решил, что буду с ней. Я, как и раньше, пропадал на работе. Упорный труд начал давать плоды. Повышение по службе, внеочередные звания, заработок наладился. И вот вроде бы в моей жизни все наладилось. Но вспомнить-то мне особо нечего из последних десяти лет своей жизни, – и снова горькая усмешка и тишина. А потом, спустя несколько секунд, его голос набирает громкость. – И вот, когда я уже опустил руки и смирился со своей серой жизнью, в один прекрасный день появляется девушка в моем кабинете. Наивная светлая девчонка с внешностью богини, – теперь я слышу улыбку в его голосе. – Смотрю на тебя и не понимаю, как в тебе все это сочетается? Ты словно не из этого мира… Такая свободная, независимая…Немножко гордая, немножко взбалмошная…Но такая храбрая, такая сильная духом. А глаза твои… я боюсь на планерке порою смотреть на тебя. Потому что знаю: если загляну в твои омуты, все мысли растеряю и буду, как идиот, пялиться, молчать, спалюсь перед всеми, – смеется он. А я прислоняюсь щекой к прохладной поверхности. Хочу еще этой хрипотцы в его смехе. – Оттого говорю с тобой строго.. как идиот себя веду. Но только так я могу сохранять спокойствие. Он замокает. А я словно оцепенение сбрасываю… Поднимаюсь на ноги, вытирая мокрые дорожки с лица. – Это было с первого взгляда на тебя, Ева. Я просто понял, что вот оно. Ты мое, понимаешь? И я просто не смогу тебя отпустить, не поборовшись. Пожалуйста, дай нам шанс. Сердце буквально вырывается из груди. Тянусь дрожащей рукой к ручке двери. Открываю дверь. Он сидит на полу с бутылкой виски в руках. Поднимает на меня растерянный взгляд воспаленных глаз. А может, это слезы? Поднимается на ноги и несколько секунд смотрит в мои глаза. – Моя мама была любовницей отца, – шепчу я ему, не разрывая зрительного контакта с ним. – Пять лет. А когда она забеременела мной, он выбросил ее на улицу и вернулся к жене. Я не хочу такого. Он заходит в номер и, закрыв за собой дверь, притягивает меня к себе. – И не будет. Слышишь меня, Ева? У нас так не будет, – зарывается лицом в мои волосы, а я крепко обнимаю его спину. – Верь мне, пожалуйста. Я никогда не сделаю тебе больно. Я буду с тобой. Ты ни в чем нуждаться не будешь. Ни в любви, ни в деньгах. Я горы для тебя сверну. Поверь мне – если я чего-то захочу, я это сделаю, – отстраняется от меня и берет мое лицо в ладони. – Мне так хочется…верить. Но я так боюсь… – шепчу я, захлебываясь слезами. И он делает единственную правильную вещь. Он целует меня. Его губы обжигают поцелуем мой висок, затем шею, скулы и наконец накрывают мои губы. Я снова плачу, только теперь от счастья. Егор оттесняет меня к кровати. Оторвавшись от моих губ, он проводит подушечкой большого пальца по мокрым ресницам, вытирая мои слезы. Осторожными движениями разводит в стороны полы моего халата, оголяя грудь. Одеяние безвольно повисает в воздухе, удерживаясь на моем теле на завязанном поясе. Его руки – так, как я и мечтала всю неделю – накрывают полушария моей груди. Я стягиваю с него майку, желая поскорее почувствовать тепло его тела, насладиться рельефностью его пресса. Егор немного отстраняется и, не сводя с меня голодного взгляда, в два счета избавляется от одежды. Как и в прошлый раз, мы действуем поспешно. Не желаем тратить ни секунды отведенного нам времени. Егор усаживается на край кровати, притягивая меня к себе. Я устраиваюсь сверху и, направляя его своей рукой, буквально насаживаюсь на него. Чувствуя в себе долгожданного его, закрываю глаза от наслаждения. Он двигает, направляет мои бедра. Медленно, нежно. Будто желая продлить до бесконечности нашу близость. Опускает голову, смотря на место соединения наших тел. А я зарываюсь рукой в его волосах. Внезапно Егор замирает. Поднимает свое лицо и смотрит мне в глаза. Его взгляд. Боже мой. Я не могу подобрать слова, чтобы описать его взгляд. Но именно в этот момент я увидела его настоящего. В глубине его глаз я увидела бешеного, ревнивого мужчину, рьяно охраняющего свое. Я увидела юношу, покорившегося своему чувству к молодой девушке. Я увидела несчастного мужчину, жаждущего прочувствовать, что значит быть счастливым, что значит любить. Я увидела молитву в его глазах, восхищение. Вот этим взглядом он вывернул передо мной свою душу наизнанку. Он распял свое сердце и отдал его мне. Он показал мне кровавые рубцы на нем, сложенные в мое имя. Мое сердце вторит ему. Громко. Часто. Навзрыд. «Я люблю его» – проносится в голове. Не могу дышать. Хочется плакать, хочется кричать. Не в силах выдержать столь ярких эмоций, зажмуриваюсь и перестаю дышать. Егор переворачивает меня на спину и начинает двигаться еще медленней, еще чувственней. – Открой глаза, – его шепот срывает последние границы моего самообладания. Открываю глаза, смотрю на него сквозь пелену. В голове легкий гул, а перед глазами все кружится. Я обхватываю его торс ногами, прижимая ближе к себе. Хочу, чтобы он был еще глубже, хочу чувствовать его на полную мощность. Громкий стон срывается с моих губ в момент экстаза. Говорят, в такие мгновения можно увидеть небо в алмазах… Ерунда это все. Меня выбросило в космос. По всей видимости, я отключилась на несколько секунд, пропустив момент его оргазма. Это был не секс. Нет. Это был самый важный момент в нашей с ним жизни. Таинство соединения тел и душ. Теперь я знаю, что такое бывает. Мы молчим. Пытаемся успокоить бешеный стук сердец. Егор целует меня. Глаза, губы, шею, грудь. Он не останавливается ни на минуту. – Я так скучал, Ева, – шепчет он, целуя мой живот. – Больше не убегай от меня, никогда, – и снова поцелуи, только теперь на сгибе локтя. – Ты же понимаешь, почему я делала это? – еле успокаиваю дрожь в голосе. – Понимаю, – он приподымается на локтях и неотрывно смотрит мне в глаза.– Я сам даже посмотреть на тебя боялся. Знал, что сорвусь и у всех на виду в ноги к тебе упаду, – хмыкает он. А я снова вижу перед собой прежнего Егора. Уверенного в своей неотразимости и власти. Он ложится на спину, притягивая меня к себе. – Что будет дальше? – шепчу я, слушая стук его сердца. – Мы будем вместе. Потому что иначе я уже не смогу, – отвечает Егор, прижимая меня к себе крепко-крепко. Глава 5 Последние два дня командировки можно описать так: море секса, тонны счастья и улыбок, немного песчаного пляжа и совсем чуть-чуть работы. Жаркие дни и не менее жаркие ночи были наполнены им. Его запахом, его хриплым смехом, его шепотом мне на ушко, его прикосновениями, от которых к концу поездки у меня выработалась зависимость. На следующее утро после ночи откровений, быстренько справившись с работой, мы отправились наслаждаться морской водой и горячим песком. И да, Нинка была права. Купальник таки понадобился. Только вот носить его долго у меня не получилось. Егор, увидев меня на пляже в этом одеянии, словно обезумел. Схватил в охапку и, затащив в номер гостиницы, буквально порвал его на мне в мелкие клочья. В общем, в тот день из постели мы выбрались к глубокому вечеру. Только для того, чтобы не потерять сознания от голода. Еще не могу не отметить особенно значимый момент, произошедший на исполнительных действиях. Истинный кайф я получила от ошарашенного вида Ольги – администратора, когда в конце изъятия Егор, видимо забывшись, подошел ко мне, обнял за плечи у всех на виду и поцеловал в висок. Жаль, не сняла я на фото перекошенный фэйс обольстительницы. Было бы над чем посмеяться с Нинкой за чашечкой чая. Но долго мадам не горевала. Смекнув ситуацию, в момент переключилась на Илью Алексеевича. И на этом фронте действия девушки возымели должный эффект. Но, как говорится, все заканчивается. И очень быстро наша поездка подошла к своему финалу. В полдень воскресенья, мы – уставшие, загоревшие и до неприличия счастливые – усаживались в машину Ильи Алексеевича. – Иди сюда, – забравшись ко мне на заднее сиденье, Егор притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на плечо, переплетая пальцы наших рук. – Егор Анатольевич, а я подозревал, что между вами все намного интереснее, – ухмыляется Илья Алексеевич, бросая на нас беглый взгляд. – Вы очень красивая пара, – добавляет он, отвернувшись. – Спасибо. Мне чертовски повезло, – ухмыляется Егор, не сводя с меня нежного взгляда. – То-то я думаю, чего это ты, Егор Анатольевич, от Ольги, как от огня, отпрыгивал во время ужина! – восклицает довольный Илья, смотря перед собой на дорогу. – Что было на ужине? – шепчу Егору на ушко, в шутку щипая его за твердый пресс живота. – Ерунда, не стоит твоего внимания, – смеется Егор и, взяв мою руку в ладонь, подносит к губам. Не могу ничего с собой сделать – никак не привыкну к таким нежностям и столь открытому выражению чувств. У меня такое впервые. Не знаю, как выдержу это. Ведь сердце мое бедное уже заходится от восторга. Закрываю глаза. И снова в голову лезут мысли. Тревожные. Не хочу сама себе признаваться, но боюсь представить, что будет по нашем возвращении в город? – Ты чего загрустила? – словно почувствовав во мне перемены, шепчет Егор, целуя мои волосы. – Что будет, когда мы вернемся в город? Тайные встречи раз в неделю? – нервно перебираю его пальцы, боясь поднять глаза. – Никаких тайных встреч. Я еду сегодня к тебе, – Егор выдергивает свою руку из моей и, дотронувшись до моей скулы, поднимает мое лицо. Смотрит на меня открытым взглядом. – Ева, я поговорю с ней, скажу о разводе. Дашка сейчас не в городе. Она в Италии у подруги отдыхает, – задумчиво смотрит на мои губы, поглаживая подушечкой большого пальца мои скулы. – Она же вернулась в город, – хмурюсь я. – Я читала ее смс в то утро. Она сюрприз тебе готовила. – В тот день, после того как ты меня за дверь выставила, я вернулся домой. Сказал ей, что хочу развестись. Она снова скандал закатила. Потом с утра в слезы. Просила дать ей время. В общем, несколько дней назад она вернулась в Италию, – говорит он и, отпустив мое лицо, сжимает мою ладонь. Сильно. Словно говорит этим, насколько переживает из-за сложившейся ситуации. Я не хочу на него давить. Не хочу закатывать истерики. Но заглушенный эмоциями голос разума нашептывает мне о том, что я увязаю все глубже и глубже. Что волшебной сказки не будет. И пора примерять на себя оскорбительное и несчастное звание любовницы. – Я просто хочу разойтись по-человечески. Если ей легче от штампа в паспорте, дам ей немного времени. Она слишком много прошла, мне ее просто жаль, – он снова целует мои руки, а я отворачиваюсь к окну. – Ева, – заметив мое отчуждение, Егор поворачивает мое лицо к себе. – Я с тобой, слышишь. Просто нужно немножко потерпеть, – на губах неуверенная улыбка, а в глазах глухая тоска. – Потерплю, – улыбаюсь ему, не желая показывать слабости. – А в отделе как себя вести будем? – спрашиваю через некоторое время. – Меньше знают – лучше спят. – Согласна. Кстати, я тут перед отъездом с Николаем Германовичем общалась, – слегка отодвигаюсь от него. Предполагаю, что эта новость Егору придется, мягко говоря, «не по душе». – Просила перевода. Он обещал помочь. Как же мне теперь с ним объясняться? На мое удивление, вместо ожидаемого недовольства Егор расплывается в довольной улыбке. – Сбежать от меня хотела? – Хотела, – улыбаюсь в ответ. – Никакого перевода не будет. И объясняться не нужно. Я сегодня с утра сказал ему, что ты остаешься, – снова тянет за руку ближе к себе. – Сильно злой? – спрашиваю о Кае. – Все в порядке, малыш, – шепчет Егор, успокаивая меня очередным поцелуем. – Кстати, завтра с утра мне придется лететь в Москву. Кай отправляет на какие-то учения для начальников отделов. На целую неделю. Продержишься? – Конечно, продержусь. Можно подумать, жить без тебя не смогу, – хмыкаю я, за что Егор начинает нещадно меня щекотать. От разрывающего мои щеки и живот смеха я начинаю похрюкивать, а Егор, услышав эти смешные звуки, заливается еще больше. Илья Алексеевич упорно делает вид, что занят дорогой. Будто бы его совсем не удивляет наше детсадовское поведение. В мою квартиру мы попадаем глубоким вечером. Пока Егор заказывает на дом пиццу, я принимаю душ и разгружаю свою дорожную сумку, забрасывая вещи в стиральную машинку. После ужина, проведенного на удобном диване перед телевизором, я ложусь в кровать, а Егор отправляется в ванную комнату. Пока он принимает душ, я звоню маме и рассказываю о событиях последних дней. Конечно же, про перемены в личной жизни – ни слова. Егор возвращается ко мне в одном полотенце, повязанном на бедрах. Влажные после душа волосы, мокрые капельки воды на его загорелом теле сбрасывают с меня остатки усталости. Мы с ним словно любовники, не видевшиеся друг с другом целый год. Всю ночь напролет не можем насладиться друг другом. Я и не думала, что способна на такую страсть. Но этот мужчина не перестает открывать для меня новые вершины блаженства. Ранним утром он вызывает такси и, поцеловав меня на прощание, отправляется домой, для того чтобы переодеться и сменить гардероб перед поездкой. Его рейс через два часа. А я привожу себя в порядок, вызываю такси и направляюсь на работу. И снова передо мной полоса препятствий в виде лестницы в четыре этажа. На площадке перед дверью в отдел меня встречают мои «сокамерники», решившие устроить себе перекур. – О, вернулась наша Барби. Смотри, загорела как, – восклицает Илья, приобнимая меня за плечи. – Как дела? – улыбаюсь, смотря на ребят. Честное слово, успела за ними соскучиться. – Да вот решаем…повеситься или утопиться, – хмыкает Жорик, выпуская сигаретный дым в потолок. – Что, все так плохо? – Ну посмотри сама, – говорит Илья. – Жорика с Королевой вчера застукал муж в самый удивительный момент их тайного свидания. Перевожу ошарашенный взгляд на Жору, он понуро опускает глаза в пол, что-то бормоча себе под нос. – Жорик улепетывал в одних трусах, босиком, – хохочет Илья, навлекая на себя гнев последнего. После чего в течение минуты уворачивается от Жориных рук, желающих треснуть болтуна. А невозмутимый Илья хохочет и продолжает загибать пальцы, перечисляя. – Все выходные пришлось провести на работе, потому что Дралкину так захотелось. Планерка вечерняя вчера длилась три с половиной часа. До одиннадцати ночи. Мне жена сказала, что выгонит скоро к чертовой матери, – плюется Илья. – Грустно все. Но, боюсь, у меня для вас еще одна плохая новость, – поднимаю на них виноватый взгляд. – Давай, добивай нас, жестокая женщина, – хмыкает Жорик. – Шеф в Москву улетел до конца недели. – И тишина. Секунд десять. – Все, я точно топиться пошел, – тушит окурок Илья и, понуро опустив голову, открывает электронным ключом дверь отдела. Жорик начинает истерически смеяться, заходя следом. А у меня перед глазами животрепещущая картина, как Жорик соблазняет Королеву. Как внезапно домой возвращается ее муж… Вот и доигрался наш Жорик. Ну и парочка вырисовывается… Направляюсь прямиком в приемную. Нина сидит на своем рабочем месте, не сводя хмурого взгляда с монитора компьютера. Подхожу на цыпочках и присаживаюсь на мягкое кресло для посетителей, рядом с ее столом. – Привет, – шепчу и кладу на стол морскую ракушку, привезенную ей в качестве сувенира. Нина переводит на меня растерянный взгляд. И через секунду ее алые губы изгибаются в улыбке. – Ева! – восторженно восклицает она и подскакивает с места. Буквально запрыгивает на меня, заключая в объятия. – Скучала? – смеюсь я. – Еще спрашиваешь! Так, идем, – воровато озираясь по сторонам, она хватает меня за руку и утягивает на кухню. – От тебя за версту разит горячим сексом. Я жду грязных подробностей, – с ходу берет меня в оборот подруга. – Подробностей не будет. Скажу так. Мы теперь вместе. Только никому, – подмигиваю ей. – Ну так, само собой, подруга, – ухмыляется Нина. – А с женой что? – Разводится. Ее вроде как нет в стране. По приезде обещал заняться разводом. Сегодня ночевал у меня, – пожимаю плечами, робко улыбаясь. Понимаю, что звучит не совсем убедительно. – Ну видишь, все оказалось не так трагично, как ты себе напридумывала, балда, – шутливо тычет мне в бок пальцем. Я смеюсь, отскакивая от нее. – Кстати, где шеф? Вы не вместе приехали? – спохватывается Нина. – Нет, он до конца недели в Москве будет на совещании. – Черт, – страдальчески кривится она. – А я так надеялась. Дралкин в этот раз совсем с катушек слетел. Возомнил из себя короля… – стонет Нина. – Да ребята уже рассказали. – Кстати, тут такое дело, – произносит Нинка шепотом, приблизившись вплотную ко мне. – Дралкин все понял. В тот день, когда ты к нему в кабинет ворвалась и Егор тебя буквально тащил к себе… В общем, просек он ваши отношения. Все расспрашивал меня о вас. Я ему, конечно, ничего не сказала, но тебе бы советовала вести себя потише. Дралкин – очень скользкий тип. Кто-то явно стоит за ним сверху. И он падок до власти. Кирилл просто спит и видит, когда займет место Егора. И ничем не побрезгует в своих целях, – вздергивает она бровью, смотря на меня немигающим взглядом. – Я поняла тебя, – киваю, чувствуя озноб по всему телу. Как бы то ни было, с появлением меня в жизни Егора, он стал более уязвимым. Договорившись с Ниной продолжить разговор на обеденном перерыве, расходимся по кабинетам. Включив компьютер, открываю сумочку и беру в руки телефон. Вижу непрочитанное сообщение на экране. От Егора. «Вылетаю через десять минут. Уже соскучился, малыш. Будь хорошей девочкой. Люблю тебя. Вечером наберу» А у меня улыбка на все лицо. И глупые бабочки в животе. Совсем как в книжках. – Ты чего довольная такая? Аж смотреть на тебя тошно, – слышу сбоку недовольный голос Ильи. Поднимаю на него глаза. Он стоит посреди кабинета, со стулом и ежедневником в руках. – Чего зависла, Дралкин на планерку вызывает, – хмыкает он и выходит из кабинета. Дралкин и правда изменился. Казалось бы, прошло всего четыре дня с нашего отъезда. А тут такие метаморфозы с человеком произошли. Наполеон Бонапарт, не меньше. – Ева Сергеевна, – слышу его строгий голос. Поднимаю на него взгляд и еле сдерживаю себя от смеха. Ну что за жалкая пародия на шефа. Видеть после Егора у руля вот это… Не могу воспринимать его всерьез. – Да, Кирилл Александрович, – улыбаюсь, невинно хлопая ресницами. – Я смотрю, у вас настроение шибко хорошее. Будто бы не в командировке, а в отпуске были, – хмурится он. – А для меня работа – словно праздник, – хмыкаю я. – По моим данным, у вас три просроченные жалобы. Если к обеду ответы на них не будут лежать на моем столе, к вечеру в Управлении будет служебка о вашем дисциплинарном взыскании, – а столько гонора… Напугал, дрожу вся. – Как скажете, Кирилл Александрович, – мой тон не меняется. Дралкин переключается на остальных, а я рассматриваю присутствующих. Дивлюсь их внешнему виду. У всех до одного такой понурый вид, будто бы все эти дни их голодом морили и спать не давали. Кстати, о голоде. Анорексичка Вероника, видимо, совсем загрустила без Егора. Волосы грязные, убранные в неряшливый хвостик, на лице вместо косметики синяки под глазами. Ох, жаль, шефа нет, увидел бы и влюбился. Кстати, о любви. Перевожу взгляд на Королеву. Та еще грустнее. Сидит, понуро опустив голову, ковыряет ручкой переплет своего ежедневника. А когда она поднимает глаза на Дралкина, у нее такой вид, будто она вот-вот расплачется. В общем, в отделе сплошные разбитые сердца. А затем Дралкин – видимо, оскорбленный моим довольным видом – вновь возвращает ко мне свое пристальное внимание. Начинает расспрашивать меня о командировке. Заставляет принести акт изъятия на проверку, будто не знает, что на исполнении все контролировал шеф. Сомневается в его профессионализме? Сомневаюсь. Тут, скорее, в мой огород камень. Но весь свой запал в конце планерки Дралкин направляет на Илью, пришедшего сегодня на работу в форменной рубашке и джинсах с низкой мотней. – Кирилл Александрович, на меня вчера собака напала на аресте. Все брюки в клочья. А у меня из одежды только такое, – оправдывается наш горе-модник. – Что вы мямлите?! Вы себя вообще слышите?! Ходить в таком непристойном виде даже по улице стыдно! Как вы будете граждан принимать сегодня?! – кричит он. А я завороженно наблюдаю, как из его перекошенного рта летят в разные стороны слюни. Ну чудо же, а не начальник. [Внимание! Текст данного произведения, размещенный автором на странице своего блогав Дамском клубе LADY, охраняется законом об авторском праве и запрещен к копированию на другие ресурсы без согласия автора. Если вы видите данный текст на другом сайте, это означает, что он был сворован и размещен без разрешения автора.] – Сидя, – хмыкает Илья, ничуть не запуганный руганью Дралкина. Чем навлекает на себя еще больший гнев последнего. Спустя долгих и шумных тридцать минут, мы наконец-таки выходим из его кабинета и расползаемся по своим рабочим местам. Первую половину дня разгребаю завалы, накопившиеся за время моего отсутствия. Жорик предпринимает вторую попытку подобраться к кабинету Королевы. На этот раз он вооружается коробкой с пирожными. Но Королева все также и на пару метров не подпускает его к своему столу. И снова наш Ромео возвращается в кабинет ни с чем. – Жорик, дай ей время, не наседай, – говорю я, не в силах видеть его грустное лицо. – Какое время? Я ведь давно ее замуж зову. Говорю, разводись. Переезжай ко мне. А она ни в какую, – хмурится он. – Все потому, что ты, Жорик, неудачник. Даже ее муж на твоем фоне смотрится круто! – хмыкает Илья, запихивая в рот одно из пирожных, предназначенных Королеве. – Да пошел ты, – бросает в него ручкой Жора. – А поговорить вы не пробовали? Чем она отказ объясняет? – спрашиваю я, не обращая внимания на странные звуки, издаваемые Ильей. – Говорит, что я не могу обеспечить ее. У нее же муж бизнесмен. Куда мне до него? – устало вздыхает Жорик, тоскливо глядя на меня. – Слушай, а у меня есть идея, – улыбаюсь и, поднявшись из-за стола, подхожу к нему. – Тебе надо попробовать заставить ее ревновать. Попробуй приударить за кем-нибудь у нее на глазах. Я тебя уверяю, это самый действенный способ вывести человека на эмоции и подтолкнуть к принятию нужного тебе решения. – Барби, а ты все-таки хитрая баба, – присвистывает Илья. А я загадочно улыбаюсь и возвращаюсь на свое рабочее место. Мне просто хочется сделать счастливыми всех вокруг. Чтобы всем было так же хорошо, как и нам с Егором. В обеденный перерыв убегаем с Ниной в ближайшее кафе. Я взахлеб рассказываю ей о чудесных выходных, Нина от всей души радуется за меня. После обеда начинаются приемные часы. Возвращаясь в кабинет, радуюсь тому, что ко мне всего лишь парочка человек. Присаживаюсь на свое рабочее место, начиная прием. Внезапно раздается звонок рабочего телефона. – Ева Сергеевна, зайдите, – слышу в трубке надменный голос Дралкина. Извинившись перед посетительницей, отправляюсь к заместителю. В кабинете помимо него сидит мужчина средних лет. При одном взгляде на него понимаю, что тип довольно-таки скользкий. Бегающий взгляд маленьких глаз, нетерпеливое подергивание ноги под столом. Складывается впечатление, словно человек задумал что-то нехорошее. – Ева Сергеевна, подготовьте постановление о снятии ареста с двух автомобилей вот по этому производству, – протягивает он листок бумаги. Подхожу к его столу и беру документ в руки. Вижу на нем порядковый номер исполнительного производства и название автомобилей. – Насколько срочно нужно? Просто у меня сейчас посетители, – поднимаю на Дралкина глаза. – Ева Сергеевна, СЕЙЧАС, – последнее слово он произносит, словно отдает команду. Что-то наподобие «апорт», когда бросаешь собаке палку. Сдерживаю себя от колкого ответа, бросаю беглый взгляд на собеседника Дралкина. Тот неотрывно смотрит на меня. Точнее, на мои ноги. И так мерзко стало от его взгляда наглого. Выхожу из кабинета, а саму аж передергивает от отвращения. Зайдя в кабинет, извиняюсь перед посетительницей и прошу ее подождать меня в коридоре. Захожу в базу, ищу производство. Обнаруживаю, что должником выступает физическое лицо. Некий гражданин Иванов Д.А. И у этого гражданина долгов на общую сумму свыше пятисот тысяч рублей. Открываю папку с документами и нахожу необходимый акт об аресте имущества. Какая интересная получается картина… Арест производит сам товарищ Дралкин за день до моего перевода в отдел. Ни одной оплаты по делу не проходит. Пазл в моей голове начинает складываться. Я понимаю, что задумал Дралкин. И понимаю, почему дает мне такое распоряжение именно сейчас, пока нет Егора. И я могу руку на отсечение дать, в кабинете у Дралкина сейчас явно не один из взыскателей. Возвращаюсь в кабинет к Дралкину. – Извините, Кирилл Александрович, но по данному производству долг не погашен. Как я могу снять арест с имущества? – Долг оплачен, – отвечает он, смотря на меня буравящим взглядом. – Хорошо, где квитанция об оплате? – не сдаю я позиций. – Ева Сергеевна, вы чего-то не понимаете? Я, кажется, ясно изъясняюсь. Арест должен быть снят. – Нет, это вы не понимаете, Кирилл Александрович, и, по всей видимости, гражданин Иванов Д.А., – говорю громко, с расстановкой, поворачиваясь к собеседнику Дралкина. – Я не буду этого делать. – Что? – Дралкин буквально в момент краснеет, словно синьор помидор. А из его ноздрей только что пламя не пышет. – Что слышали. Я в тюрьму не хочу. Егор Анатольевич вообще в курсе, что вы делаете? – Дима, оставь нас, пожалуйста, – обращается он тихим голосом к мужчине. Ох, а теперь, по всей видимости, меня ждет кара небесная. Должник спешно покидает апартаменты Дралкина, а тот поднимается из-за стола и надвигается на меня. – Ева Сергеевна, вы, кажется, забываетесь, – пытается оскалиться. Только вот я его совсем не боюсь. – Или вы думаете, раз в командировку смотались, выслужились перед шефом побольше остальных, так вам теперь все дороги открыты? – а теперь в его голосе, как и в речах, откровенная издевка. – Я не понимаю вас, Кирилл Александрович. – Я скажу тебе так. Если об этом узнает Егор, я пойду к его жене, я пойду в Управление, я расскажу о вашей связи Николаю Германовичу. Ты вообще в курсе, что жена Егора – его сестра? Вот это поворот. Я, мягко говоря, в осадке. Даша – сестра Кая? Собираю в кулак всю силу воли, ни единый мускул на лице не дергается. – Да у вас храбрости не хватит идти против Егора. – В общем, так, дорогая. Если через полчаса документа не будет на столе, Кай узнает правду о вас. Тебе ясно? Разворачиваюсь и покидаю его кабинет на негнущихся ногах. Меня трясет, словно в лихорадке. Нина, как назло, занята. Я понимаю, что, подготовив этот документ, сделаю две непростительные вещи: подведу себя и Егора под статью и дам заработать хорошие деньги Дралкину. Судорожно ищу телефон в сумочке. Выбегаю в тамбур и набираю номер Егора. Абонент, как назло, вне зоны доступа. Черт. Хватаюсь за голову, едва ли не рву на себе волосы. Егора нет, Кай… Даша – сестра Кая? Так вот почему он так сильно отговаривал меня от связи с Егором… Поможет ли он мне сейчас, зная, что я с Егором? Вариантов особо нет. Забегаю в приемную. Вокруг Нины столпились девочки из канцелярии. Делаю ей знак, чтобы вышла в коридор. – Нин, у тебя есть телефон Кая? – спрашиваю ее шепотом, отводя подальше. – Есть, тебе зачем? – смотрит на меня удивленно. – Нет времени объяснять. Он срочно нужен мне, – шепчу я. – Слушай, у него совещание сейчас. Я только что с его секретаршей говорила по телефону, – хмурится Нинка. – Значит, придется ехать к нему. Дай ключи от машины. Нина смотрит на меня как на пришельца. – Нин, вопрос жизни и смерти. Нинка все понимает по моему отчаянному взгляду. И уже через три минуты я сижу за рулем ее старенькой шевроле, по пути в Управление. Поднимаюсь на лифте на этаж руководителей. Забегаю в приемную Кая. – Николай Германович у себя? – спрашиваю у сидящей за своим рабочим местом секретарши, не прекращая двигаться к заветной двери. – Он занят, куда вы?! – восклицает она, вскакивая с места. – Ничего страшного, у меня дело, не терпящее отлагательства! – не поворачиваюсь и на полном ходу врываюсь в закрытую дверь. Кай сидит во главе огромного дубового стола. За столом для совещаний сидят двое мужчин. Подняв на меня удивленный взгляд, Кай замолкает на полуслове. – Николай Германович, простите, я пыталась ее остановить, – заскакивает следом за мной перепуганная секретарша. Кай молчит. Только взгляд его тяжелый, колючий буравит во мне дыру. – У меня срочно, – мои тихие слова звучат в этой тишине словно раскаты грома. Мужчины переводят на меня заинтересованные взгляды. Они ждут представления. Они уже предвкушают как этот бессердечный, жестокий тиран расправится с непослушной рабыней. – Аркадий Владимирович, Андрей Алексеевич, выйдите, пожалуйста, – не сводя с меня взгляда, командует он. Растерянно переглянувшись, мужчины поспешно покидают кабинет. – Ну и? – лениво протягивает он, слегка наклонив голову. Я подхожу к его столу и присаживаюсь на один из стульев. Рассказываю ему о приказе Дралкина. Объясняю, что поспешно ворвалась в кабинет только потому, что Кирилл Александрович в данный момент ждет от меня этот документ, вместе с должником. И как только подготовленное мною постановление о снятии ареста будет на руках у должника, он переоформит свое имущество или продаст его. А производство, на минуточку, на контроле у Москвы. В общем, соверши задуманное Дралкин, Егору потом проблем не избежать. Рассказала я также Каю об угрозах Дралкина, умолчав о словах, сказанных про жену Егора. – Егору звонила? – через несколько секунд молчания спрашивает он. А взгляд у него такой… Ох, не сулит он ничего хорошего. – Да, он вне зоны доступа, – отвечаю, не сводя с него взгляда. Кай хмыкает и опускает свой взгляд. Молчание. Тягучее и невыносимо долгое. – Я так понял, ты передумала переводиться ко мне? – вздергивает бровь и поднимает на меня глаза. Холод. Арктический, колючий. А выражение лица такое, как при нашей первой встрече в кабинете у Егора. Надменное, равнодушное, скучающее. Я молчу. Как назло, мысли разлетаются в разные стороны. Нервничаю, оттого что не могу просчитать его настроение. Каждую минуту разное. – И куда же делись твои нерушимые принципы праведницы? Вот оно как. Тут еще один пещерный человек проснулся? Или обида за обманутую сестру? И что мне ему ответить? Интуиция подсказывает, что не стоит хищнику страх-то показывать. – Туда же, куда и ваша человечность, – вздергиваю бровь на его манер. – Моя человечность на месте. Это ведь не я разбиваю браки, – сухим, холодным тоном парирует он. Здесь можно до бесконечности перебрасываться колкостями. Но времени нет. – Николай Германович, я понимаю, что вы расстроены из-за сестры… – Какой сестры? – перебивает он меня. – Жена Егора – ведь ваша сестра…, – поясняю ему робко. – Гофман, – Кай смотрит на меня так, будто бы я в очередной раз стала разочарованием века. – Что вообще в твоей голове происходит? У меня нет ни братьев, ни сестер. – Но…, – растерянно смотрю на него. Получается, Дралкин обманул меня. Решил, что я не стану просить помощи у Кая, думая, что преданная Даша – его родственница. Но не учел одного. Что, стараясь защитить своего любимого, я не испугаюсь гнева Кая и все равно использую единственный имеющийся шанс. – Вы мне поможете или нет? Пренебрежительно хмыкает и молчит. Словно издевается. Хочет, чтобы я умолять начала? Или вовсе не станет помогать? – Помогу, – наконец-таки слетает с его губ. – Как помог бы любому сотруднику, обратившемуся ко мне за помощью. В данной ситуации Кирилл Александрович своими действиями угрожает нормальной работе отдела. А мне не нужны эти трудности. Но я хочу вас предупредить, Ева Сергеевна, – подается он немножечко вперед, смотря на меня неотрывным взглядом. – Если вы считаете, что можете врываться ко мне в кабинет, разговаривать со мной, будто с одним из своих старых приятелей, вы глубоко заблуждаетесь. Тот факт, что вы скрашиваете ночи моему другу, отнюдь не ставит вас в один ряд с ним. Так что давайте будем сохранять субординацию. Унизил так унизил. Пять баллов. – Договорились, – улыбка и легкий кивок головы. – Свободны, – словно теряет ко мне интерес. Возвращаюсь в отдел через полчаса. Нинка перехватывает меня на входе и утягивает в нашу потайную комнату. В архив. – Что у тебя случилось? Пятнадцать минут назад Дралкину Кай звонил. Не знаю, что он сказал ему, но тот побледнел, словно покойник, после разговора с ним, – тараторит Нина. Я пересказываю подруге события ближайшего часа. По ходу моего рассказа у Нинки все больше и больше расширяются глаза и вытягивается от удивления лицо. – Дралкин сказал, что жена Егора – сестра Кая?! Что за чушь… Вот хитрец. Думал, что ты испугаешься и будешь молчать в тряпочку, пока он будет свои делишки грязные за спиной у шефа делать, – рассуждает Нина. – Да, только вот он не учел, что я все равно к Каю попрусь. Не могла же я так Егора подставить. – Слушай…Все хорошо, конечно. Но планы ты Дралкину подпортила. Думаю, что ты, Ева, обрела себе очень опасного врага в его лице, – задумчиво протягивает подруга. – Да ради Бога, если ему так хочется, пусть так и будет, – отмахиваюсь от нее. – Нин, пошли работать. *** Дралкин в тот день вызвал меня к себе на ковер. Мне, честно говоря, было смешно наблюдать за тем, как он исходится гневом и злобой по отношению ко мне. Но сказать ничего не может. Видимо, Кай ему хорошенько наподдал. Единственное, что было сказано мне: – Не думал, что вы настолько востребованы, Ева Сергеевна. Ладно Егор Анатольевич… Но держать под контролем и Николая Германовича… Я вас недооценивал, – задумчиво протянул он под конец нашей аудиенции. Я ничего не стала ему отвечать. Зачем? Пусть думает так, как ему хочется. Загадочно улыбнувшись, я извинилась и вышла из его кабинета. Всю оставшуюся неделю Дралкин пытался по максимуму испортить мне жизнь. Его больше не волновали ничьи косяки в работе, ничей неопрятный внешний вид. Теперь я – словно красная тряпка тореадора. При одном моем появлении у Дралкина перекашивалось лицо. Крыша поднималась от его крика на меня во время планерок. Я держалась. Ни разу не показала ему своей слабости. А мысленно отсчитывала часы до возвращения Егора. Он звонил мне каждый день. По вечерам, перед сном, мы болтали с ним по нескольку часов. Я жутко скучала. И возможность хотя бы услышать его голос для меня была просто спасением. Я не стала рассказывать ему по телефону о своих проблемах. Во-первых, это был нетелефонный разговор, а во-вторых, я знала, услышь он в моем голосе нотки отчаяния, переполняющие меня, бросил бы все и примчался на помощь. Поэтому на его взволнованные вопросы о моем грустном голосе я отвечала, что просто устала, просто соскучилась за ним. Ребята из отдела откровенно недоумевали, отчего так неожиданно Дралкин взъелся на меня. Выручали меня чем могли. Потому что тот объем работы, которым меня нагрузил Дралкин, одному человеку было выполнить просто невозможно. Мы делали ее втроем, и все равно оставались нерешенные вопросы. Радовалась только Вероника. Она прям расцвела за эти дни. Но я не унывала. У меня была верная подруга Нина, неунывающие друзья по кабинету и любимый человек, ради которого можно было зажать кулаки и перетерпеть это смутное время. И вот наконец-таки настала долгожданная пятница. Я еще не успела продрать глаза, а мой телефон уже вовсю разрывался. – Алло, – нащупав на подушке аппарат, кладу его себе на ухо. – С днем рождения, малыш! – довольный голос Егора напрочь сметает последние остатки сна. – Спасибо, – не замечаю, как начинаю улыбаться. – Но откуда ты узнал? Я ведь никому не говорила, – переворачиваюсь на живот, приподымаясь на локтях. – Малыш, я твое дело личное наизусть знаю, – хмыкает Егор. – В первые дни буквально до дыр его затер. Все любовался на твое фото в анкете, – говорит Егор. – Маньяк, – хохочу я. – Еще какой. На выходные ничего не планируй. Я тебя из кровати не выпущу! – С радостью, – и снова улыбка на моих губах. Какой же это кайф… любить и быть любимой. – Малыш, я прилетаю в три часа. Заскочу домой – и к тебе. В шесть будь готова. Заеду за тобой к отделу, поедем праздновать. – Куда? – Секрет, – смеется Егор. А я слушаю его смех, закрываю глаза и представляю, что он рядом. – Мне бежать пора. Будь умницей. Люблю тебя, – говорит он и кладет трубку. А я еще несколько минут лежу на подушке, мечтательно глядя в потолок с довольной улыбкой на губах. С утра в кабинете меня ждал сюрприз от ребят. Куча воздушных шариков и подарок. .... Моя верная троица постаралась на славу. Даже Ленину, стоящему на полке у Егора, нацепили колпачок. На этом радостные моменты закончились. На планерке Дралкин, будто специально желая испортить мне настроение, напустился на меня с первой минуты. Неоригинально. Ожидаемо, оттого и не интересно. День пролетел, словно один миг. Когда делаешь пять дел одновременно, обычно так и получается. К концу дня я выполнила практически все его указания. И оставалась самая важная миссия: отпроситься у него, чтобы уйти чуть раньше шести. Хотелось привести себя в порядок и переодеться для встречи с Егором. – Вы что, все сделали? – не отрывая взгляда от монитора, спрашивает меня он. И таким тоном… В общем, это был риторический вопрос. – Кирилл Александрович, у меня сегодня день рождения, – пытаюсь как-то воззвать к его совести. – Поздравляю. Дальше что? – Спасибо, – психую и поворачиваюсь к выходу из кабинета. – Ева Сергеевна, зовите всех на планерку, – бросает мне вслед. –Козел, – бурчу себе под нос. На планерке все как всегда. Ева – звезда вечера. Киваю там, где необходимо, опускаю взгляд, пропуская весь его бред мимо ушей. В мыслях уже рядом с Егором. Словно почувствовав меня, он звонит по телефону. Сбрасываю вызов и, спрятав телефон за ежедневником, набираю смс. «Дралкин меня не отпускает. Сидим на планерке». Буквально через минуту начинает звонить сотовый Дралкина, перебивая его на полуслове. Посмотрев на экран телефона, он делает нам знак рукой. – Да, Егор Анатольевич, – совершенно другим голосом, голосом Дралкина-заместителя, а не злобного тирана, говорит он. Молчание. Слушает. А глазки бегают. Вижу, как сереет его лицо, вот-вот и капельки пота выступят на коже. – Понял, – кладет трубку и, положив телефон на поверхность стола, говорит:

Конец ознакомительного фрагмента.