Приехав домой, половину вечера вишу на телефоне. Жалуюсь не вышедшей на работу из-за болезни Нинке на хитрого Егора. Нина выслушивает меня и уверяет, что из командировки мы вернемся парой. А я начинаю злиться и на нее. Неужели подруга считает меня настолько слабовольной?

Бурча себе под нос всевозможные ругательства, собираю сумку в дорогу и, приняв душ, заваливаюсь спать. Хочется всего лишь одного. Поскорее пережить эту поездку и не изменить своим принципам. Но как бы я ни злилась, как бы я ни отталкивала Егора, на душе кошки скребут. Скучаю по нему, хочу к нему. Все эту неделю каждая планерка – словно пытка. Он даже не смотрит на меня, а я, сидя в самом дальнем углу кабинета, не свожу с него глаз. Егор рассказывает о новых показателях, установленных Москвой для отдела. Сидит вальяжно, откинувшись на спинку кресла, в руках, как всегда, любимый паркер. Смотрю на его руки, а в голове вспышками воспоминания о том, как он ласкал мое тело, как обхватывал этими ладонями полушария моей груди. И так жарко становится. Расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, ерзаю на стуле, пытаясь хоть чуть-чуть унять желание. А потом взгляд поднимается к его крепкой шее, и я буквально ощущаю запах его кожи. Он будоражит меня. Вспоминаю то, как прижималась к нему, утыкаясь носом в основание шеи, и наслаждалась его ароматом. Егор, нахмурившись, отчитывает Илью за просроченный ответ по жалобе, а я смотрю на его губы и вспоминаю их вкус. Низ живота стягивает нестерпимой тугой истомой. Сбрасываю оцепенение и старательно вырисовываю узоры на листе своего ежедневника, лежащего на коленях. Не могу ничего с собой проделать. Хочу его, хочу быть с ним. А потом вспоминаю, что он принадлежит другой. Что та, другая, каждую ночь наслаждается теплом его тела, умелыми ласками его рук и губ. И …подохнуть хочется.

С утра выхожу из дома с дорожной сумкой наперевес. На удивление, служебной машины с Семеном сегодня не наблюдается. Немного расстраиваюсь от того, что придется тащить сумку на себе и ехать на общественном транспорте.

Перехожу дорогу по зебре. Неожиданно прямо передо мной тормозит черный Мерседес, преграждая путь. Не успеваю даже возмутиться. Переднее стекло автомобиля плавно опускается, и с водительского сиденья, ухмыляясь, на меня смотрит Кай.

– Чего стоишь? Запрыгивай, – подмигивает он, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. Задумчиво смотрю на его наглое выражение лица и понимаю, что вот он. Выход. Сам меня нашел.

– Багажник откройте, – приподнимаю сумку, демонстрируя ему свою ношу. Не отводя от меня смеющегося взгляда, Кай нажимает кнопку на приборной панели и дверца багажника открывается. Укладываю туда саквояж и запрыгиваю на пассажирское сиденье.

– Ну, как дела?

– Лучше всех, – ехидничаю. Не могу ничего с собой поделать. Просто устала от их игр. Кай косится на меня, загадочно улыбаясь. Я смотрю, он сегодня светится весь. Словно елка новогодняя.

– Николай Германович, ваше предложение о работе еще в силе? – закидываю удочку. На лице беззаботная улыбка, а мысленно скрещиваю пальцы.

– Передумала? С чего вдруг? – вздергивает бровями, поворачиваясь ко мне.

– Просто, – пожимаю плечами.

– Проблемы в раю?

Издевается. Неужели в курсе событий? Снова злюсь.

– Вы что, с Егором делитесь секретиками, словно школьницы? – выхожу из себя.

– Нет, только красивыми и острыми на язык, – откровенно потешается надо мной Кай. Ничего не отвечаю. Отворачиваюсь от него, стараясь сдержать охватившее меня раздражение.

– Можно узнать причину? – нарушает он тишину вопросом.

– А то вы не знаете, – бросаю, не поворачиваясь.

– Не знаю, – смеется Кай.

– Он женат.

– А ты не знала? – и столько удивления в голосе. Поворачиваюсь к нему, прожигаю взглядом.

– Нет, если бы знала, ни за что не позволила бы случиться такому, – четко, с расстановкой произношу я, оскорбленная тем, что он такого невысокого мнения обо мне.

– А я предупреждал, – не поворачиваясь, отвечает он.

– Вы не могли бы более конкретно изъясняться? Например, если бы вы сказали: Ева, идиотка, куда лезешь! Он женат! Поверьте, я бы не обиделась.

– Не думал, что остались еще девушки, для которых это имеет значение, – хмыкает Кай.

– Не с теми общаетесь. На самом деле, нас много.

– Теперь понимаю, почему Егор так злится. Я бы тоже не хотел упустить такой редкий экземпляр, – задумчиво произносит он, сосредоточенно глядя на дорогу.

– Вы, Николай Германович, мне тут зубы-то не заговаривайте. Скажите, возьмете или нет? И еще: спать с вами я не буду, – решаю предупредить заранее. Мало ли, что он там себе надумал. Кай молчит несколько секунд. А затем его губы медленно растягиваются в улыбке.

– Ох, злая какая, – его плечи сотрясаются от сдерживаемого смеха. – Так значит, я теперь не колдунья-разлучница, а рыцарь в доспехах?

– Вроде того, – хмыкаю, задумчиво глядя на него. Удивляюсь, насколько он сегодня другой. Не привычный «холодный Кай», а улыбчивый, способный на приятное общение мужчина. А улыбка какая у него… искушающая.

– Дай мне время пару дней. Решу все. Договорились? – притормозив на перекрестке, поворачивается он ко мне.

– Конечно, – отвечаю, а взгляд мой прикован к морщинкам в уголках его смеющихся глаз.

– А что Егор? – при упоминании о шефе наваждение словно волной смывает. Опускаю взгляд на свои руки.

– Бесится, показывает, что я ничего не решаю, – пожимаю плечами, пытаясь показать свое безразличие.

– Ты думаешь, что сможешь уйти от него?

– А почему нет?

– Ты его плохо знаешь, ребенок, – хмыкает Кай. – Подумай сама. Ему тридцать два. Он уважаемый человек, занимает высокую должность, имеет хороший доход. И всего этого он добился сам. Не имея ни богатых родителей, ни связей. Он свое никогда и ни за что не отдаст, – говорит он и останавливает машину возле отдела. Поворачивается ко мне. Теперь его выражение лица совершенно серьезно, взгляд хмурый, холодный.