–  Не продается. Никакое. - Я хмуро посмотрел на явного студента, перехватив его взгляд, покуда ему не расхотелось есть и вообще тут находиться.

Юноша неловко отступил вбок, прошагал так еще два метра, резко отвернулся и быстро зашагал в обратную сторону.

–  А есть пломбир? - Мигом подгреб взрослый мужчина с юной дочкой, будто выжидавший до того очередь.

–  Ничего ни для кого нет, - сурово произнес я.

–  А чего тогда сидишь? - Буркнул он недовольно.

–  Медведя жду.

–  Сумасшедшие вокруг, - чертыхнулся он неслышно, уводя погрустневшую дочку дальше по парку. - Вот поэтому, милая, всегда надо надевать панамку на голову.

Напечет!.

С возмущением оглядел себя - рубашка дорогущая в почти незаметную полоску,

туфли белые, модные, носки и брюки им в тон. Часы, опять же, серебряные запонки с бриллиантами чистой воды. Уже и холодильник с собой нельзя принести спокойно!

Тут же отметил целеустремленное движение молодой парочки в мою сторону и кошелек в руках юноши.

В общем, морозильник пришлось сдвинуть вбок от скамейки, а самому пересесть на другой край.

Я поерзал на месте, переложив с колен на скамейку папку с документами о поступлении на первый курс. Разнообразные ксерокопии о составе семьи,

фотографии без уголка и с уголком для различных документов лежали там же,

вместе с тетрадкой и ручкой. Только вот первый учебный день изрядно отличался от тех, к которым я привык. Никакой парадной линейки перед зданием, с разбиением на квадраты 'своих' и табличкой названия курса или класса. Нет взволнованной толпы, неуверенными пингвинами перетаптывающейся возле своего куратора - но есть нескончаемый поток людей, шедший внутрь главного корпуса с самого утра, словно он не имеет предела.

Где-то там, внутри, кто-то должен произносить приветственные речи, легонько стращать тяготами и вдохновлять историями успеха выпускников. Танцы на сцене,

цветастые грамоты, атмосфера волнения и триумфа, молчаливые обещания самому себе учиться и деятельное обдумывание, где и как отметить сегодня будущие успехи в учебе.

И все это - должно пройти мимо меня, оставив чужим на будущем курсе. Пусть знакомятся и заводят дружбу, намечают симпатии и дышат первой влюбленностью.

Первая настоящая лекция начнется на пару часов позже, когда все перезнакомятся. Я

же приду почти со звонком, заняв последнюю парту, стараясь быть вне коллектива.

Слишком многим мое общество ломает судьбу, перекраивая желания и мечты. Не то,

чтобы это было большинству во вред, но как сказал один очень важный мне человек,

все хотят себе собственной судьбы, с собственными ошибками и победами.

Все это вызывало легкую досаду, но при этом и ощущение правильности своих действий. Я посмотрел на громаду главного корпуса университета, словно на цветастую коробку, внутри которой могло быть все, что угодно - от плохого, до хорошего, от нищеты духа до богатства пыльных библиотек. Но этот подарок судьбы

–  для всех сразу, а значит надо быть с ним осторожнее. Посмотрим на него с задних парт, для начала.

–  Вот ты где! - Воскликнул довольный девичий голос сбоку, заставив легонько вздрогнуть и перевести в ту сторону взгляд.

Засмотревшись на шпиль высотки, прозевал явление одной очаровательной особы, нетерпеливо перетаптывающейся сейчас возле моего холодильника.

Ника Еремеева была в длинном белом платье с диагональным узором в виде серых звезд, и темных очках, поднятых поверх высокой прически рыжих волос.

Босоножки под цвет платью и легкая бежевая сумочка дополняли облик до летнего.

–  А я знала, где тебя искать! - Довольно произнесла она на мой невысказанный вопрос и вопросительно поднятую бровь. - Рядом с мороженым!

Не то, чтобы сильно соскучился - еще неделю назад вместе падали в одном самолете. Но видеть ее я был определенно рад.

–  А где продавец? - Поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам.

–  Нет продавца, - терпеливо вздохнул я.

–  Что ты сделал с продавцом? - Построжел ее голос.

–  Не было продавца, это мое мороженое. - Повернулся я лицом обратно к зданию.

–  Хочешь, верь. Хочешь, ищи тело.

– А можно мне?. - После заминки, просительно поскреблись подушечками пальцев по крышке холодильника.

–  Нет.

–  Почему? - Присела она рядом, отразив голосом легкое возмущение и грусть.

–  Один раз я уже угощал тебя пломбиром. - Припомнил я ей эпизод из детства,

который невозможно забыть.

–  Его тигры съели!

–  Какое глупое оправдание, - проворчал я. - Как там твои поиски?