Я посмотрел туда, куда указывал Темпи, и увидел, что ветка надломлена, но не сломана до конца.

– Так здесь кто-то проходил? – спросил я.

Мартен вскинул свой лук повыше на плечо.

– Это я. Я сломал ее вчера вечером.

Он посмотрел на нас.

– Видите, как даже те листья, что не висят под неправильным углом, начинают увядать?

Я кивнул.

– Это значит, что тут кто-то проходил не далее чем вчера. Если прошло два или три дня, листья побуреют и засохнут. А если ты видишь и то и другое поблизости друг от друга…

Он взглянул на меня.

– Это значит, что тут кто-то проходил несколько раз, с промежутком в несколько дней.

Он кивнул.

– Поскольку я отправляюсь на разведку и буду высматривать разбойников, именно вам придется рыть носом землю. Когда найдете что-то похожее, позовите меня.

– Позовите?

Темпи сложил руки рупором, поднес их ко рту и повертел головой в разных направлениях. Потом развел руками, указывая на деревья, и приложил руку к уху, делая вид, будто прислушивается.

Мартен нахмурился.

– Да, ты прав… Нельзя же просто кричать!

Он растерянно почесал в затылке.

– Черт, этого мы не продумали!

Я улыбнулся в ответ.

– Я все продумал! – сказал я и достал грубую деревянную свистульку, которую вырезал вчера вечером. Она играла всего две ноты, но нам больше и не требовалось. Я приложил ее к губам и сыграл: «Тю-тю-ди-и! Тю-тю-ди-и!»

Мартен ухмыльнулся.

– Козодой, да? Просто как живой.

Я кивнул.

– Я старался.

Он кашлянул.

– Видишь ли, к несчастью, козодоя зовут еще «полуночником».

Он скроил извиняющуюся гримасу.

– Полуночником, понимаешь? Любой опытный охотник или следопыт сразу насторожится, если ты будешь свистеть в нее каждый раз, как захочешь меня позвать.

Я посмотрел на свистульку.

– Обожженные руки! – выругался я. – Об этом-то я и не подумал!

– Да нет, идея-то хорошая, – сказал он. – Просто нужен голос дневной птицы. Может быть, золотушки.

Он насвистел две ноты.

– Это будет несложно.

– Ладно, вечером вырежу новую, – сказал я и поднял с земли прутик. Переломил его пополам и протянул половинку Мартену: – А сегодня будем подавать сигнал вот этим.

Он недоверчиво посмотрел на веточку.

– А чем она нам поможет?

– Когда нам понадобится узнать твое мнение насчет того, что мы нашли, я сделаю вот так.

Я сосредоточился, пробормотал связывание и повернул свою половинку веточки.

Мартен отпрыгнул на пару футов в высоту и на пять в сторону и выронил веточку. Надо отдать ему должное: он не завопил.

– Десять кругов ада! Это что еще такое? – прошипел он, разминая руку.

Его реакция напугала меня, у меня у самого сердце отчаянно колотилось.

– Извини, Мартен. Это просто симпатия.

Он насупил брови, и я сменил тактику.

– Просто чуть-чуть магии. Я как бы протягиваю волшебную ниточку, которая связывает эти два предмета.

Элкса Дал проглотил бы язык от такого объяснения, но я продолжал:

– Я могу связать эти две веточки, так что когда я потяну за свою…

Я подошел к его половинке прутика, лежащей на земле. Я поднял свою половинку, и второй прутик тоже поднялся в воздух.

Демонстрация произвела желаемый эффект. Две половинки прутика, движущиеся вместе, выглядели как самая примитивная марионетка на свете. Ничего страшного.

– Это совсем как невидимая веревочка, только она ни за что не зацепится и не запутается.

– А сильно ли она будет меня тянуть? – опасливо спросил Мартен. – Мне не хочется, чтобы она сдернула меня с дерева, когда я буду в разведке!

– Но на другом-то конце – всего лишь я, – ответил я. – И я не стану сильно тянуть, только чуть-чуть подергаю. Как поплавок на леске.

Мартен перестал крутить рукой и несколько расслабился.

– Это я просто от неожиданности, – сказал он.

– Это я виноват, – сказал я. – Надо было тебя предупредить.

Я подобрал веточку, обращаясь с ней нарочито небрежно. Как будто это была обычная палочка. Разумеется, это и была всего лишь обычная палочка, но Мартена необходимо было успокоить на этот счет. Как сказал Теккам, нет на свете ничего сложнее, чем убедить кого-то в непривычной истине.