Чтобы противодействовать налаженной и проверенной временем организации вроде Ордена, требовались ресурсы. В данном случае, прежде всего человеческие. В результате свержения с поста архимага Литесса потеряла почти всех сторонников. Многие чародеи Ордена никак не возражали против смены руководства — потому что им было, по большому счету, всё равно. Другим, чтобы признать нового архимага, потребовался стимул — им стала жестокая расправа над оппозицией, решительно отказавшейся подчиняться захватившему власть предателю и взявшемуся ниоткуда чужаку. Стальная Леди нисколько не жалела казнённых. Они — глупцы, наивные дуралеи, если решили, что смогут противостоять второму по могуществу человеку в Ордене. Преданность такого сорта в конечном счёте оказалась (как и в большинстве подобных случаев) бесполезной и бесславной. Лишь у немногих достало ума сохранить верность своим принципам под масками повиновения. Некоторых из них с тех пор поймали на лжи, другие погибли во время памятного похода на Глубины. Так что теперь в распоряжении Литессы имелось лишь четыре человека, на которых она до сих пор могла рассчитывать.

Томве, Норлан, Сорелл и Лей. Нет никакой гарантии, что хоть кто-то из них дожил до сегодняшнего дня, но именно эти четверо были последними, кто мог оказать изгнаннице хоть какое-то содействие. Требовалось разыскать их и убедить пойти против необоримой силы в лице Вернона и его нового хозяина.

В Томве и Сорелле она даже не сомневалась. Эти двое были достаточно умны, чтобы не попасться, и достаточно последовательны, чтобы придерживаться строгих правил передачи власти в Ордене. Тихий и спокойный Томве к тому же был безнадёжно влюблён в Литессу уже много лет. С Норланом Стальная Леди съела пуд соли ещё до того, как стала архимагессой, он же активно участвовал в её продвижении на этот пост. Почти наверняка за год с небольшим он не изменил своих позиций.

Что касается Лея… с этим не всё так просто. Он совершенно непредсказуем и почти неуправляем. С его выходками совету Ордена приходилось мириться отчасти из-за того, что выскочка приходился давним родственником королю, а отчасти из-за его выдающихся магических способностей. Невозможно вспомнить и недели, в которую нахальный неугомонный Лей не выкинул бы какой-нибудь фортель. При этом он никогда не совершал серьёзных ошибок, бесил, досаждал, но не более. Уж в чём-чём, а в изворотливости и остроумии этому отпрыску благородной семьи не откажешь. Поэтому совет опасался Лея, причём скорее из-за его независимости, чем нерадивости. Всё это делало молодого чародея худшим кандидатом в сподвижники, но он имел одну положительную особенность, уравновешивающую все отрицательные.

Он никогда не любил Орден. При каждом удобном случае Лей заявлял, что только проявившийся Дар вынудил его работать на это сборище скотоложцев в балахонах, и бросал это в лицо любому, хоть члену совета, хоть самому архимагу — без разницы. В свои тридцать четыре он уже дорос до ранга Волшебника и прекрасно осознавал свою исключительность. Кроме того, так уж сложилось, что Литесса являлась едва ли не единственным членом совета, ни разу не вступившим в открытую конфронтацию с молодым выскочкой. Поэтому она рассчитывала, что если предложит Лею как следует насолить Ордену, тот не откажется.

Раньше архимагессе достаточно было отправить сообщение через эфирное пространство, но не теперь. Орденом заправлял Грогган, по праву сильного способный почуять волшбу более слабого чародея. По этой же причине она не переместилась сразу в Перекрёсток — специальный зал в башне Ордена, предназначенный для перемещений Эфирными Тропами. Нет, на этот раз придётся попотеть.

Через окна домика лесничего пробивался свет свечи — несмотря на предрассветный час, хозяин не спал. Успевшую основательно промокнуть Литессу это нисколько не остановило. Заглянув в окно, она увидела сидящего на стуле мужчину и тут же накинула на него петлю усыпляющего заклятия. Лесничий, покачнувшись, мешком свалился на пол.

Отчего-то нынешний король не желал ездить на север страны, где зверь был крупнее и разнообразнее, поэтому охотился здесь, в нескольких вёрстах от городских стен. Именно для этого и содержались лесничие — они присматривали за пятью квадратными лигами леса и лугов, прикармливая зверя и отпугивая (а чаще — отстреливая) прочих охотников.

Архимагесса вошла в дом и, перешагнув через недвижимое тело, огляделась. Проникать в столицу безопаснее было ночью, поэтому у неё были почти сутки на то, чтобы как следует подготовиться и выспаться.

Первым делом Литесса взялась за подготовку контуров. Суть их создания заключалась в зачаровании какого-либо предмета: в нём сохранялись фигуры заклинания и закладывался необходимый запас энергии. При активации контур высвобождал хранящуюся в нём стабильную энергию и преобразовывал её по заранее заготовленной формуле, имитируя плетение заклинания чародеем. В обычных обстоятельствах такой способ колдовства ужасно непрактичен: выброс энергии постоянен и не регулируется, скорректировать формулу после запитки контура невозможно, а предмет, высвобождая заклинание, разрушается. Последнее обстоятельство к тому же делало создание контура весьма затратным — материалы, способные сохранять в себе большие объёмы энергии, встречались редко и стоили немало. Но для нынешних целей именно контуры подходили больше всего.

Волшбу чародея может почувствовать более искусный чародей, так как процесс преобразования внутренних запасов энергии вызывает определённые колебания в эфирном пространстве. Когда же заклинание высвобождается контуром, это выглядит как простой выброс энергии, а активировавший его чародей остаётся незамеченным. То, что нужно, если хочешь остаться инкогнито в городе, кишащем чародеями.

К счастью, необходимые материалы у архимагессы тоже имелись, поэтому она остановилась только когда её силы стали походить к концу, а день уже перевалил за половину. Перекусив припасами лесничего, Литесса несколько минут расслабленно полежала на кровати, давая отдых разуму. Ей редко хватало времени подумать об этом, но сейчас она чётко почувствовала накопившуюся усталость. Архимагесса уже не помнила, когда в последний раз ей удавалось порадоваться чему-то, не оглядываясь на гору проблем, множащихся по принципу гидры. С каждым днём Стальной Леди всё меньше верилось в то, что ей под силу разрешить их все. Будущее представлялось ей вечной борьбой, которая просто прервётся смертью, так и не завершившись. И чтобы окончательно не раскиснуть, оставалось только продолжать двигаться, чтобы успеть сделать как можно больше.