— Я ищу трезвомыслящих единомышленников, — с нажимом ответил я. — Тех, кто в состоянии на время забыть о своих принципах ради сохранения существующего порядка. Я знаю насколько силён ваш народ и надеюсь, что у вас хватит духу использовать свою силу в критический для всего Нириона момент.

Треклятый эльф смотрел на меня с такой невозмутимостью, что мне показалось, будто он заснул стоя.

— Силён… — проговорил он после недолгой паузы. — И в чём же наша сила?

— Ну, хотя бы в вашей магии, способной творить такое, — я обвёл рукой вокруг себя. — Только не надо мне говорить, что эта сила не годится для войны. Воевали вы немало, и всякий раз побеждали.

— Мы никогда не воевали за всеобщее благо, — так же индифферентно ответил король. — Нас вынуждали воевать. И нынешние события — не исключение.

— Как эгоистично, — фыркнуло Отражение.

В тот день двойник прямо одну за другой озвучивал мои мысли.

— И что, будете сидеть в своём лесу, дожидаясь, пока выродки расправятся с людьми и примутся за вас?

Мелиар не ответил. Просто смотрел мне в глаза.

— Вы же понимаете, что у вас нет никаких шансов справиться в одиночку? Ваш драгоценный Ниолон сожрут до последнего листочка.

Впервые эльф изменился в лице. На его губы вползла улыбка. Он отвернулся от меня и подошёл к окну.

— Ты думаешь, что понимаешь мой народ. Это неправда.

— Ну так сделай одолжение, объясни недостойному, почему вы отсиживаетесь здесь, пока остальные гибнут в самой масштабной войне всех времён, — ядовито сказал я.

Король молчал. Его нисколько не задел мой сарказм, и я даже представить не мог, что нужно сказать, чтобы пробиться сквозь его спокойствие. Надеялся сыграть на его гордости — не вышло. Попытался взять его «на слабо» — тоже не получилось. Однако он принял меня, хотя мог, к примеру, натравить на меня своё непобедимое воинство — тогда мне волей-неволей пришлось бы отступить. Так как его понимать?

— Хорошо, — сказал он наконец. — Если ты так хочешь.

Мелиар обернулся и, снова пронзив меня усталым взглядом, спросил:

— Когда ты шёл через наш город, как много ты видел детей?

— Да я вообще никого почти не видел, — буркнул я.

Король кивнул.

— Нас называют Перворождёнными. Мой народ очень стар. Вы, люди, стареете телами, а потому не замечаете, как стареет вся ваша раса. Мы — замечаем. Мы помним, как появились в Нирионе гномы. А до того сюда пришли орки. А до них — вы. Мир вокруг нас менялся столько раз, что мы привыкли к любым переменам. Поверь, то, что творится в Мире сейчас — цветочки по сравнению с тем, что случилось здесь несколько десятков тысяч лет назад.

Когда он начал говорить, мне захотелось цокнуть и закатить глаза, но от последней фразы я даже отпрянул. Меня вдруг осенило.

Невысокий рост. Светлые волосы. Смуглая кожа. Долголетие. Всё это… Это…

— Да чтоб меня, — выдохнул я. — Пуэри! Вы — их потомки!

Глаза Мелиара сузились.

— О, человек знает о пуэри?

— Знаю? Да я знаком с одним из них!

И тут эльф захохотал. Громко, от души, будто услышал самую смешную в своей жизни прибаутку. Он смеялся и смеялся, а я впал в ступор, потому что более жуткого смеха я в жизни своей не слышал. Так смеются лишь безумцы.

— Довольно! — воскликнул он, просмеявшись. — Пуэри погибли! Все до единого! Ваши боги об этом позаботились. Но даже если один каким-то чудом уцелел и прожил все эти тысячелетия, это ничего не меняет. Потому что мы — не пуэри, и даже не их потомки.

Он приблизился вплотную и снизу вверх заглянул в мои глаза, словно давая мне возможность заглянуть в свои и там найти все ответы.

— Знаешь, как появилось название — эльф? — его голос снова стал непробиваемо спокойным. — Это особенности нашего языка. Эль — это приставка. Она означает отрицание. А полное название нашего народа…

— Эль’фолиэри, — пробормотал я, припомнив рассказ Рэна.

— О, ты и об этом знаешь? Хорошо. Понадобится меньше объяснений.

Он снова отвернулся и подошёл к окну.

— Пуэри — это самая многочисленная, самая развитая ветка расы Орумфабер. Каждая ветвь была по-своему связана с Сущим. Пуэри связаны с ним через эфирное пространство. Поэтому у них есть альтеры и анимы. Пуэри — дуальные существа, самые устойчивые к переменам, потому что когда что-то изменяется для одной их половины, вторая способна компенсировать нагрузку. Но существовали и другие. Мы, фолиэри были связаны с Сущим через природу. Растения, животные. Мы зависим от того, от чего зависит природа, ведь составляем с ней единое целое. Знаешь, что случилось, когда Ванитар нагрянули в наш Мир? Природа сильно изменилась, на уровне основ. Многие виды мутировали. Маленькой группке фолиэри, единственной из всего вида Орумфабер, удалось уцелеть в той бойне, но и мы тоже изменились. В тот день мы перестали стареть.

Король ненадолго замолк, по-прежнему не отрывая взгляда от вида за окном. А когда он снова заговорил, я вдруг понял, почему он так каменно спокоен.

— То, что не стареет, противно природе. Её суть в круговороте. В перерождении. А мы вдруг стали замечать, что наши морщины разглаживаются, а тела становятся похожими одно на другое. Раньше мы были разными и жили несколько сотен лет, а потом вдруг стали вечно молодыми и… похожими друг на друга. Нас принято считать красивыми. Вы, люди, никогда ничего не понимали в истинной красоте. Именно поэтому появилась приставка «эль». Мы поняли, что мы больше не фолиэри. Однако и в кого мы превратились, тоже никто сказать не мог.