Тем не менее, по законам жанра, обвинитель и председательствующий суда «заклеймили позором» и Зубатова и Гапона: «Заклеймить позором имя Зубатова и его сотрудников, как гнуснейших провокаторов, разлагавших рабочее движение России, направлявших его в сторону рабского преклонения перед кровавым царским престолом… Судом опровергнута слава Гапона, как руководителя-вождя масс в день 9-го января» [36] .

С. С. Айнзафт и Н.А. Бухбиндер в своих работах анализировали воздействие идей С. В. Зубатова на еврейский пролетариат Минска и Одессы [37] .

Для темы исследования важен труд Б.П. Козьмина «С. В. Зубатов и его корреспонденты», вышедший в 1928 г. Работа представляет собой первую публикацию документов из личного архива С. В. Зубатова. В основном это переписка с коллегами по работе – С.Э. Зволянским, А. А. Лопухиным, Е.К. Климовичем, В. В. Ратко, А. И. Войлошниковым, рабочим Ф. А. Слеповым. По характеристике автора, «все они очень видные фигуры в политическом розыске, вписавшие своей деятельностью немало гнусных страниц в черную книгу злодейств и преступлений старого режима» [38] . Б.П. Козьмин уделяет пристальное внимание переписке С. В. Зубатова с редактором журнала «Былое» В. Л. Бурцевым, подвергая анализу их взгляды; комментирует публицистические статьи первого на страницах журнала «Гражданин» в 1906–1907 гг. Во вступительной статье Б.П. Козьмин раскрывает основные взгляды бывшего начальника охранного отделения и заключает, что и после революции он не порвал со своими реакционными убеждениями, оставаясь убежденным монархистом [39] .

Легализация рассматривается Б.П. Козьминым и в монографии «Рабочее движение в России до революции 1905 года». Он замечает, что резкое повышение недовольства общественности, обнаружившееся во второй половине 1890-х гг., и непосредственное участие в нем рабочего класса, заставили правительство изменить формы борьбы с революционным движением. Главной целью новой политики правительства в рабочем вопросе стала «отчаянная попытка взять рабочее движение в свои руки, освободив его от влияния нелегальных партий» [40] . Далее Б.П. Козьмин анализирует доклад обер-полицмейстера Д. Ф. Трепова на имя генерал-губернатора, написанный С. В. Зубатовым. Так или иначе этого доклада касаются почти все исследователи, занимающиеся политикой Департамента полиции в рабочем вопросе в первые годы XX в. Главное значение записки для Б. П. Козьмина состоит в том, что именно в ней проводится мысль, ставшая девизом обществ С. В. Зубатова: «…для успокоения рабочих необходимо… ослабить волнующие их недочеты соответствующего порядка, предоставив рабочим возможность законным путем добиваться улучшения своей участи» [41] . Успех легальных рабочих обществ в Москве автор монографии объясняет «слабостью местной социал-демократической организации, не успевшей оправиться от разгрома, которому она подверглась в конце 90-х годов» [42] . По мнению Б.П. Козьмина, с конца 1902 г. происходит закат зубатовского движения в основных промышленных центрах страны, в частности в Москве и Минске. Он заключает, что в основе идей С. В. Зубатова лежали противоречия, так как «правительство не могло пойти против капиталистов, на которых опирался существующий политический строй… все сводилось к частичным улучшениям, имевшим временный характер» [43] . Итоговый результат деятельности С. В. Зубатова Б.П. Козьмин видит в «общем недовольстве деятельностью правительства, обнаружившего свою слабость и страх перед ростом революционного настроения в стране» [44] . По его мысли, всё это привело к тому, что в рабочее движение «были привлечены отсталые и незатронутые до тех пор борьбой слои рабочего класса, которые увеличили его силу и напряжение» [45] .

В рамках концепции Козьмина выступает и Н. Ростов, посвятивший эксперименту Зубатова небольшую книгу «Крушение одного опыта». О карьерном крахе Сергея Васильевича Ростов рассказывает одним абзацем: «Козлом отпущения явился Зубатов. 17 сентября 1903 г. Плеве в резкой форме предъявил Зубатову обвинение в организации стачек. Он тут же был уволен из Петербурга с воспрещением жить в обеих столицах. Назначенная ему пенсия 250 руб. в месяц прекращалась, “если он позволит себе какие-либо действия, государственной пользе противящиеся”. После убийства Плеве пенсия была увеличена до 5000 рублей в год. В 1910 году Зубатову разрешили поселиться в Москве. Здесь он, в дни революции 1917 г., получив сообщение о низвержении монархии, застрелился» [46] .

В работе В. И. Игнатьева «Борьба против зубатовщины в Москве» также анализируется эксперимент С. В. Зубатова. Его развитие автор связывает с активизацией рабочего движения в разных регионах России, вызванной промышленным кризисом конца XIX в. В. Игнатьев упоминает о крупных стачках в Ростове-на-Дону, Закавказье, на юге России, касается деятельности Московского рабочего союза. Как он отмечает, под влиянием социал-демократов экономические лозунги рабочих сменяются политическими требованиями, главное из которых – свержение самодержавия. В этом согласиться с Игнатьевым не представляется возможным, так как говорить об организованном рабочем движении против монархии в первые годы XX столетия не приходится. Зарождение организаций С. В. Зубатова, по мысли Игнатьева, было откликом на активизацию социал-демократической пропаганды в рабочей среде. В основе их создания В. И. Игнатьев усматривает оппортунистическое течение – экономизм: «Они считали, что политическая борьба – дело либеральной буржуазии, что же касается рабочих, то с них достаточно и экономической борьбы с хозяевами» [47] . Исследуя характер действий С. В. Зубатова и его помощников, В. И. Игнатьев заключает, что, «отвлекая рабочий класс от общеполитической борьбы с царизмом, ограничивая его задачи некоторыми формами экономической борьбы с отдельными хозяевами, С. В. Зубатов обрекал рабочих на вечное рабство» [48] . Автор не отказывает С. В. Зубатову в логичности и последовательности в достижении поставленных целей, называя его «иезуитом»: «Московская охранка и ее руководитель Зубатов великолепно понимали, что одной только духовной пищей рабочих не удовлетворишь. Зубатовцы были вынуждены под давлением разрешить им заниматься обсуждением своих экономических нужд» [49] . Одним из средств привлечения на сторону официальной власти рабочих была антисоциалистическая пропаганда: «Агитация против революционной интеллигенции внутри зубатовских организаций приняла настолько широкий размах, что московский комитет РСДРП должен был выпустить несколько прокламаций, разъясняющих причины преследования зубатовцами социал-демократической интеллигенции» [50] . В своей монографии В. И. Игнатьев широко освещает содержание листовок социал-демократов, статей Ленина в «Искре», речей «сознательных» рабочих на собраниях легальных обществ, призывавших к борьбе против самодержавия. Крах системы С. В. Зубатова объясняется В. И. Игнатьевым в соответствии с точкой зрения Ленина: «Оправдалось предвидение революционных социал-демократов о том, что революционный инстинкт рабочего класса и его солидарность возьмут верх над всякими полицейскими уловками. Отсталые рабочие, будучи втянуты в движение зубатовцами, на предметных уроках убедились в полицейской сущности зубатовских организаций. <…> Пролетариат порвал рамки полицейской зубатовщины, и вся масса легального рабочего обществаоснованного для борьбы с революцией, пошла по революционному пути» [51] .

В 1968 и 1973 гг. были опубликованы две статьи А. П. Корелина, в которых рассматривается легализация рабочего движения. Автор проанализировал идеологические истоки нового для России явления, исследовал программные документы полицейских организаций, определил внутренние противоречия легального рабочего движения [52] .

В 1964 г. вышла работа А.Ф. Вовчика «Политика царизма по рабочему вопросу в предреволюционный период». Опираясь на ленинские оценки правительственной политики по рабочему вопросу на пролетарском этапе освободительного движения, широко используя архивные и опубликованные документы, многие из которых впервые введены в научный оборот, автор всесторонне исследовал заявленную тему. А.Ф. Вовчик солидарен с В. И. Игнатьевым в определении базиса, на котором строилась идеологическая доктрина легального рабочего движения. Им также подмечается схожесть взглядов лидеров этого движения с убеждениями экономистов. На основании записок Л. А. Тихомирова, Д. С. Сипягина, И.Х. Озерова А.Ф. Вовчик раскрывает суть политики С. В. Зубатова в рабочем вопросе. Основные тезисы этих проектов: рабочий класс должен быть введен в семью других классов, из класса превратиться в сословие, признанное государством, и сословие, государству служащее. Главная же мысль записок, по А.Ф. Вовчику, – внушить рабочим, что государство заинтересовано в облегчении их положения. Неслучайно лидеры легальных обществ ратовали за отмену наказаний за стачки, создание широких пролетарских коалиций. Во всем этом А. Ф. Вовчик видит «не эксперимент московской охранки, а политическую линию правящей верхушки, получившую наиболее полное воплощение в планах Зубатова и пользующуюся постоянной поддержкой правящих кругов» [53] . Поддержка правительственных кругов, по А. Ф. Вовчику, состояла в «содействии агентам Зубатова на местах… путем благосклонного отношения к их начинаниям» [54] (об этом исследователь судит на основании записки 1908 года!), а также в том, что министр внутренних дел Д. С. Сипягин поручил в 1901 г. директору Департамента полиции С. Э. Зволянскому составление записки о зубатовском движении [55] . Почему факт составления аналитического отчета о легализации рабочего движения связывается историком с правительственным лоббированием идей начальника Московского охранного отделения, объяснить затруднительно.

Автор не обходит вниманием вопрос распространения легального рабочего движения и в других городах, в том числе Одессе, Санкт-Петербурге, где, так же как и в Москве, активным препятствием для деятельности агентов С. В. Зубатова явилась пропаганда социал-демократов. Еще одним барьером для легальных обществ стала фабричная инспекция, выражавшая интересы крупной промышленной буржуазии. А. Ф. Вовчик рассматривает этот конфликт шире, а именно в свете противоречий между Министерством финансов и Министерством внутренних дел: «В Министерство финансов промышленники пачками посылают жалобы на действия московской охранки… так как нередко члены совета зубатовских организаций стали вмешиваться в конфликты рабочих с хозяевами, в демагогических целях занимая стороны рабочих» [56] . Именно конфликтом советов рабочих обществ с предпринимателями А.Ф. Вовчик объясняет «крах зубатовской авантюры» [57] . Анализируя причины первоначального успеха обществ С. В. Зубатова, А.Ф. Вовчик приходит к следующим выводам: «В начале XX века в России функционировало большое количество мелких и средних предприятий, кустарных и ремесленных мастерскихрабочие которых были слабо организованы, забиты, мало связаны между собой и с революционной социал-демократией» [58] . То, что большинство рабочих были выходцами из разорившегося крестьянства, религиозны и малограмотны, облегчало работу агентам С. В. Зубатова. Как пишет

А.Ф. Вовчик, «суть зубатовщины состояла в том, чтобы отвлечь рабочих от революционной борьбы с самодержавием и капитализмом, путем раздробления сил пролетариата создать фальшивые легальные рабочие организации под опекой и контролем полиции, направить рабочее движение в русло узких экономических требований, разложить революционные организации, подорвать влияние социал-демократов на рабочий класс и методами провокации, шпионажа, массовых арестов, систематической монархической пропаганды и натравливания рабочих на социал-демократию покончить с революционным движением в стране» [59] .