— Не забудь, что время здесь бежит по-другому, не так как на Земле. И утром мы уезжаем, — сказала Бонни.

— Тогда мне определенно нужно поговорить с ней, прямо сейчас.

Бонни вскочила, взволнованная. — Я с тобой!

— Постой, — сказал Стефан, мягко положив руку на руку Бонни. — Я должен сказать это. Бонни, я считаю, что ты — чудо! — Стефан знал, что его глаза горят, в предвкушении путешествия, но едва ли он мог обуздать свое волнение. Невзирая на опасность, не беспокоясь о Стражах, несмотря ни на что… самый большой звездный шар, полный Силы!

Внезапным движением он смел Бонии с кровати, и, держа в объятьях, закружил с ней по комнате. После, усадив ее обратно, он воскликнул, — Ты и твой дар ясновидения!

— Ох… — сказала Бонни, испытывая головокружение, и пристально смотря на Стефана. — Дамон тоже был взволнован, когда я рассказала ему о Вратах Семи Сокровищ.

— Знаешь почему, Бонни? Потому что, каждый слышал об этих сокровищах, но никто не знал где они…, пока тебе не приснился сон об этом. Ты действительно точно знаешь, где они находятся?

— Да, если мое видение было достоверным, — сказала Бонни, покраснев от удовольствия. — И ты согласен, что гигантский звездный шар поможет спасти Феллс Черч?

— Я готов поставить на это свою жизнь!

— У-ху! — крикнула Бонни, вскинув кулак. — Пойдем!

— Итак, как вы понимаете, — говорила Елена, — это означает вдвое больше всего. И я не знаю, как мы сможем отправиться завтра.

— Сможете, Елена, сможете. Как мы выяснили, ой, одиннадцать месяцев назад, когда вы покинули нас, что любую работу можно сделать достаточно быстро, если привлечь дополнительную рабочую силу. И я теперь периодически нанимаю на работу тех женщин, что помогали шить ваши бальные платья.

Пока они разговарили, Леди Ульма быстро и элегантно снимала мерку с Елены, зачем заниматься чем-то одним, когда вы можете сделать две вещи сразу? Она вглянула на портновскую ленту. — Ты нисколько не изменилась, с тех пор так мы встречались. Ты, должно быть, ведешь здоровый образ жизни, Елена.

Елена засмеялась, — Вы забыли, что в нашем мире прошло всего несколько дней.

— О, да, — Леди Ульма тоже рассмеялась, и Лакшми, сидевшая на табурете и занимавшаяся малышом, высказала, как решила Елена, свое главное желание.

— Я могла бы пойти с вами, — серьезно сказала она, глядя на Елену. — Я могу быть очень полезна. И я выносливая…

— Лакшми, — мягко сказала Леди Ульма, но в голосе был оттенок власти. — Мы уже вдвое увеличили размер гардероба, чтобы вместить одежду Елены и Стефана. Ты же не хочешь сидеть на коленях у Елены, не так ли?

— О, нет, нет, — поспешно сказала девушка, — Ну, — добавила она, — я буду хорошо позаботиться о маленькой Адаре, чтобы вы не беспокоились о ней, пока занимаетесь одеждой Елены и Стефана.

— Спасибо, Лакшми, — сердечно сказала Елена, отмечая, что Адара теперь, казалось, официальное имя девочки.

— Итак, нет никакой возможности переделать какую-нибудь одежду Бонни для тебя, но мы можем вызвать подкрепление и закончить полный комплект одежды для вас со Стефаном к утру. И чтобы вы не замерзли, нам понадобятся шкуры. Мы используем шкуры животных с севера.

— Это тебе не милые симпатичные зверушки, — сказала Бонни. — Это злые и отвратительные хищники. На них охотятся, используя капканы, иначе они могли бы распространиться дальше по Измерению и начать нападать на людей, живущих в северных краях. И когда их, наконец, убивают, Охотники приносят шкуры Леди Ульме на продажу.

— Ох, ну… хорошо, — сказала Елена, решив, что сейчас не время для лекций о правах животных. В действительности она все еще была потрясена своим поступком, своей реакцией по отношению к Дамону. Почему она поступила именно так? Только чтобы выпустить пар? Она все еще чувствовала желание хорошенько стукнуть его, только бы он оставил в покое бедняжку Бонни, и не приставал к ней. И… и… это только из-за стремления защитить Бонни — или же нет!

Дамон должен ненавидеть ее сейчас, подумала она, и мир внезапно покачнулся и пришел в движение, тошнотворное и неконтролируемое, словно она старалась сохранять равновесие на качелях. И Стефан, что еще он мог подумать, кроме того, что она вела себя как отвергнутая женщина, ведь говорят — у ада нет ярости, вся ярость в женщине? Как он может быть таким добрым и заботливым, когла любой здравомыслящий понимает, что она обезумела от ревности?

Бонни тоже не понимает. Бонни совсем еще ребенок, не женщина. Хотя, хотя, она выросла, так или иначе, великодушной и чуткой. Она сознательно не замечает, как и Стефан. Но ведь это не значит быть не зрелым?

Может быть Бонни больше женщина, чем она?

— Я распорядилась, чтобы ужин доставили в ваши комнаты, — сказала Леди Ульма, быстро и ловко снимая мерку со Стефана. — Вам нужно хорошенько выспаться сегодня, а утром носильщики и ваши гардеробы будут ждать вас, — она лучезарно улыбнулась.