Восемь лет. «Никого из тех, кого ты знал, нет в живых. Ты ведь понимаешь это, верно?»

«Если я не могу делать то, что хочу, то по крайней мере сделаю то, что могу.»

Он шагнул к ней. — Сержант Таура! — Она обернулась, и брови у него в изумлении поползли вверх. — Что это у вас на шее? — На самом деле, он прекрасно видел, что: широкий и пушистый розовый воротник. Он подумал, что правильным вопросом было бы: «Зачем это у вас на шее?»

Она… улыбнулась ему (он посчитал, что эта отталкивающая гримаса была улыбкой) и распушила воротник еще сильнее своей огромной когтистой рукой. Сегодня вечером лак у нее на когтях был ярко-розовый. — Как думаешь, это сработает? Мне хотелось надеть что-то, чтобы не испугать детишек.

Он оглядел снизу вверх два с половиной метра полуброни, камуфляжа, башмаков, патронташей, мускулов и клыков. «Почему-то мне кажется, что этого будет недостаточно, сержант…» — Разумеется… стоит попробовать, — выдавил он. Значит, она сознает, насколько необычен ее внешний вид. «Идиот! А как с ней может быть иначе? Ты же сознаешь необычность своего.» Теперь он почти жалел, что раньше, во время путешествия, не осмелился выбраться из своей каюты и познакомиться с ней. «Девочка из моего родного города».

— На что похоже это ощущение — возвращаться назад? — внезапно спросил он, кивком куда-то в неопределенном направлении обозначив приближающуюся зону высадки в Доме Бхарапутра.

— Оно странное, — призналась она; ее густые брови нахмурилась.

— Тебе знакома эта посадочная площадка? Ты когда-нибудь раньше здесь была?

— В этом медкомплексе — нет. Я почти никогда не покидала генетической лаборатории, если не считать пары лет, которые я прожила у нанятых для меня приемных родителей. А это было в том же городе.

Она повернула голову и голосом на октаву ниже рявкнула приказ о погрузке оборудования одному из своих людей. Тот ответил коротким взмахом руки и поспешил повиноваться.

Затем она повернулась к нему, и ее голос снова смягчился до застенчивого, сдержанного и легкого тона. Ничем другим она не демонстрировала интимность их отношений, неуместную на службе; похоже, они с Нейсмитом были осторожными любовниками, если вообще были. Это благоразумие его успокоило. — Я не особо выходила наружу, — добавила она.

Он сам понизил голос. — Ты их ненавидишь? — «Как я». Еще один своего рода интимный вопрос.

Ее большие губы задумчиво скривились. — Думаю… они ужасно обращались со мной, когда я росла, но в то время мне это не казалось жестоким. Было множество неприятных анализов и исследований, но все они были для науки, в них не было намерения сделать мне больно. И мне действительно не причиняли настоящей боли, пока меня не продали Риовалю, когда отменили проект с супер-солдатами. То, что хотел сделать со мной Риоваль, было дико и неестественно… но это просто в природе самого Риоваля. Это все Бхарапутра. Которому не было до меня дела. Который выбросил меня прочь. Это было больно. Но когда появился ты… — Она просветлела. — Рыцарь в сверкающей броне и все такое прочее.

Он мысленно ответил привычным, грубым, негодующим жестом. «Да пошел он в задницу, этот рыцарь в сверкающей броне, вместе со своей лошадью. Черт побери, я тоже могу спасать людей!»

К счастью, в этот момент она оглядывалась вокруг и не уловила вспышки гнева на его лице. А, может, приняла ее за гнев на их бывших мучителей.

— Но несмотря на все это, — тихо проговорила она, — если бы не Дом Бхарапутра, меня бы не было на свете. Они меня сделали. Я живу, сколько бы эта жизнь ни длилась… должна ли я отплатить смертью за жизнь? — На ее странном, неправильном лице все сильнее проступала задумчивость.

Он запоздало сообразил, что это умонастроение — совсем не тот безупречный энтузиазм, который следует внушать участвующему в боевой высадке десантнику. — Не… обязательно. Мы здесь, чтобы спасать клонов, а не чтобы убивать служащих Бхарапутры. Убивать мы станем только в случае сопротивления, верно?

Отличный нейсмитизм; она подняла голову и ухмыльнулась ему. — Я так рада, что ты чувствуешь себя лучше… Я жутко волновалась. Хотела повидать тебя, но капитан Торн не позволил. — Глаза ее горели теплым ярко-желтым пламенем.

— Да, я был… сильно нездоров. Торн поступил правильно. Но… может, мы сможем еще поболтать на обратном пути. — Когда все будет закончено. Когда он завоюет право… право на что?

— Свидание назначено, адмирал. — Она подмигнула ему и выпрямилась, потрясающе счастливая. «Что я только что обещал?» А она двинулась вперед присмотреть за своим отрядом — снова, как полагается, в своей сержантской ипостаси.

Он последовал за ней в боевой десантный катер. Освещение здесь было приглушенней, воздух — прохладней, и, разумеется, здесь не было силы тяжести. Он плыл от захвата к захвату следом за капитаном Торном, мысленно расчерчивая при этом место на полу под их предполагаемый груз. Двенадцать или пятнадцать рядов ребятишек, по четверо в ряд… набьется полное помещение. Катер был рассчитан, чтобы нести на борту два отряда плюс бронированные парящие машины, либо целый полевой госпиталь. На корме был пункт первой помощи, включающий в себя четыре откидные койки и переносную криокамеру для неотложных случаев. Дендарийский десантник-медик проворно обустраивал свою территорию и пристегивал необходимые ему принадлежности. Бесшумно двигающиеся солдаты в комбинезонах закрепляли все предметы, гула голосов почти что не было. Для всего свое место, и каждая вещь — на этом месте.