Протягивают телефон.

– Звони ему. Передай привет от нас. Скажи, что он должен два килограмма и лям моральной компенсации. Иначе, мы будем с тобой дружно развлекаться под камерой до утра. Вышлем это ему. Будет не достаточно начнем резать.

Набираю номер.

– Да!

– Дэн…

Пауза.

– Женя?!

– Тебе передают привет, Дэн.

– Кто?..

– Люди, которые считают, что ты должен им два килограмма героина и лям моральной компенсации.

– Малыш… - теряет он голос.
– Ты… Я… Не бойся, маленькая!! Я всё улажу! Не бойся! Дай мне их.

Протягиваю телефон тому, что на переднем, рядом с водителем. Они говорят.

– А как ты думал, Деня, бабки рубят, кровь летит… Жалко девочку…. Хорошая… Молочная совсем…

Я чувствую как парень слева разглядывает мои голые колени.

Говорят нельзя смотреть в глаза террористам, если ты в заложниках. Но я поднимаю свои и смотрю в его глаза. Долго, открыто. Он отводит взгляд.

Уже два часа я сижу в соседней с ними комнате. Холодно… Подтягиваю колени, натягивая на них футболку.

Мне даже не страшно. Я в какой-то прострации. И я совсем не думаю о том, что будет дальше, если Дэн не приедет. Той реальности как будто пока не существует. Есть только здесь и сейчас. Рядом с дверью сидит тот самый парень. Мы подолгу смотрим с ним друг другу в глаза. Он всегда отводит взгляд первым. И в какой-то момент шепотом.

– Как тебя зовут?

– Женя… - его лицо вздрагивает.
– А тебя?

– Какая разница?

Я пожимаю плечами.

Мы смотрим друг другу в глаза. Он чуть старше меня. Я кручу и верчу в голове это мгновение, реакции на мое имя.

– Жень… Принеси мне, пожалуйста, горячей водички. Попить.

Он ошеломленно смотрит на меня.

– Откуда ты?…

Я смотрю на него. Но не могу сфокусировать взгляд. Все расплывается. Я вижу что он сереет… Цвета исчезают.

Встает. Через десять минут в моих руках стакан теплого чая.

Он выходит из комнаты.

Я слышу…

– Я не буду мужики… Если он не привезет… я не буду…

– А чо такое, не нравится?
– похабный смех.

Молчит.

– Ну… Хочешь, будешь первым?

– Не хочу.

Через полчаса он возвращается. Протягивает мне покрывало.

И мы снова смотрим друг другу в глаза.

Он опускает свои.

Садится ближе у стены.

Я сижу рядом с почти мертвым мальчиком. Мне хочется обнять его и вернуть в него краски.

– Скажи мне номер своей мамы.

– Зачем?

– Завтра ей про тебя скажут много плохого. Я хочу позвонить и сказать что-нибудь хорошее.

Он непонимающе смотрит на меня.

– Почему?

– Завтра тебя не будет, Женя.

– Это тебя завтра не будет, - грустно улыбается он.
– Женя… Если твой упрямый придурок не приедет через час.

И мы опять смотрим друг другу в глаза. Он больше не отводит свои.

Но часто смотрит на часы.

– Он же приедет?

Я киваю, успокаивая его.

– Уходи отсюда, Жень.

– Ты такая странная…

– Уходи под любым предлогом. В ларек иди, за сигаретами.

Молчит.

Поднимает глаза.

– Я тебя отсюда не выведу.

– Этого я не прошу. Сколько осталось?

– Двадцать минут…

Он закрывает глаза. Бедный мальчик…

И дальше сидит так, у стены.

Почему он не слушается меня? Разве он не может выйти. В плену ведь только я.

– Как ты здесь оказался?

Молча задирает кофту, показывая дороги на венах.