– Ни хрена не видно отсюда. – Немец положил ствол «утеса» на плечо Репью.

На крупнокалиберном пулемете имелась оптика, через которую можно было разглядеть состояние рук Черепашки.

– Так, кажись, растопыривает. – Немец потер глаз, которым смотрел в прицел. – Точно растопырил.

– Так, вперед, скоренько, а то не успеем. Булкин, шевели булками! – поторопила она замешкавшегося напарника.

Отряд, стараясь ступать как можно мягче и более бесшумно, двинулся вперед. Они быстро поравнялись с Черепашкой. Мэрша заметила, как его била мелкая дрожь, а на лице выступили капли пота, несмотря на то, что воздух в горах был прохладным. Не издавая ни звука, они отошли на безопасную дистанцию. Черепашка медленно шел за ними следом, не открывая глаз.

– Он же споткнется! – испугалась Мэрша.

Но сенс снова двигался неестественно мягкой, обтекающей походкой, без намека на то, что он не видит препятствия. Черепашка не дошел десяти шагов до основной группы и упал без сознания. Репей, который был ближе всех к нему, подскочил первым, положил его голову к себе на колени и попытался влить ему в рот живец через стиснутые зубы.

– Скорее, у него шок, – прошипел он.

Булкин вынул из голенища нож, просунул его между зубов Черепашки и разжал их. Репей влил живец. Сенс рефлекторно сглотнул, но не очнулся.

– Выложился на все сто, – произнесла Мэрша, и в её голосе слышалась огромная благодарность.

Черепашка засипел, закашлялся и открыл глаза. Он поводил ими, будто не понимал, где находится и кого видит.

– Все нормально, Череп, ты смог. – Немец взял в свою руку ладонь товарища и пожал ее.

– А? А-а-а, класс! – Он закрыл глаза. – Фух, еще одна такая ловушка – и я съеду с катушек.

– Крофт тебе вправит и катушки, и шарики за ролики заведет, и крышку заварит. Набирайся сил, пойдем дальше, Череп. – Мэрша сделала акцент на новом имени напарника.

Череп, не открывая глаз, довольно улыбнулся.

– Чую, обманули сенсор, ровно работает.

Черепу понадобилось полчаса, чтобы снова встать на ноги. Его рюкзак повесил себе на плечи крепко сбитый Немец. Пошатывающийся от слабости Череп налегке встал в дозор отряда. Миновав хребет, они вышли в кластер, перенесенный из предгорий Кавказа. Меж невысоких скалистых гор цвели абрикосы. Воздух был напоен их ароматом и жужжанием пчел, собирающих нектар.

Кластер был свежим, что хорошо наблюдалось на стыке с соседним, с подвядшей на солнце растительностью. Следы отряда Дизеля терялись в нем, но он однозначно должен был пройти сквозь него. Мэрша не дала мужикам насладиться бесподобным воздухом земного мира, еще не развеявшимся по Улью.

– Жаль, что не в урожай попали, сто лет абрикосы не ел, – посетовал Репей.

– И так здорово, надышаться не могу! – ответил ему Немец, с наслаждением выдыхая ароматный воздух.

– Жаль, я вашего Рэба не застал: вот бы, когда этот кластер будет грузиться со спелыми абрикосами, такого ручного мутанта нам – корзины возить, – размечтался Булкин.

– Сам ты ручной мутант, Булкин! – Мэршу рассердило такое сравнение.

В камень рядом с Черепом ударила пуля. Отряд мгновенно упал ниц. Сенс завертел головой, пытаясь почувствовать угрозу, но был еще слишком слаб. Стреляли из оружия с глушителем, мешая определить стрелка хотя бы на звук. Череп, пятясь, отполз под камни, за которыми залег отряд.

– Чуешь? – спросила Мэрша.

– Ни черта. Не чую и не вижу. – Он вскинул винторез и огляделся через его оптику.

Следующая пуля смачно шлепнулась о камень, из-за которого он выглядывал.

– Черепашка, это ты? – раздался крик.

– Я, скотина, ты чего по своим шарашишь? – Череп повернулся к Мэрше. – Узнали? Это же Ломоть!

Сенс Ломоть ушел с отрядом Дизеля.

– Ломоть, что с Крабом? – крикнула Мэрша, чтобы дать шанс Ломтю, если тот на мушке, предупредить их.

– Краб погиб давно. Один я, один. – Последнее слово Ломоть проговорил с печалью в голосе.

Ломоть появился на тропе, идущей вдоль поросшего травой склона. Он опирался на автомат с насадкой для бесшумной стрельбы. У него не было рюкзака, одежда его была изорвана. Мэрша поднялась и пошла навстречу. Вблизи Ломоть выглядел еще хуже: лицо в ссадинах, рукав в крови.

– Что случилось с вами? – первым делом спросила Мэрша.

– Дайте живец, а то сейчас сдохну. – Ломоть устало опустился на траву. – Три дня ни глотка.

Мэрша отдала ему свою бутылку. Ломоть присосался к ней, сделал три больших глотка и вернул ее хозяйке. Щеки его сразу же порозовели, в глазах появился здоровый блеск.

– Мы нарвались на них внезапно. Я ничего не почувствовал. Сдается мне, у них есть люди с даром, как у нашего Скорняка, либо технические возможности глушить свое присутствие.

– Они напали на вас? – Мэрше не терпелось узнать судьбу Дизеля и его отряда.

– Да, напали.

– Всех убили?

– Я не знаю. Они закидали нас какой-то дрянью с дымом. Я-то был в стороне, сховался, меня дым не достал, а мужики сознание быстро потеряли, я почувствовал.

– Ты хоть видел, кто? – наседала на него Мэрша.