Шурик грубо поволок Керка к сараю — крепкому сооружению из камня с уцелевшими стропилами. Чёрный дуб выдержал испытание временем. Лейтенанта втолкнули в сарай и с грохотом притворили дверь. Лязгнул засов.

— Готово! — крикнул Пончик.

— Подгребайте сюда, поможете мне.

Олег заглянул в старый дом, обращённый к топи пустыми глазницами оконных проёмов, и, обогнув его, вышел на небольшой участок земли, где Брэннан когда-то сажал овощи. Дождавшись Шурика, Сухов спросил негромко:

— Связал не туго?

— Да нет, мигом развяжется. Тем более, ты его напугал могилой. Угу… А через стенку он не перелезет, а перескочит! Перелетит!

— Витёк, глянь. Только не высовывайся. А ты давай ругай Бэкингема, только погромче.

— Кол осиновый в задницу его содомской светлости! — громко заговорил Александр. — Угу…

— Нет, — не согласился Олег, — сначала мы его яйца в пасть королевскую затолкаем и прижжём венценосную ягодицу! Его величество мошонку откусит и подавится. Вот тут-то мы колышек и засадим!

— Небольшой такой колышек, фута в два величиной!

— Ха-ха-ха!

В это время Акимов подал знак, изобразив пальцами шагающего человечка: сбежал «язык»!

— Ох и весело будет! — разорялся Сухов, посматривая за угол полуразрушенного дома, — лейтенант семенил через болото, ловя равновесие, уходя всё дальше и дальше. — Понч, спой чего-нибудь!

— Чего именно?

— Неважно, лишь бы погромче!

Александр набрал воздуху побольше и заголосил:

Виктор, прыская в кулак, высунул голову над полуразрушенной стеной и сказал:

— Ушёл!

— Ну и слава Богу, — кивнул Олег. — Пошли тогда, надо успеть добраться до наших.

Отвязав коней, они повели их в поводу к свежей гати, уложенной всего несколько часов назад. Уводила она в сторону от старой гати и вела к длинной полосе вязкого песка, перемешанного с гравием. Кони захрапели, пугаясь зыбкой дороги, и успокоились, лишь ступив на островок. Идти по нему было трудно, зато не утонешь.

— Цепляем!

Нащупав под водой верёвку, Сухов прицепил её конец к седлу и потянул вороного за повод. Конь напряг мышцы, верёвка натянулась — и гать повело в сторону. Щиты-плетёнки складывались, хлюпали, ломались… Была гать — и нету.

— Дальше, дальше! Ещё! Хватит. Притапливай, Понч.

— Да всё уже, не видно. Ни одна скотина на найдёт и не пройдёт. Угу…

— За мной.

Идти в обход болота пришлось долго, но торопиться резону не было, уж больно опасные места лежали вокруг.

Под конец «объезда» стало полегче. Как Нолан и говорил, тут начиналась древняя запруда — осевший земляной вал, поросший болотным миртом.

— Это здесь собака Баскервилей выла? — поинтересовался Пончик. — То есть завоет… лет через двести с гаком?

— По-моему, не здесь, — неуверенно ответил Акимов. — Но где-то поблизости, конечно же…

— Это элементарно, Ватсон, — хмыкнул Олег. — Под ноги смотрите!

Через пару часов, вымотанные и грязные, они выбрались к началу гати Брэннана. Им навстречу выбежал Быков, радостный и возбуждённый.

— Шеф! — громко зашептал он, переходя на русский и довольно щерясь. — Всё идёт по плану, без шума, без пыли! Лейтенант почесал так, что не всякая борзая угонится. Мы с Ноланом и задремать не успели, как явилась вся кодла, и летёха, очень гордый оказанным доверием, повёл всех вперёд, Сусанин хренов!

— Давно они прошли? — осведомился Сухов на инглише, поскольку из кустов вышел Чантри. Он вёл в поводу лейтенантского мерина, серого в яблоках.

— Можно начинать! — громко сказал Нолан.

— Да тише ты! — зашикал на него Яр.

Чантри рассмеялся.

— Не услышат!

— Вперёд! — скомандовал Олег.

Гать, после того как по ней прошагали десятки коней и людей, разошлась местами, зияла проломами и разводами в вонючей плёнке тины.

Голосов или ржания было не слыхать — пугающие вздохи и охи, хлюпы и плюхи болота заглушали остальные звуки.

— Здесь, — коротко сказал Нолан.

— Цепляем!

В этом месте гать стелилась под углом, и кони потянули за собой огромный участок, ярдов двадцать [98] склизкого, подгнившего настила, обросшего болотной растительностью.