Шрифт:
И тут Степан был впечатлён по-настоящему.
За его спиной залязгали гусеницы, и вперёд, на поле, уже изрытое снарядами и бомбами, выкатилась самоходка, собранная на базе трактора «Буллок-Ломбард».
Неуклюжая, обшитая по бокам листами котельной стали, с бронещитом впереди, самоходка грозила неприятелю пятидюймовым орудием Канэ. А с таким калибром не поспоришь.
Командир одного из танков решил, что с него довольно, и стал разворачиваться.
Будь он посмелее или поумнее и продолжи атаку, исход её был бы неясен.
Но, когда танк разворачивается боком, грех не всадить ему снарядец-другой.
Хватило и одного — болванка прошила корпус и разорвалась внутри, вышибая люки. Из них рвануло пламя, не оставляя надежд на выживание.
Но не САУ впечатлила Котова — за «Ломбардом» катили, взрёвывая двигателями, четыре танка Т-12. Бронеотряд.
По сравнению с Mk-V они не ехали, а мчались, выжимая по тридцать-сорок вёрст в час.
Качаясь на рытвинах, взрыкивая, они удалились саженей на двадцать и застопорились, качнув передками.
Открылись люки, и танкисты замахали флажками, распределяя туши «ромбусов».
В этот момент снаряд одного из «красных» танков угодил в башню ближайшего к Степану «тэ-двенадцатого» — и со звоном срикошетировал, оставив выбоину.
Грохнула пушка Т-12, тоже не бог весть какого калибра, но броню Mk-V толщиной всего в полдюйма она просаживала.
Башня развернулась, метясь в просвет между «ромбусами», и шваркнула обычной гранатой.
Остальные «дюжинки» ударили по пехоте шрапнелью.
После короткой остановки Т-12 тронулись, покатились неторопливо, словно приглашая за собой.
— Четвёгтая гота, за танками, в атаку!
— Ур-ра-а-а! — грянула четвёртая рота…
На плечах бегущих красноармейцев дроздовцы ворвались в Харьков.
Рядом с первым батальоном наступал третий, полковника Владимира Манштейна, потерявшего руку в бою.
Красные прозвали его Безруким Чёртом.
Впопыхах, на бегу, Котов не сразу заметил, что бежит уже не по дороге, а по пыльной мостовой окраины.
По сторонам замелькали бедные вывески, показывались и отходили приземистые дома, тонувшие в вишнёвых садах.
Т-12 с ходу, с гулом одолел деревянный мост через Лопань у харьковской электрической станции, расстреливая из пулемётов драпавших бойцов РККА.
Тут из-за угла с рычанием вылетела серая бронированная машина с красной надписью по борту: «Товарищ Артём».
Броневик открыл огонь по батальону у электрической станции, в упор не замечая танк у себя под носом.
Подпрапорщик Валнога со связкой ручных гранат стал подбираться к бронеавтомобилю, прячась под откосом на набережной.
— Валнога! — крикнул взводный. — Этта… Не суйся! Танкисты его уделают!
«Дюжинка» выстрелила почти в упор и… промахнулась!
— Говорил же, — завопил Валнога, — так сподручнее!
Он уже выбрался на набережную, но тут броневик опознал, наконец, танк. Скрежетнув передачей, дал задний ход и дунул по Старо-Московской.
— Батальо-он! — вскричал полковник Туркул, показываясь верхом. — Строиться! Шаго-ом… марш!
Дроздовцы шустро построились и с песней двинулись на Сумскую, к Николаевской площади.
…Шли дроздовцы твёрдым шагом, Враг под натиском бежал, И с трёхцветным русским флагом Славу полк себе стяжал!Навстречу выбегали харьковцы, плача, смеясь, радуясь.
Батальон шагал узиной, а вокруг шатало людские толпы.
Люди целовали офицеров, даже коней их, мозолистые руки солдат.
Батальон уже выходил на Николаевскую площадь, и тут из-за угла снова выкатился «Товарищ Артём», пересекая колонну. Переранил огнём «максимов» подводчиков-мужиков и лошадей, да и скрылся в переулке.
Т-12 рывком подкатил к переулку и замер, покачиваясь.
Короткая пушка грянула, и снаряд догнал-таки зловредный броневик.
Тому надо было дать ход вперёд, а «Товарищ Артём» сдал назад, упираясь в столб электрического фонаря и стреляя изо всех стволов.
Он толкал и гнул железный столб, тут-то его и накрыло.
Когда дым рассеялся, бронеавтомобиль молчал.
Зато началась редкая пальба сверху.
— Валнога! — гаркнул Сорока. — Хватай свои гранаты — и по чердакам!