— Обеспечить выдачу ноль первой цели, ноль второй… — прозвучали команды в динамиках.

«Противник» (а это были свои самолеты, имитирующие вероятного противника) пытался внезапно прорваться к охраняемому объекту. Почти прижавшись к горным складкам, маскируясь помехами и ловко маневрируя, цели шли со многих сторон. Но операторы радиолокационных станций своевременно засекли «противника». И бесперебойно выдавали информацию о воздушной обстановке на КП.

Сравнивая данные о целях, старший лейтенант Саркисян про себя с удовлетворением отметил, что действуют его подчиненные расторопно. Быстро наносит засечки о пути движения самолетов на планшет рядовой Андрей Сельденрайх. Графика его работы безукоризненная. Без устали считывает информацию младший сержант Алексей Баталов. Уверенно действуют радиотелеграфисты младший сержант Вячеслав Глазков, рядовой Владимир Киреев.

Вводные следуют одна за другой. Но едва воины отразили нападение «десанта», как по громкоговорящей связи разнеслось:

— «Противник» применил оружие массового поражения!

Надеты средства защиты. Проверена герметичность входов и выходов. Труднее дышать. Но ритм боевой работы прежний. За второй вводной поступила третья: вышел из строя кабель!

— Всем перейти на работу по радио! — приказал Саркисян.

С полуслова поняли своего командира солдаты. Дополнительно включены приемники. Осложнилась обстановка в воздухе. Резко увеличилось количество целей. Саркисян принимает решение включить резервный индикатор системы и сажает за него лучшего оператора.

Радиопомехи! Доклад об этом тут же поступил Саркисяну. Но для умелых воинов помехи — не помеха. Команды поступают на КП бесперебойно…

…Отбой тревоге объявили тогда, когда с порозовевшего неба уже сходили звезды. Старший лейтенант Саркисян вышел на улицу, устало прислонился к дереву. Удивительное дело: устал, а спать ему не хотелось. Может, потому, что утро было таким чистым и свежим, а может, потому, что командир, отметив высокую подготовку его подчиненных, объявил им благодарность?

Капитан Михаил Чибирчиу говорил, старательно расставляя слова. Из-под густых бровей он строго оглядывал строй, задерживаясь то на одном, то на другом солдате, словно хотел узнать, что они по этому поводу думают. Но не зря говорят: чужая душа — потемки. А локаторщики молчали.

— В тундре потерпел аварию вездеход оленеводов. На нем трое. Пятеро суток. По тем сведениям, какими я располагаю, могу лишь примерно назвать район, где находятся пострадавшие…

Офицер прошел вдоль строя. Остановился.

— Рота несет боевое дежурство. Сам выехать не могу. Как командир, имею право приказать любому из вас отправиться на поиски. Но хотел бы знать: есть ли добровольцы? Не скрываю: дело рискованное. Не мне вам разъяснять, что значит каждый километр в тундре зимой…

Солдаты слушали. Они знали: командир слова на ветер не бросает. И коль уж он завел речь о добровольцах— дело действительно серьезное. Многие из находящихся в строю уже убедились в коварстве тундры. Яркое солнце, и вдруг — облачко, а через несколько минут света белого не видно. Не зря между домиками городка натянуты канаты. Что канаты? На дежурство на сутки заступаешь, а сухари на трое берешь. Задует — из помещения носу лучше не высовывай, а то будет, как с рядовыми Петром Варганом и Павлом Специлляком. Те вышли из помещения, поземка мела, десять шагов ступили, снежная карусель началась. Собственной руки не увидишь. Заблудились. Поисковая команда еле отыскала. А ведь идти-то им сотню шагов, не больше.

Это еще что! А то ведь и на самого «хозяина» можно напороться. Как в соседнем подразделении. Трое шли на объект. И вдруг — косолапый. Это на картинках он безобидный. А тут ревет и в атаку. Один солдат, что в бушлате был, крикнул:

— Давайте, ребята, за оружием. Я придержу…

Те, которые в шинелях, побежали. Благо, недалеко. Вернулись с карабинами. Стрельбу открыли. Сбежал мишка.

Не одна беда поджидает человека в тундре. Едешь на вездеходе — и вдруг пурга началась. В Ледовитый съехать — дело не хитрое. А там — полыньи. Окунешься, ахнуть не успеешь…

— Так кто желает помочь друзьям-оленеводам? Выйти из строя.

Рота шагнула вперед.

— Послал бы всех. Но, повторяю, боевое дежурство… Поедут двое, — командир роты задумался, цепко оглядывая подчиненных, произнес:

— Старший лейтенант Васильев и… — встретив взгляд Михаила Терпана, добавил: — Рядовой Терпан!

— Есть, товарищ капитан! — старший электромеханик воскликнул так будто ему десять суток отпуска объявили.

Терпан и впрямь был благодарен выбору командира роты. Почему? На это были у него свои причины. Но старший лейтенант Васильев помрачнел. Он, было, даже рот открыл, хотел что-то сказать. Но сдержался, промолчал.

Скомандовав строю разойтись, капитан Чибирчиу пригласил Васильева и Терпана зайти в канцелярию на инструктаж. Позвал туда и старшину для отдачи необходимых распоряжений по подготовке к выезду.

…Вездеход будто не идет, а плывет в безбрежном белом море, где ухоженные ветрами накрепко застыли волны сугробов. Тундра кажется нежилой. Но вот пролетела стая куропаток. Взмыла вверх и пропала неизвестно где вспугнутая полярная сова. Впереди, среди низкорослого кустарника, мелькнула огненной жар-птицей лисица и исчезла в своем студеном безмолвном царстве. Невидимый глазу, пролаял песец, как дворовый пес, охраняющий от посторонних тундру…