— Умница, — хвалит меня Богатырев. Ты прекрасно держалась. Хотя нет, ноги тебя до сих пор не держат, — ухмыляется он, поддерживая меня. — А теперь бегом в машину. И желательно на заднее сидение. Иначе я за себя не ручаюсь, — звучит как угроза наказания. Но я хочу быть наказана им. Впервые в жизни хочу чего-то безумного, бездумного. И почему я должна себе в этом отказывать? Усмехаюсь Андрею, и медленно, держа идеальную осанку, иду вперед, виляя бедрами, по которым неожиданно получаю обжигающий шлепок. Всхлипываю, оборачиваюсь… и застываю на месте, потому что встречаюсь с темно-серыми, сверкающими ненавистью глазами Эдуарда! Он смотрит так, как смотрел на меня в день, когда все мои иллюзии рухнули, когда душил меня, перекрывая кислород, и кричал о моей ничтожности. Сглатываю, теряюсь, сжимая руки в кулаки.

— Виктория! — громко и властно окрикивает он меня. — Куда это ты собралась, милая? — от слова «милая» меня начинает тошнить. — Ко мне подойди. Я тебя еще не отпускал! — говорит так, словно я его раба. Но самое страшное оказывается не это. А то, как реагирует на все это Богатырев.

Пульс бешено набирает обороты. Мгновенно вскипаю. Я могу держать себя в руках в разных ситуациях. Я уже не мальчишка, и давно перестал решать проблемы кулаками. Но в данный момент мне хочется впечатать этого шакала в стенку и выбить его поганые зубы, вырвать язык, чтобы большe не смел обращаться к Виктории как к своей собственности. Вообще не понимаю, почему я должен себе в этом отказывать. Я испытываю неприязнь к таким мужикам как Эдуард. Нельзя вот так обращаться с женщиной. Тем более, с матерью твоего ребенка. Можно быть доминантой, альфа-самцом, но нельзя с пренебрежением обращаться к женщине, словно она никто.

Непроизвольно сжимаю кулаки, кажется, каждая мышца напрягается. Встаю позади Виктории, жду ее реакции. Чувствую ее страх на интуитивном уровне. Чего она сейчас боится? Я рядом, и чтобы она не сказала и ни сделала, я не дам ее в обиду. Но она полностью потеряна. Кажется, ещё немного и она выполнит все, что он скажет. Чем он ее запугал? Что он с ней делал? И тут я понимаю, что лучше бы мне не знать подробностей, иначе все может закончиться очень плохо.

— Вика, ты оглохла?! Я сказал, подойди сюда. Нам нужно поговорить наедине, — требует шакал, мельком смотрит на меня, не давая поймать его взгляд. Боится меня, но продолжает давить на Викторию тяжелым взглядом, словно она его раба. Можно по — разному смотреть на женщину: с превосходством, властно, доминируя, но он смотрит не так, он смотрит на эту прекрасную женщину как на отбросы, мусор у него под ногами. И только за один этот взгляд я готов его убить. Я не знаю, что со мной происходит. Эта женщина не моя, но желание убить любого за нее, мне знакомо. Дергаюсь, с намерением отодвинуть Викторию за спину, и доходчиво объяснить шакалу, кто он есть на самом деле. Останавливаюсь, сдерживаю себя. Сейчас важна ее реакция. Ну, давай киска, укажи этому мудаку его место.

— Нет, — все, что и может сказать Виктория, она словно застыла и потерялась в пространстве. Все гораздо хуже, чем я думал.

— Хорошо, — сквозь зубы шипит Эдуард. — Я подойду сам, — делает пару шагов в нашу сторону и Виктория отступает, вжимаясь в меня напряженной до предела спиной, — шакал все-таки встречается со мной взглядом и останавливается. Правильно, мудак, ты хорошо распознаешь посылы. Тебе не стоит к ней приближаться. Виктория глубоко вдыхает, словно не дышала все это время, оглядывается на меня, ищет защиты. Не бойся киска, тебе ничего не грозит.

— Оставь меня наедине с моей женой, — мужчина обращается ко мне, но глаза отводит. Совру, если скажу, что не знаю силу своего взгляда. Иногда мне это мешает, люди боятся смотреть мне в глаза, тем самым лишая меня возможности видеть их реакцию, читать все по глазам. Ухмыляюсь ему в ответ, и не думая сдвигаться с этого места.

— Мне кажется, ты потерял право называть эту женщину своей женой, — мой голос холоден, спокоен, но это все напускное — внутри меня бушует зверь, который жаждет шакальей крови.

— это не тебе решать! — выплевывает этот мудак в мою сторону. — Виктория! — громко произносит Эдуард, от чего Вика вздрагивает. Резкий выпад в нашу сторону, секунда, и мудак хватает ее за запястье, резко тянет на себя, намереваясь утащить с собой. Виктория немного вскрикивает, дергает руку, вырывается.

— Отпусти меня немедленно! Ты не имеешь право меня касаться. Ты мне никто! — вот так киска превращается в дикую кошку, хоть и делает это неуверенно. Но это лучше, чем ничего. — Иди и указывай, что делать и куда идти, своей шлюхе! — гневно кричит она, привлекая к себе внимание персонала. А вот это, киска, ты зря. Тем самым она показывает своему бывшему мужу, что он ей до сих пор не безразличен. И почему-то мне это понимание в данный момент не дает спокойно вдохнуть. Понятно же, что прожив столько лет в браке, имея общего ребенка, она не может просто так вычеркнуть шакала из своей души. Но мне глубоко неприятна эта мысль. Беру себя в руки. Пора вмешаться, пока киска до конца не показала свою слабость. Ну, ничего, у нас еще будет время найти в Виктории все то, что она потеряла с этим мудаком. Вдох, выдох. Мой выход. Как бы мне сдержаться и не убить его на месте. Вся его охрана на улице. Сканирую холл: мы одни за исключением пары человек из персонала. В данный момент меня разъедает едкое чувство ненависти, и мне нужно выплеснуть его наружу. Ну ничего, он ответит мне за все, что сделал с этой женщиной, и даже за то, чего я еще не знаю. Но позже, не сейчас. Просто избить этого мудака до полусмерти — слишком мало. Сейчас мы просто поставим шакала на место.

— Отпусти ее, — хватаю Викторию за плечи, жду, кода Эдуард отпустит ее руку. Да, я умею убеждать голосом — он ее отпускает. Отодвигаю растерянную Вику в сторону, пару уверенных шагов, и вот мы уже дышим с мудаком одним воздухом. Один рывок, хватаю его за грудки и впечатываю в ближайшую стену. В кровь выбрасывается адреналин, мне даже нравится происходящее. грессию не нужно держать в себе, ее нужно выплескивать в правильном направлении. Смотрю на подонка ровно так, как он минуту назад смотрел на Викторию.

— Пожалуйста, не надо, — просит Вика срывающимся голосом, подбегая к нам. Мудак дергается, цепляясь за мои руки, пытаясь вырваться из моего захвата, но сил не хватает. В недоумении смотрит на меня, будто не ожидал такой реакции. Бегает глазами по просторному холлу, наверно жалея, что оставил охрану на улице.

— Андрей! — Виктория просит остановиться, но она ещё не знает, что я плохо подчиняюсь просьбам, приказам, мольбам. В этой ситуации я безжалостен, и поступлю так, как считаю нужным. Поэтому я не обращаю на нее внимания, а сосредоточен на шакале.