После нескольких минут поиска, мне удалось зацепиться за подходящий вариант. Я увидел плот из грубо отесанных бревен, неподвижно стоявший в центре озера. По середине плота стоял вертел с насаженной на него птичьей тушкой. Под ней лежали дрова, а рядом находился их запас. Этот вариант мне показался подходящим.

Ляля была удивлена, когда оказалась на плоту.

– Неожиданно? – Спросил я ее. – И курочка есть, и претендентов на нее нету.

– А где же они?

– Утонули, наверно. – Пошутил я.

– Ужас. – Ляля живо представила себе эту картину. – Смотри, здесь стоят сети.

Кошка потянула за веревку, которую я не сразу заметил. Из воды показалась сеть, плетенная из толстой пеньки. Рыба в ней имелась и била хвостами.

– А где же рыбаки? И почему они решили приготовить не рыбу, а птицу?

Сомнения Ляли показались мне логичными, однако я вспомнил любимую поговорку деда:

– Хороша уха из колхозного петуха. Может, у них рыба в печенках сидит, описторхоза опять же боятся.

– Ладно, начнем готовить, а там видно будет.

– Обожаю, когда мы с тобой сходимся взглядами.

Хозяева плота, несмотря на то, что судьба их была нам неизвестна, оказались людьми сообразительными и оставили сухой мох для разжигания огня. Я взял у Ляли ее огниво и высек искры. Мох быстро занялся. Полноценный огонь разгорелся через минуту. Приятный запах дыма и готовящегося мяса разнесся по поверхности озера.

В этом мире еще было раннее утро. Приятная прохлада от воды и тепло от костра создавали неповторимое чувство сопричастности к этому месту. Вокруг плота иногда била серебристыми хвостами рыба, словно приветствуя нас.

– Жорж, здесь так мило. Я никогда не задумывалась, но теперь знаю, что хотела бы иметь плавучий домик посередине спокойного озера.

– Не вопрос, как решишь поселиться, скажи, я тебе живо представлю домик на озере и книжку про Зверобоя в подарок дам.

– Хотелось думать, что к тому времени я и сама смогу ходить по мирам, как ты.

– Зачем? У тебя есть такой талантливый проходимец, как я?

– За едой смотри, прижарил уже, проходимец.

Действительно, запахло горелым. Я провернул тушку на пол-оборота. Черное пятно подгоревшей шкурки испортило общий румяный вид блюда.

– Ничего, я люблю поджаренное. – Это была моя вина, за то, что я проморгал и вовремя не перевернул тушку.

Неожиданно со стороны берега раздался неясный шум, похожий на крики возмущенных обезьян. Из прибрежных кустов выскочила ватага голых людей, угрожающе машущих предметами в руках в нашу сторону. Один из них раскрутил что-то над головой и запустил в нас темным предметом. Он не долетел метров трех и шумно плюхнулся в воду.

– А вот и хозяева плота. – Догадался я.

– Они что, вплавь сюда добираются?

Нет, не в вплавь. Голые мужики вытянули из кустов лодку, похожую на пирогу и полезли в нее, не прекращая орать.

– Эй, неандертальцы, на этом озере действует конвенция Монтрё! Ваше нахождение здесь противозаконно! Вернитесь на берег, иначе мы обратимся в международный суд!

Мой крик слегка утихомирил обиженных владельцев плота. Они замолкли и удивленно уставились на нас.

– Жорж, я боюсь, если мы не поспешим, то вместо этой курицы сами окажемся на вертеле. – Кошка прижалась ко мне, как напуганное животное.

Еще один предмет, запущенный первобытной пращей упал рядом с плотом. На этот раз гораздо ближе. Думаю, в нас метали камни.

– Так курица еще не готова.

– Черт с ней, пойдем, огурцов поедим или бананов.

– Конечно, на бананах ты долго протянешь. Берем вертел и сваливаем отсюда. А чтобы эти австралопитеки на нас не обижались, оставлю им сувенир.

Я вынул из рюкзака небольшой складной нож, добытый на складе «челомедов». Раскрыл лезвие и положил на бревна.

– Вроде и не кража, а принудительный обмен.

– Жорж, бежим, иначе я прыгну в воду и поплыву сама.

Пирога с людьми осилила половину пути до плота. Я уже мог четко видеть черты их лиц. Они действительно походили на первобытного человека. Покатый лоб, глубокопосаженные глаза, выпирающие челюсти. Жаль, у меня не было фотоаппарата. Отличная получилась бы иллюстрация для учебника истории. «Неандерталец» на носу лодки поднялся и прицелился в нас предметом, похожим на каменный топор. Учитывая его первобытную силу можно было предположить, что он осилит забросить его на пятидесятиметровое расстояние.