– Значит, так, Лиза, – произнес мужчина и затянулся сигаретой. – Тебе отведена комната на чердаке, а в твои обязанности будет входить помощь миссис Тальберг, нашей экономке.

Дым пах вкусно. Терпкий запах хорошего табака, а не той дряни, что тянули мои соседки по камере. А мужчина в кресле выглядел невозмутимым и даже расслабленным. Я готова была к злости и презрению, к ненависти и боли в голосе, к оскорблениям, к проклятиям, к попыткам отыграться на мне за все прямо сейчас. Но ничего этого не было. Он был спокоен. Равнодушен.

Копна волос цвета темной меди и такие же рыжие брови и ресницы. Глаза теплого коричного оттенка, идеально прямой нос. Очертания губ слегка терялись в неухоженной многодневной щетине, но даже несмотря на нее можно было сказать – красивый мужчина. Красивый и страшный. Опасный.

Я смотрела на пальцы, подносящие ко рту сигарету небрежным, привычным жестом, и против воли вспоминала, как от легкого движения этих пальцев одно из наших укреплений разлетелось в щепу. Пусть на руку светлым тогда сыграло еще и то, что мы не были готовы к нападению – все равно эта мощь потрясала. И я гнала от себя эти воспоминания и эти мысли, но они вновь и вновь возвращались в голову. Страх того, что меня узнают, выведут на чистую воду, снова оплетал своей липкой паутиной и заставлял сильнее сжимать ледяные пальцы сложенных на коленях рук. Вряд ли он меня тогда видел, а если и видел, я была под личиной, но…

– Ее рабочий день начинается в восемь утра, а значит, и твой тоже. Заканчивается в восемь вечера. Воскресенье – выходной. Есть будешь с ней на кухне. Раз в неделю тебе будут выдаваться пятьдесят шиллингов на карманные расходы. Государство также оплачивает твою работу по ставке полфунта за час, эти деньги поступают на твой накопительный счет. Но он заблокирован, и ты сможешь получить к нему доступ только после освобождения. В случае острой необходимости за деньгами обращаешься ко мне.

Он перечислял все это так, будто его совершенно ничего из сказанного не волновало. И мне от этого еще больше становилось не по себе. Капелька пота неприятно стекла по позвоночнику. В людское великодушие и доброту я верила куда меньше, чем в подлость и мстительность. Со светлого станется запудрить мне мозги своей вежливостью, а потом ударить, как только я расслаблюсь.

– В доме живут моя мать, миссис Эйприл Тернер, и три моих сестры – Камилла, Абигайль и Синтия. Мистер Тернер временно в отъезде. По правилам ты подчиняешься только мне, но я полагаю, что для всех будет спокойнее, если тебя не затруднит исполнять некоторые мелкие поручения, которые могут тебе дать остальные члены семьи.

Он впервые внимательно посмотрел на меня за все время разговора, и я сочла необходимым кивнуть. Но почему все же он так спокоен? Будто горничной собеседование проводит, а не инструктирует своего врага о жизни в собственном доме.

Удовлетворившись этим кивком, светлый закончил.

– Первая проверка состоится через три месяца. До тех пор любые вопросы, которые у тебя возникнут, решать придется со мной.

– У меня есть вопрос, мистер Тернер, – произнесла я, глядя прямо в карие глаза, и замолчала.

– Задавай, – кивнул светлый, затянулся и выпустил тонкую струйку дыма.

– У меня есть шанс получить свободу?

«…или ты меня взял только в качестве бесправной рабыни для хозяйства?» Окончание фразы я, естественно, прокрутила только в мыслях, усиленно сражаясь с поднимающейся откуда-то из глубин сознания ненавистью. Ненависть эта дремала почти год, пришибленная необходимостью выжить, а теперь, когда угроза смерти отступила, она возвращалась на свое законное место. Ты ведь считаешь себя лучше меня – верно, светлый? Защитник в белом перед преступницей и убийцей. А сколько наших ты убил?..

Не подозревая о том, какая буря кипит у меня внутри, мужчина вскинул брови и хмыкнул.

– Вижу, ты, Лиза-темная, не из тех, кто ходит вокруг да около.

– Я просто… – я попыталась смягчить прямой вопрос пояснением, но светлый меня перебил.

– Нет. Отпускать тебя я не планирую.

Я сжала руки так, что ногти впились в ладони.

– Я видел, на что способны темные, Лиза, – он ткнул недокуренную сигарету в пепельницу и наклонился вперед, упершись локтями в колени и сцепив руки в замок. – Я видел это так же близко, как тебя сейчас. И потому я придерживаюсь правительственного мнения – вас нужно держать под присмотром. И раз на какое-то время я могу этот присмотр обеспечить – этим я и займусь.

В моей памяти мелькнули развороченная стена Мелкор-холла, изломанное тело Эзры…

О да! Я тоже видела, на что способны светлые. Так что, мистер Тернер, будем честны, дело не в этом.

– Но… – я закусила губу, сдерживая рвущиеся наружу грубости. – Я же… неужели у меня нет ни единого шанса?

Жаль, господь бог не наделил меня в должной степени актерским талантом, слезы в широко распахнутых серо-голубых глазах наверняка смотрелись бы сейчас драматично и крайне уместно. Увы, глаза были – слез не было. Отродясь не была плаксой.

Светлый посмотрел на меня и, помолчав несколько долгих секунд, произнес.

– Ты голодна?

Я недоуменно сморгнула. Что это? Разговор окончен?

– Мы скоро сядем за стол. Ты можешь поесть сейчас или дождаться, пока мы закончим. Миссис Тальберг сегодня отпросилась пораньше.

– Спасибо, я не голодна, – я опустила глаза, снова пряча их за ресницами. – И если сегодня в моих услугах вы не нуждаетесь, то я хотела бы побыть одна.

Мужчина откинулся обратно на спинку стула.