Держа фото на коленях, он бросил взгляд на смущенное лицо Лючии:

— Прошло много времени, Док.

Джон нахмурился. Это не то, что он собирался сказать. Он ставил на место самых бездушных убийц и насильников и никогда не имел проблем с подбором слов. Эта женщина способна завязать его язык в узел.

— Да уж. Как ты? — выражение ее лица говорило о том, что Лючия искренне хотела это знать.

— Был занят. Много скверных дел. — Он кивнул, ища какой-нибудь способ снять напряжение и вернуться к делу.

Заставь ее улыбнуться. Да, ему это нравится. Но в голове было пусто, так что он сжал рамку и спросил:

— Не знаешь, почему отец оставил это тебе?

— Нет. Я не понимаю, почему он попросил адвоката отдать мне это сейчас, именно так.

Джон задумался. Завтра у Лючии начинается отпуск… она собирается позволить совершенно незнакомому парню купить ей выпивку и соблазнить себя, чтобы отдать ему невинность. Он сомневался, что девушка позволит ему решить ее проблему. Но он должен попытаться, если хочет помочь брату. Он был чертовски уверен, что, в конечном счете, поможет и ей.

— Почему он послал это тебе, а не твоей сестре?

— Я думала об этом, мне кажется, что это какая-то загадка, которую я должна решить. Отец не был сердечным человеком, но когда я была маленькой, то заползала к нему на колени, и мы вместе разгадывали головоломки. Все виды головоломок: кроссворды, анаграммы, ребусы, паззлы. Когда я стала старше, он подбрасывал мне загадки и разные шифры. — Она улыбнулась. — Он на самом деле гордился мной и считал, что если бы я работала дешифровщиком во время Второй Мировой войны, то с легкостью взламывала бы немецкие и японские коды. — Затем улыбка девушки померкла. — Я мало его видела с тех пор, как уехала в интернат.

— Сколько тебе было лет?

— Девять, — слабая улыбка скользнула по ее губам. — До этого я не осознавала, что «Война и мир» не входила в список для чтения в средней школе.

— Разве в девять ты была не слишком маленькой для средней школы?

— Я рано начала обгонять сверстников. Но даже тогда учителя не знали, что со мной делать. Если они бросали мне вызов, то одноклассники насмехались надо мной. Хотя они всё время это делали.

— Поэтому родители отправили тебя в Вестовер? [9]

Лючия подняла голову, бросив в его сторону подозрительный взгляд:

— Откуда ты знаешь?

Джон опустил глаза. Серьезно, его лицо заливает румянец? Поморщившись, он потер шею:

— Я... эм-м, собирал информацию о твоей семье несколько лет. Для работы под прикрытием.

Скептически поднятые брови почти заставили Джона смутиться, но Лючия не бросила ему вызов открыто.

— Мы с папой проводили вместе летние каникулы и праздники, и всегда разгадывали головоломки. Потом я начала заниматься по программе докторской, и мое расписание стало просто безумным. Он сильнее отдалился. У меня сохранился последний код, который он мне дал. Когда я его разгадала, получилось «Я люблю тебя, малышка». Папа умер месяц спустя.

Лючия закрыла глаза, чтобы сдержать боль, и Джон не мог не реагировать. Он рано потерял собственного отца, а также бесчисленное количество друзей и коллег. Он понимал ее чувства. Пододвинувшись ближе, Бочелли взял девушку за руку и погладил по плечу:

— Я знаю, как тяжело даются воспоминания. Прости, что заставляю делать это в твой день рождения.

Лючия заставила себя улыбнуться:

— Это грустно, но я не сломаюсь. Я не такая хрупкая.

Ники сказала ему то же самое. Хорошо. Если цель подарка отца была такой, как он и предполагал, то девушке понадобится всё ее мужество и выдержка. Это может быть не только трудно эмоционально, но еще и опасно.

— Проблема в том, что если твой отец пытался что-то сказать, мы не знаем что именно. Ты не против, если я посмотрю фото поближе?

— Я собиралась сделать это после вечеринки.

Бочелли услышал подтекст: Она хотела сделать это одна. Он должен сделать всё возможное, чтобы освободить брата, но не хотел ранить чувства Лючии.

Джон протянул ей рамку с фотографией:

— Я могу выйти и дать тебе несколько минут...

— Всё нормально. — Девушка прикусила щеку изнутри, возвращая ему рамку. — Давай сначала ты.

Лючия доверилась ему, и Джон постарался отбросить в сторону ощущение, что разделяет с ней этот момент — иначе девушка окажется голой.

Мужчина развернул рамку и сразу увидел, что та была запечатана сургучом. Необычно. Но ошибки нет, тонкий слой сургуча образовывал печать. Николас ДиСтефано сделал это намеренно, чтобы убедиться, что адвокат не вскроет рамку? Возможно. Он был помешан на осторожности, что имело смысл при его сфере деятельности.