Маг вытолкнул меня с такой силой, что я споткнулась, упала, ударившись коленами, да так и замерла на дорожке, стараясь успокоить гулко бьющееся сердце.

Алая, раскисшая с одного бока, помидорина вылетела из толпы и разлетелась на камнях у моих рук, забрызгав мне запястья.

Вторая помидорина ударила в плечо. А вот интересно, за что они меня так ненавидят? За внешность или за белое рубище?

— Айка, — на мои плечи легли чужие руки, и Неман помог мне подняться.— Что случилось?

Тухлое яйцо шлепнулось прямо у его ног, не долетев до меня локоть. Толпа разочарованно загудела, маг поднял голову и первые ряды попятились. Да, он был невысоким, полноватым, одетым в нелепое черное платье, которое наверняка было церемониальным и очень хорошо констатировало с моим рубищем. Но еще он был чаровником, хранителем фонтана Силы. Ропот стал стихать, и остальные овощи остались невостребованными. Пока.

— Нет, не в порядке, — ответила я и торопливо скороговоркой добавила: — Рион отказался от силы, а Тамит стукнул его по голове, убить грозился, если не пройду ритуал…

Я видела по его глазам, что прозвучало не очень, что он услышал не объяснение, а истеричный крик девчонки, которой до ужаса страшно. Видела, но поделать ничего не могла, ибо я и была девчонкой, которой до ужаса страшно.

Но Неман меня удивил, он отпустил мое плечо, шагнул к склепу, распахнул дверь… И, осмотрев пустой склеп, повернулся ко мне.

Чертов Тамит! Чертов ритуал! Чертово все!

— Я не вру, — тихо проговорила я.

— Айка, — по-отечески попенял он.— Приговор вынесен и будет исполнен, я же дал тебе слово, что…

— Не надо! — к несказанному восторгу толпы, я заревела.

Хранитель фонтана расстроено покачал головой, поднял руку, подавая знак, кому-то за моей спиной. Два стражника тут же встали по бокам и взяли меня за руки. Очень невежливо взяли. Все правильно, если раскаивающийся не хочет раскаиваться добровольно, мы заставим его это сделать, исключительно во имя добра.

Солдаты подтащили меня к платформе, хотя я уже не особо сопротивлялась, только почему-то не могла перестать плакать. Еще один помидор ударился о живот, второй оставил влажный след на ноге солдата. На эшафот вели три ступеньки. Об вторую, я сбила ногу, но мужчины быстро втащили меня на возвышение.

Отсутствие виселицы с лихвой компенсировал невысокий столб с колодками. Надо ли говорить, как он мне не понравился? И надо ли говорить, что все остальные на это чихать хотели? Вывод — они с самого начала предполагали, что я взбрыкну. Или колодки — важная составляющая ритуала, без которой Покаяние не Покаяние?

Меня, словно куклу, поставили в центре возвышения и заставили вытянуть руки вперед. Я упиралась, но мужчина всегда сильнее женщины, а уж двое солдат, тем более. Широкий столб был примерно высотой мне по грудь, колодки крепились к этому покосившемуся чурбаку, словно перекладина к покосившейся ножке. Запястья легли на прохладное, отполированное множеством прикосновений, дерево колодок. Еще один маг в черном платье, опустил верхнюю половину, запирая мои руки, и щелкнул замком. Теперь я стояла, чуть наклонившись вперед, стояла и ждала, когда же наступит неизвестность.

— Нет, пожалуйста, — проговорила я, но никто не услышал.

Я разжала ладонь, на ней все еще лежал кристалл Риона. Его камень силы, который он предлагал мне сломать, чтобы отложить ритуал. Только будет ли толк? Неужели они и в самом деле отложат действо, объявив всем эти людям, что казнь переносится? В это мог поверить только такой, как Рион. Думаю, они найдут, куда слить силу. В бок ударил еще один помидор, оставляя красный отпечаток на выбеленной одежде. Может, для этого его и надели? Практично и для похорон переодевать не надо. Хотя, о чем это я, какие похороны, меня просто разберут на талисманы.

Я опустила голову, волосы упали на лицо, неровные плохо подогнанные доски эшафота, покрывал рисунок. Жирные меловые линии образовывали треугольник вокруг столба с колодками, на каждом из острых углов был нарисован круг. Обычные каракули, что рисуют на щитах наши парни в Солодках, а потом упражняются в меткости метания камней.

Обычные, да не совсем… В каждом из кругов по символу, размашистому и непонятному. Руны? Как говорила бабушка, у нас любые непонятные закорючки — либо руны, либо адские письмена.

Эол, почему же так страшно? Так страшно не было даже когда Сима заболела, а я дрожащими руками заваривала отвар, очень боясь напортачить.

Маг, что закрыл колодки, остановился у края помоста и поднял руки:

— Братья и сестры, маги и люди, мы пришли сюда, чтобы увидеть торжество правосудия, увидеть торжество добра над злом…

Ну, тут все ясно, маги — добро, я — зло и тому подобное... бла-бла-бла… традиции покаяния возрождаются… бла-бла-бла…справедливость, равенство, братство… что-то еще не менее загадочное и странное. Люди отвечали одобрительным гомоном и рукоплесканиями, вряд ли понимая хотя бы каждое третье слово. Я тоже не понимала, да и не хотела.