Честно сказать, взаимодействовать через мозг с чужим сознанием я не любила. Не потому, что боялась навредить человеку и его здоровью. В моем случае это невозможно. Просто то ли моя сила, то ли собственная натура противилась к такому роду влияния на чужую личность. Но с другой стороны, думаю, что особого вреда не будет, если эта девушка просто забудет, как именно выбралась из пустыни и лап работорговцев. Жаль я не могла создать ей иные воспоминания, но порой и забвение может быть полезным.

Мы провели в этом долгом, изнуряющем путешествии пять дней. Как это ни странно, но пустыня не была для меня невыносимым местом. Уже долгие годы — это место было моим личным чистилищем в чертогах Айда. Пекло и зной, сменявшиеся лютой стужей, которая пробиралась в самые кости, не было чем-то невозможным, скорее лишним поводом почувствовать, что ты все еще жив. Прибывая в положении, когда тебе приходится выживать, ты не находишь время на то, чтобы заниматься самокопанием выискивая на затворках собственной души притаившихся там демонов. И, сейчас, возвращаясь домой, я не страдала от окружающих меня условий. Я любила это болезненное существование на грани. Оно давало мне сил оставаться той, кто я есть. Я ощущала себя так, словно вернулась в давно ждущий меня дом. Моя пустыня, моя Элио, моя душа.

Было так естественно знать, в какое время лучше остановиться на ночлег; когда отпустить на охоту ящера; где найти крохи воды, которыми готова была поделиться пустыня. Ночью мы кутались во все имеющиеся у нас тряпки и залезали под бок ящера, который хоть и не грел, но был неплохой защитой от возможных ветров. Малыша и его мать спасала в такие ночи моя сила. В моем случае, даже, если бы холод сковал мое сердце, оно бы в новь застучало с первыми лучами солнца. Бессмертие еще та дрянь порой. Приходить в себя после обморожения совсем не весело, скажу я вам.

На шестой день нашего путешествия, когда солнце стояло в зените, опаляя своими лучами все вокруг, на горизонте показались острые пики красно-желтой горы. Действительно было странно, как именно тут могла оказаться столь величественная скалистая глыба. Должно быть, теперь только я и Киран могли угадать в этих неровных очертаниях некогда величественный дворец, утопающий в зелени цветущих садов, что меняли цвет листьев от сезона к сезону. Магически измененные растения, точно столичные кокетки, встряхнув своими кронами сменяли цвет согласно предпочтениям хозяев. Когда грустила королева сад становился голубым, когда родился Киран его листья были кроваво-багряными, в день нашей свадьбы — жемчужными. В тот день вся Эйлирия казалось воплощением волшебства и чуда, а быть может, это чудо жило в наших сердцах и все казалось чуточку прекрасней, чем на самом деле. Словно воочию я вдруг увидела картины прошлого, чтобы вновь сравнить их с настоящим, где были лишь желтые насыпи барханов и одинокая, дрожащая на раскаленном воздухе, скала на фоне голубого неба. Еще через каких-то пару часов станут видны и камни у ее подножья и вот тогда реальность вновь вернется ко мне. Я вспомню каждого из них. С каждым поздороваюсь и не смогу пройти мимо, не сказав им хотя бы пары слов. И не важно, как бы я сильно не устала сейчас, я не смогу просто пройти и не заметить их.

Пограничье, Срединные земли, полумертвая земля, которая уже давно пользовалась дурной славой среди караванщиков и жителей Империи. Пройти здесь караваном несложно, при условии, что на вас не рискнут напасть разбойники, кочующие племена и прочий сброд. Несложно, если хватит воды и еды на протяженность всего пути, и, если караван достаточно богат, чтобы иметь собственных пустынных ящеров, что выдержали бы путь и смогли бы перетащить товар на другой конец Элио к землям Илонии и Иртама. Агония этой умирающей земли угнетала непривычных к подобному путников. Все здесь казалось блеклым, унылым, серым. Даже земля под ногами была похожа на прах, смешанный с пеплом. Редкая растительность и пожухлая трава на фоне тоскливого однотипного пейзажа.

— И, как это понимать? — Рэйнхард, как и все присутствующие в общем-то, выглядел не на шутку озадаченным.

Говоря откровенно, он ожидал чего угодно, когда Ферт сообщил ему о том, что они нашли кое-что на месте разграбленного каравана, на что ему следует посмотреть самому, но он никак не ожидал увидеть в самом сердце степи благоухающий сад? Ну, наверное, можно сказать и так. Хотя, эти пока еще тонкие стволы деревьев и не принадлежали к культурным и благородным растениям, что было принято выращивать в садах, а скорее походили на те, что он видел в северных лесах Алании, но все же. Пушистый ковер из зеленых сочных трав распростерся на расстоянии в несколько десятков шагов и среди этого многоцветия стояли пока еще совсем тонкие деревца.

— Я не знаю, — смущенно заговорил Ферт. — Наши маги все тут осмотрели и не нашли ничего подозрительного. То есть, следов примененного заклятия не найдено.

— Что говорят сами караванщики? — поинтересовался Рейн, присев у самого края поляны и осторожно касаясь изумрудного ковра, внимательно просматривая каждый сантиметр пространства на предмет влияния извне. И, дело было вовсе не в том, что не было в их мире магов способных вырастить растение за несколько дней, но никто из них не смог бы сделать этого из пустой, потерявшей жизнь, земли.

— Ничего внятного, — точно собираясь с силой духа, выпалил Ферт. Мужчина и впрямь находился последние дни в весьма прискорбном положении.

После промаха с помощником несносного старика было само по себе удивительно, что его господин до сих пор держит его при себе. Он сам отлично осознавал, что таких ошибок не прощают просто так. И вот уже не первый день, он просто ждал, когда же длань возмездия опустится на его голову. Что за этим последует? Смерть? Жизнь на затворках Империи или же его отправят в самые опасные ее места? Что будет? Нищенское существование или пыточные? И это ожидание было хуже любого наказания. Наверное? И, теперь, каждый раз, когда он не знал ответа на вопрос своего господина, ледяные мурашки прокатывались по его позвоночнику, а сердце замирало от ужаса, что он опять подвел того, кому поклялся служить.