— Что ты хочешь знать о Дворце удовольствий? — надо же, как с темы пытается свинтить, одним словом — Морок.

— А кто тебе сказал, что я буду что-то узнавать и спрашивать? — закинула ногу на ногу и откинулась назад, юбочка задралась ещё выше от этого движения. — Нет, мои дорогие. Теперь мы живём по-другому принципу. Я вообще не доверяю вам, ничего не спрашиваю и нахожу другой источник информации. Прогулок в вашем обществе совершать более не собираюсь. Делиться полученными мною знаниями тоже. Живите сами по себе. Дом обеспечит вас едой, питьём и прочими нужными вещами. Миры для вас будут закрыты. Зачем постельным одноразовым игрушкам какие-то там миры? Всё так, как ты и мечтал, Морок. Ты же про это говорил, когда пытался давить на мою совесть?

— Почему ты так сильно обиделась? — поднялся с места первый урмыт.

Надо же, какой догадливый. Что же тогда не догадается, почему злюсь?

— А ты хорошо подумай… — гадкая колкость в ответ рвалась с языка, но я сдержалась. — Может, угадаешь причину. Ты же умный.

— Прости, — сказал Морок, и я даже подалась всем телом вперёд, не веря своим ушам. — Прости, Светлячок. Мы всё время забываем, что ты не знаешь привычных для нас вещей, и в то же время для тебя привычно то, что нам непостижимо. Это моя ошибка. Можешь выгнать меня, если я так провинился в твоих глазах, — а голосом можно заморозить территорию размером с Антарктиду, таким тоном не извиняются, а приговоры выносят.

— И изо всех сил этим злоупотребляете. Зачем был этот спектакль с Дворцом удовольствий? Я уже поняла, что ты намеренно меня туда завлёк. Зачем? Так хотелось потешить собственное самолюбие? — снова откинулась на невидимую спинку и так глубоко вздохнула, что разошёлся вырез блузки на груди, открывая довольно интересный вид.

— Не меньше, чем тебе сейчас, когда ты пытаешься унизить нас, — теперь голосом заморозить можно уже не только Антарктиду, но ещё и всю Евразию.

— Ну да, ну да… — зло поджала губы, подбирая слова, потом продолжила: — Ранимая душа у нас здесь только одна… Ты. Все остальные только средства для достижения цели. Поэтому о тебя ноги вытирать нельзя, а об меня можно.

— Если бы ты на самом деле по-настоящему не хотела его и меня, — пропустил мои слова мимо ушей, как и всегда. — Ничего бы не получилось.

— Не лги, — устало вздохнула, весь запал на ругань как-то резко закончился, и стало всё равно. — Руководил процессом ты. Я права?

— Я был заказчиком, — не стал мужчина оправдываться, просто констатировал что-то снова непонятное для меня.

— Лис? — что-то ты, мил друг, мне наплетёшь?

— У заказчика приоритет в желаниях… — надо же, тоже решил добровольно расколоться?

— То-то он тебя не подпустил ко мне толком, — усмехнулась, что-то подобное и подозревала. Теперь смутные сомнения обрели чёткие очертания. Как-то уж слишком быстро, по-мужски напористо всё произошло… — И как тебе на вторых ролях, Яр? — сегодня было жуткое желание быть жестокой к этим двум, и я его реализовывала в полном объеме.

Мужчина дёрнулся как от удара, а я ещё раз глубоко вздохнула. Кажется, переборщила. Стоит попридержать злость и коней. А то так незнамо до чего договорюсь.

— Ваши решения, господа урмыты? — теперь поднялась с места и я, произнося безжизненным тоном сакраментальные слова. — Что вы выбираете? — а в голове крутилась только мысль о том, что взаимопонимания нам никогда с этими двумя не достигнуть.

Вполне возможно и с другими урмытами будет то же самое. Разница менталитетов, воспитания и понятий… Тут в другой стране сложно вникнуть во все нюансы и не напортачить. А я в другой мир попала. Блин, как же не хочется оставаться в конфронтации со всем миром в гордом одиночестве. А оно — одиночество — будет глубоким и отчаянным, если судить по этим двум защитничкам. Как доверять таким вот гадам? Как оставаться сильной, когда чувствуешь себя всё время обиженной и обманутой? Когда просто хочется поплакать от того, что жизнь так круто поменялась и близких, по-настоящему близких мне людей, больше никогда не увижу.

— Ещё утром, я выбрал бы второй вариант, — судя по всему, Яр обиделся. — Но раз тэйалия пожелала сделать из меня игрушку второго сорта… Как пожелает тэйалия.

— Тогда оставайся сегодня здесь, — бросила ему равнодушно. — Твоя задача ублажить меня как следует. Готов морально?

— Раздень нас! — велел Морок таким тоном, что дёрнулась сразу же выполнить приказ, еле остановилась на полпути. — Светлячок. Ты же не хочешь, чтобы мы оконфузились прямо здесь? — и нотки-то какие повелительные и вкрадчивые в голосе появились.

— Ну, подходи, коли такой смелый, — окинула его холодным взглядом сквозь прищур.

Когда Морок повиновался, быстро справилась с процессом его раздевания, не внося в свои действия никаких провокационных движений. Всё, хватит. Наигралась. Они доигрались. Я доигралась… Надоело! Достал этот мир! Достали дурацкие правила! Достало то, что кроме Лешего нет никого, кому стоило бы верить… Одиночество. Жутчайшее одиночество… Как же тяжело быть сильной и улыбаться. Вот сейчас конкретно, этих сил совсем не осталось. От всеобщей любви родных прийти туда, где придётся полагаться только на себя и некому будет поплакаться, если вдруг случится мелкая неприятность или испортится на ровном месте настроение.