— Ещё не всё обработал, — покаялся мужчина. — А это важно?

— Возможно, — теперь по собственному почину прижалась к плечу урмыта, чувствуя себя почему-то невероятно счастливой при одной мысли о том, в чём не так давно сознался вредный Морок.

Если правда всё то, что он сказал… Это обозначает, что я что-то такое важное в его жизни… И почему мне так безумно радостно, стоит об этом подумать? Анализировать свои чувства совсем не хотелось, тем более что догадывалась о возможном объяснении… Моя любимая влюбчивость, чтоб её! Пусть идёт так, как идёт… Раз уж так обернулось. И если, правда, конечно, то готова простить Мороку всё гадкое поведение.

— А расскажешь о любви? — спросил он, снова улыбаясь.

— Нет, — вредно ухмыльнулась. — Раз уж воровал информацию, не спросив меня, ищи теперь сам… Может, что интересное узнаешь и осознаешь.

— Ты всё ещё злишься? — озадачился урмыт.

— Нет, — прислушалась к себе, на душе было удивительно спокойно после недавней бури, и повторила: — Нет…

— Разрешишь мне просто переночевать в твоей постели? Просто переночевать… ничего такого, чего ты не захочешь сама, — звучит-то как, с учётом того, что чувствую себя очень даже выспавшейся, то провокация получается безумная.

— Хорошо, можешь посетить мою душевую, — разрешила милостиво. — Потом ложись, отдыхай. Я так понимаю, вы с Ярило не выспались. Можете вдвоём в моей кровати расположиться. Это, конечно, если Яр дуться перестал… Хотя, — рассмеялась пришедшей в голову мысли. — А давай мы ему не скажем, что я больше не гневаюсь и не собираюсь из него игрушку делать? Подыграешь мне?

— Что ты задумала, Светлячок? — тихо спросил Морок, зарывшись лицом в мои волосы.

— Не будь занудой… Надо же этого буку расшевелить и немного отомстить за то, что догадался и ничего мне не сказал. Ну как? Участвуешь? — спросила с лукавой улыбкой.

— И что это будет за затея? — явно не хотел сразу соглашаться первый урмыт.

— Я пока подумаю, а ты иди уже в душ, — отстранилась и выскользнула из объятий Морока, неохотно выпустившего меня из плена своих рук.

Глава 14 Павшие бастионы

Как же легко вдруг всё стало, стоило этому вредине сказать всего лишь несколько фраз. И крылья за спиной выросли отчего-то. Посмеиваясь про себя, занялась антуражем и нарядом. Если уж издеваться над Яром-букой, то как следует и от души. Дождалась выхода Морока из душевой комнаты и расхохоталась, когда заметила, каким обалдевшим стало выражение его лица.

— Что ты задумала? — спросил он, хмурясь.

— Поизображаешь из себя игрушку злобной тэйалии? Несчастную игрушку. Ну, пожалуйста! — сделала умильное выражение лица, преданно заглядывая в зелёные глаза урмыта.

— Зачем? — бывший Главнокомандующий всё ещё недоумевал.

— Мы же собирались разыграть Яра, забыл? — довольно облизнулась и окинула хищным взглядом мужчину. — Ну?

— Хорошо, — сдался урмыт, наконец.

Как-то быстро мы с ним спелись. Или это только временное явление? Сколько ещё продлится этот приступ послушания и взаимопонимания? Но всё равно на душе как-то легче стало… Намного. Но о том, почему так, лучше подумаю потом как-нибудь. А сейчас надо заняться оформлением сцены перед явлением главного героя.

Уложила Морока на невидимую постель животом вниз и приковала наручниками к знакомому атрибуту, организованному Усладом — виртуальному изголовью кровати.

— Возражаю, — пробухтел Морок. — Я так не буду видеть лица второго урмыта.

— Дошла вся прелесть положения? — понимающе ухмыльнулась я. — А ты голову поверни так, чтобы видеть. И выражение лица сделай страдальческим. Ещё, я тебя раздену почти полностью. Ты не против?

— А что мне за это будет? — как коварно-то улыбается, соблазнитель.

— Не буду бить по-настоящему, — показала язык урмыту и рассмеялась. — Шантажист, — примерилась к плётке в руке, поиграла ею. Повертела так и эдак, подтянула ботфорты повыше и защёлкнула на шее Морока шипастый ошейник с поводком. — Так будет выглядеть натуральней… — лишив мужчину остатков одежды — облегающих штанов — и сменив их на кожаные шорты, намотала поводок на кулак, прыснула ещё раз, а потом постаралась сделать зверское выражение лица. — Готов? — дождавшись подтверждения, сказанного кратко и глухим голосом, велела Усладу звать буку.

Картина маслом — опешивший мужик на пороге комнаты — порадовала мою злобную душеньку, и я показала гостю хищный, недобрый оскал, даром, что не зашипела как рассерженная кошка, а потом сказала тихо вкрадчивым тоном:

— Ярило, ты решил выбрать роль одноразовой игрушки. Я же правильно поняла?

— Да! — вздёрнул подбородок, глядя мне прямо в глаза упрямо и зло, но в комнату входить отчего-то не спешил.

— Тогда добро пожаловать на наш междусобойчик. Раздевайся! — окинула плотоядным взглядом ощутимо напрягшегося Лиса. — Не стесняйся… Форма одежды, сам видишь, шорты и ошейник. Мне так нравится. Заводит, очень… — и облизнулась, окидывая сальным взором Яра. — Ты как, боль любишь?