Перед ней шагах в десяти стоял нескио. Агнесс встрепенулась, почувствовав, как в груди лихорадочно забилось сердце. Может быть, ей стоит попросить у него помощи и защиты? Но тут же опомнилась. В помощи он ей, конечно, не откажет и станет заклятым врагом графа.

А у того длинные руки. Сколько раз граф хвалился перед ней тем, как быстро расправлялся с неугодными? И никакой титул и богатство ему в этом не помеха. Нет, она никогда не станет платить черной неблагодарностью за сделанное добро, подставляя под удар единственного дорогого ей человека.

Нескио пристально смотрел на замок. Агнесс тоже посмотрела в ту сторону. Над замком тучами носилось воронье. Что там случилось? Ей было страшно. Выбрался ли из катакомб граф? Она ждала погони, которая могла появиться каждую минуту. Единственная надежда, что граф решит, будто она погибла в башне. Вот если б она обрушилась, скрывая под обломками все, что внутри! Напрягая зрение, всмотрелась в замок. Нет, ее башня стоит, как стояла.

Нескио покачал головой, резко повернулся и стремительно ушел, отчего-то встревожившись. Ее сердце тоже сдавила тревога. Наверняка Контрарио выбрался из подземелья и отправил за ней погоню или даже поехал сам. Что ей делать? Скрыться в деревне нельзя, здесь никто ей помогать не станет. Кто пойдет против хозяина, рискуя собственной жизнью и жизнями своих близких? Безжалостность скорого на расправу графа знали все. Спрятаться в лесу? Но ее быстро найдет любая крестьянская собака.

Страх снова накрыл черным удушливым облаком. Вдруг до ее слуха донеслись крики с постоялого двора.

— Эй, запрягай! Не копайся, господа спешат! — командовал чей-то грубый голос.

В груди Агнесс затеплилась надежда. Если на запятках нет лакея, она вполне может заскочить на ходу. Конечно, кучер ее увидит, но у нее есть чем успокоить его недовольство. И она поспешно достала из туго завязанного кошеля золотой.

Минут через десять стало слышно, как в карету садятся господа. Агнесс встала у ворот с монетой в руке. Вот они распахнулись, и черная карета медленно выехала со двора. Сзади никого из слуг не было, только дорожный сундук, да бежала привязанная лошадь. Агнесс узнала ее — это был Горр нескио.

Агнесс кинула монету кучеру, получила в ответ разрешающий кивок и забралась на запятки. Раздался крик «пошел!», и карета, набирая ход, помчалась в обратный путь.

Едва они миновали деревню, с горы спустился отряд всадников и принялся рыскать по округе в поисках беглянки. Но ее никто не видел, и через несколько часов бесплотных поисков стражники во главе с графом вернулись в замок.

Агнесс сидела на неудобных низких запятках в мокрой до нитки одежде, рискуя свалиться, дышала пылью с дороги, у нее болело израненное, все в ушибах, тело. Но она была счастлива. Еще никогда над ее головой не сияло такое голубое небо, не пели так громко и беззаботно птицы, и жизнь не была такой безоблачной и радостной.

Чтобы не упасть, она привязала себя веревкой за багажный крюк, свернулась калачиком и тут же уснула. Она не слышала, как меняли лошадей на подставах, как конюх с головой накрыл ее попоной, чтобы не оправдываться перед господами за приблудного парнишку.

Она проснулась от грохота колес по булыжной мостовой. Открыла глаза, увидела каменные дома и поняла, что они въезжают в большой город.

Не дожидаясь остановки кареты, аккуратно сложила попону, отвязала веревку, смотала ее и спрыгнула с запяток. Карета прогромыхала дальше, а Агнесс принялась осматриваться.

Улица была застроена огромными каменными домами, стоявшими вплотную друг к другу, так что было непонятно, отдельные это дома или один длинный особняк. Она вспомнила, как в детстве жила с семьей в подобном доме.

Она тоскливо вздохнула. Жива ли еще ее семья? Да и не найти ей никогда того дома. Она даже не помнит, в каком городе он стоял. Но может быть, вырвавшись из-под чар камня, память к ней вернется?

На нее косились прохожие, и она придирчиво оглядела свой наряд. Немного запачкан и пропылен, но ничем особенным от нарядов прохожих не отличается. Разве что капюшон на голове привлекает к ней внимание. Нужно найти какую-нибудь портниху, купить женское платье попроще. Она знала, что невыкупленная одежда выставляется на продажу. Немножко подогнать, вот и все.

Увидев вывеску с иглой и нитками, зашла внутрь. И тут же была выгнана служкой с воплями:

— А ну пошел отсюда, бродяга! Только и норовят что-нибудь стянуть!

Агнесс пришлось выйти. Хотелось есть и пить. Вокруг во множестве шаталось торговцев едой и напитками, зазывавших покупателей громкими криками. Но с ними расплачивались медяками, а у нее было только золото. Наверняка ее примут за воришку. Еще побьют и отберут все, что у нее есть.

Она напилась воды из фонтана и задумалась. Придется идти к ростовщикам. Только там можно обменять золотой на пригоршню медяков. Конечно, ей дадут вдвое-втрое меньше, но не умирать же с голоду?

Но где ей найти квартал ростовщиков? Она совершенно не знала города. И спрашивать нельзя — по голосу сразу распознают, что она женщина. Пошла на авось по улице, круто поднимающейся вверх, и уткнулась в широкие ворота. Хода дальше не было. Хотела повернуть обратно, но в вышине раздался колокольный звон. Она подняла голову и поняла, что перед ней монастырь.

Рядом с воротами стояла небольшая сторожка. На дверях Агнесс с трудом разобрала витиеватую надпись: «если вам некуда идти, если вы голодны и замерзли, стучите!». Агнесс мысленно поблагодарила Господа, приведшего ее к этому приюту, и постучала в дверь.