Удар!

Боль взорвалась в верхней части спины, когда её тело врезалось в крест. Накатили слёзы, размывая зрение, пока она судорожно втягивала воздух, и затем, как при погружении в горячую ванну, боль превратилась в сладкий жар. Никто и никогда не бил её так сильно.

И всё равно она хотела большего.

— Держи руки на кресте, — предупредил Гален.

Вэнс помог ей устроиться, прежде чем снова обездвижить.

— Дыши, — прошептал Вэнс.

Вдох. Выдох.

Удар!

Ай, ай, ай. Она трясла головой из стороны в сторону, жжение становилось жидким и чудесным.

— Ещё один, малышка.

Голос Галена прорывался сквозь рёв её крови и гудение эндорфинов в голове, когда она скользнула обратно в своё счастливое местечко. Счастье, счастье, счастье.

Лицо Вэнса размывалось перед глазами. Но она могла чувствовать внимательный давящий взгляд Галена.

— Зелёный, — прошептала она. — Я на зелёном.

Вэнс сильнее прищурился и усилил захват на запястьях.

Она вдохнула. Выдохнула.

Удар!

Ее взгляд расфокусировался, пока импульс от удара разносился по всему телу. Минуя поверхность, проникая глубже, потрясая до самых костей. Взрыв, ожог. Сладкая лихорадка, как горячий дождь, растекалась по коже. Она дрейфовала на волнах сабспейса, то соскальзывая в него, то поднимаясь, счастливая и окутанная теплом…

Что-то прижалось к её спине, поразительно холодное, хотя и чудесное. Оно прошлось по пылающим плечам, двигаясь вверх и вниз. Должно быть, длинный металлический картридж, который она нашла в сумке Галена, но так и не поняла для чего он предназначен. Какое приятное, приносящее удовольствие применение. Вздохнув, она положила голову на руку и позволила им позаботиться о ней.

— Салли.

Когда ее сознание вернулось в реальность, Вэнс подарил ей легкий поцелуй и разжал руки, отпуская её запястья. Гален обнял её за талию, чтобы поддержать.

Пока Вэнс отправился приводить в порядок оборудование, Гален помог ей добраться до дивана у каменной стены. Он сел первым и уложил её лицом вниз к себе на бёдра.

Теперь он хочет, чтобы она сделала ему минет? Она попыталась дотянуться до молнии, но её руку поймали раньше.

— Лежи смирно, Салли.

Она ахнула от брызгов жидкости между лопатками. От ощущения, как втирают потрясающе холодный гель в пылающую кожу, её глаза почти закатились.

Он шлепнул ее по особо чувствительному местечку.

— Ой!

Она попыталась приподняться, но его свободная рука обхватывала ее за ошейник. Боже, ей это понравилось.

— Полегче, малышка, — пробормотал он. — Это поможет от отёка и убережёт от синяков.

Но она вроде не была против пары синяков, которые служили бы напоминанием о том, что произошло. Потому что она справилась. Приняла это.

Наслаждалась этим.

Он продолжал, пока вся поверхность ее спины не начала ощущаться так, будто над солнечным ожогом завис арктический туман.

— Я горжусь тобой, Салли, — сказал он; его голос был серьёзным, и ему было невозможно не поверить. — Я просил тебя принять кое-что, и ты сделала это. Для меня. Это доставило мне удовольствие.

Он прикоснулся к ее голове мягкими массирующими движениями.

Со счастливым вздохом она легла щекой на его мускулистое бедро и расслабилась.

— Но я не думала, что ты садист, — прошептала она.

Он погладил её по щеке, и она почувствовала запах кожи от его руки, а ещё намёк на лосьон для бритья. Растительность на его лице росла достаточно быстро, чтобы он брился по два раза в день. Ради неё.

Его смешок порадовал её, как будто их сцена привела его в то же счастливое место, где сейчас и она.

— Я — Дом, и мне нравится доводить сабмиссива до самых границ и даже чуть дальше. Боль является одним из самых легких способов этого достичь.

О, она определенно попала за свои пределы. Никто никогда не давил на неё так, как Гален. И каким-то образом сдерживающие руки Вэнса ощущались как такое же требование (по нагрузке) и заставили её шагнуть дальше. Она подчинялась Мастерам прежде, но никогда… никогда вот так. Ее никогда не заводили так далеко. Не оставляли такой прозрачной и искрящейся изнутри.

Когда она потёрлась щекой о его бедро, то подумала о ручье на пастбище в Айове. Всегда подо льдом, пока не наступала весна. Затем маленький поток становился жидким, и грязь и мусор от долгой зимы уносились прочь, оставляя воду настолько чистой, что можно рассмотреть самые крошечные камушки на дне.

Диван прогнулся, когда рядом сел Вэнс. Он поднял её и усадил к себе на колени. Её колени и бёдра лежали на ногах Вэнса. Несмотря на дискомфорт от железной ладони Вэнса под чувствительной спиной, она обожала находиться в его руках. Салли счастливо прижалась к его широкой груди.