было поменять ей няню.

– Хорошо, – сказала Ольга. – Присылайте их. Сядь уже, Маша.

Няня Марьи пришла в комнату, хрипя. Марья хитро посмотрела на нее, и няня

отпрянула.

– Я хочу увидеть дядю, – сказала девочка матери.

– С ним мальчик, Маша, – устало сказала Ольга. – Ты уже большая девочка, лучше

не надо.

Марья нахмурилась.

Ольга окинула взглядом толпу у печи.

– Варвара, веди гостей в мою комнату. И там должно быть подогретое вино. Нет,

Маша. Слушай няню. Ты увидишься с дядей позже.

* * *

Днем в комнате Ольги было не так тепло, как в людной мастерской, но зато тут было

спокойно. Кровать скрывал полог, визиты сюда были обычным делом. Ольга села и

услышала шаги, а потом ее брат, только с дороги, оказался на пороге.

Ольга тяжело встала.

– Саша, – сказала она. – Убил своих бандитов?

– Да, – сказал он. – Больше деревни гореть не будут.

– Слава богу, – сказала Ольга. Она перекрестилась, и они обнялись.

Саша сказал с непривычным мрачным видом:

– Оля, – и отошел в сторону.

За ним на пороге стоял худой зеленоглазый мальчик, укутанный в одежду, кожу и

шкуру волка, за плечом было две седельные сумки. Мальчик побелел. Сумки упали на пол.

– Кто это? – выпалила Ольга. Потрясенный выдох зашипел между ее зубов.

Мальчик раскрыл рот, большие глаза сияли.

– Оля, – прошептала она. – Это Вася.

«Вася? Нет, Вася мертва. Это не Вася. Это мальчик», – Вася была ребенком. Но все

же… Ольга посмотрела снова. Эти зеленые глаза…

– Вася? – охнула Ольга. Ее колени ослабели.

Ее брат помог дойти до стула, Ольга склонилась, прижав ладони к коленям. Мальчик

замер на пороге.

– Иди сюда, – Ольга пришла в себя. – Вася. Поверить не могу.

Мальчик закрыл дверь, стоя спиной к ним развязал капюшон.

Тяжелая черная коса выскользнула, и она повернулась к печи. Без шапки Ольга

видела, что ее сестренка подросла, и странный ребенок стал странной женщиной. Не

мертвой, а живой, здесь… Ольге было сложно дышать.

– Оля, – сказала Вася. – Оля, прости. Ты такая бледная. Оля, ты в порядке? О! –

зеленые глаза горели, она сжимала ладони. – У тебя будет ребенок. Когда…?

– Вася! – Ольга отыскала голос. – Вася, ты жива. Как ты тут оказалась? И так

одета… Брат, сядь. И ты, Вася. Идите к свету. Я хочу рассмотреть вас.

Саша притих и послушался.

– Садись, – сказала Ольга Васе. – Нет, туда.

Девочка была напугана, но рада, опустилась на указанный стул с легкой грацией.

Ольга взяла девушку за подбородок, повернула ее лицо к свету. Это точно Вася? Ее

сестра была страшным ребенком, а эта женщина не была страшной, хотя некоторые черты

ее выделялись: широкий рот, большие глаза, длинные пальцы. Она напоминала ведьму,

какую описывал Константин.

Ее зеленые глаза были полны печали, смелости и жуткой хрупкости. Ольга не забыла

глаза сестренки.

Вася робко сказала:

– Оля?

Ольга улыбалась.

– Рада тебя видеть, Вася.

Вася упала на колени, зарыдала в колени Ольги, как ребенок.

– Я с–скучала, – пролепетала она. – Я так скучала.

– Тише, – сказала Ольга. – Тише. И я скучала, сестренка, – она гладила волосы

сестры и поняла, что тоже плачет.

Вася подняла голову. Ее губы дрожали, она вытерла глаза, вдохнула и взяла сестру за

руки.

– Оля, – сказала она. – Оля. Отец мертв.

Оля ощутила, как в ней появился и рос холод: гнев на эту буйную девчонку и ее

любовь. Она молчала.

– Оля, – сказала Вася. – Ты слышала? Отец мертв.

– Знаю, – сказала Ольга, перекрестилась и не смогла скрыть холод в голосе. Саша

хмуро посмотрел на нее. – Бог его упокоит. Отец Константин рассказал мне. Он сказал,

что ты сбежала. Он думал, что ты мертва. Я думала, что ты мертва. Я плакала за тебя. Как

ты тут оказалась? И так одета? – она с отчаянием смотрела на сестру, отмечая

растрепанную косу, сапоги, штаны и куртку, дикую грацию.

– Расскажи ей, Вася, – сказал брат.