возила мою дочь по улицам. Это так, Вася?

– Да, – Васе было не по себе от тона Ольги. – Мы катались. Но я не…

– Матерь божья, Вася! – сказала Ольга. Остатки красок покинули ее лицо. – Ты не

подумала о репутации моей дочери? Это не Лесная земля!

– Репутации? – спросила Вася. – Конечно, я переживаю за ее репутацию. Она ни с

кем не говорила. Она была одета и прикрыла волосы. Я ее дядя. Почему я не мог с ней

покататься.

– Потому что это не… – Ольга вдохнула. – Она должна оставаться в тереме. Девочки

не могут покидать его. Моя дочь должна учиться спокойствию. А ты растревожила ее на

месяц и испортила ее репутацию навсегда, если не повезет.

– Оставаться в этих комнатах? В башне? – Вася невольно посмотрела на закрытое

узкое окно, на большой иконостас. – Навсегда? Но она смелая и умная. Нельзя…

– Можно, – холодно ответила Ольга. – Не вмешивайся, или я скажу Дмитрию

Ивановичу, кто ты, и ты отправишься в монастырь. Хватит. Иди. Развлекайся. И часа

нового дня не прошло, а я уже устала от тебя, – она повернулась к двери.

Вася от потрясения заговорила раньше, чем подумала. Ольга замерла от резкости ее

тона.

– Ты должна оставаться здесь? Ты хоть куда–то выходишь, Оля?

Плечи Ольги напряглись.

– Я хорошо справляюсь, – сказала она. – Я – княгиня.

– Но, Оля, – Вася приблизилась, – ты хочешь тут оставаться?

– Девочка, – сказала Ольга, повернувшись к ней с настоящим гневом, – думаешь,

важно для нас, чего мы хотим? Думаешь, я собираюсь потакать твоим безумствам и

беспечности?

Вася смотрела, притихнув и замерев.

– Я не твоя мачеха, – продолжила Ольга. – Я этого не потерплю. Ты не ребенок, Вася.

Подумай, если бы ты хоть раз послушала, отец был бы еще жив. Помни это и успокойся!

Горло Васи сжималось, но слова не выходили. А потом она сказала, глядя на

воспоминание за стенами часовни:

– Я… Они хотели отослать меня. Отца там не было. Я боялась. Я не хотела…

– Довольно! – рявкнула Ольга. – Хватит, Вася. Это детские отговорки, а ты женщина.

Что сделано, то сделано. Но ты должна исправиться в будущем. Молчи, пока праздник не

закончится, ради любви бога.

Губы Васи похолодели. Ребенком она думала о красивой сестре, живущей во дворце,

как Ольга из сказок с ее принцем–орлом. Но эти детские мечты угасли до этого:

стареющей женщины, величественной и одинокой, дверь башни которой никогда не

открывалась, и которая хотела сделать свою дочь послушной девой, не учитывая цену.

Ольга смотрела в глаза Васи с уставшим пониманием.

– Слушай, – сказала она. – Жизнь хуже и лучше сказок, и ты должна научиться со

временем, как и моя дочь. Не смотри так, словно сокол с обрезанными крыльями. Марья

будет в порядке. Она слишком юна для большого скандала, к счастью. Надеюсь, ее не

узнали. Она научится своему месту со временем и будет счастлива.

– Разве? – спросила Вася.

– Да, – твердо сказала Ольга. – Научится. Как и ты. Я люблю тебя, сестренка. Я

постараюсь для тебя, клянусь. У тебя тоже будут дети и слуги, и все эти неприятности

забудутся.

Вася едва слышала. Стены часовни душили ее, словно у долгих лет Ольги взаперти

была форма и запах, который она могла вдыхать. Она умудрилась кивнуть.

– Прости меня, Ольга, – сказала она и прошла мимо сестры за дверь, а потом по

лестнице к шуму праздника внизу. Если Ольга и звала ее, она не слышала.

18

Укротитель лошадей

Касьян встретил ее у ворот.

– Я думала, вы будете пить со мной вино, – сказала Вася.

Касьян фыркнул.

– Ну, ты здесь, – легко ответил он. – Вино можно найти. Судя по виду, тебе не

помешало бы, – он мрачно посмотрел ей в глаза. – Что, Василий Петрович? Сестра

разбила миску о голову и заставила жениться на племяннице, чтобы восстановить ее

поруганную добродетель?

Вася не была уверена, что Касьян шутит.

– Нет, – коротко сказала она. – Но она очень злится. Я… благодарю вас, что помогли

вернуть Марью в дом без ведома распорядителя и стража.