Ограничение действия договорных запретов отразилось и в положении абз. 3 п. 2 ст. 382 ГК: предусмотренный договором запрет перехода прав кредитора к другому лицу не препятствует продаже таких прав в порядке, установленном законодательством об исполнительном производстве и законодательством о несостоятельности (банкротстве). До введения данного правила в ГК судебная практика так же относилась к этой ситуации, но подтверждала свои решения ссылками на специфику ситуаций, когда отчуждение производится не стороной в договоре, которая договором ограничена в возможности распорядиться своим правом, а публично уполномоченным лицом, которое действует в интересах третьих лиц и (или) публичных интересах.

3. Наибольший интерес вызывает правило, закрепленное в п. 3 ст. 388 ГК: соглашение между должником и кредитором об ограничении или о запрете уступки требования по денежному обязательству не лишает силы такую уступку и не может служить основанием для расторжения договора, из которого возникло это требование, но кредитор не освобождается от ответственности перед должником за данное нарушение соглашения.

Право требования по денежному обязательству существует достаточно автономно, поэтому его выделение из состава сложного взаимообязывающего договора не вызывает существенных затруднений, не влияет на существо других отношений в рамках сложного обязательства.

В новой редакции ГК восприняты положения Принципов УНИДРУА и Принципов европейского договорного права, обеспечивающие возможность более упрощенного порядка передачи таких прав и устранения ограничений для их передачи. Это касается, в частности, возможности уступки требования в части, уступки, совершенной в обход договорного ограничения.

Закрепленный в ГК РФ вариант решения о признании действительности уступки права на получение денежного платежа, совершенной в обход соглашения о ее запрещении, впервые был предусмотрен в Оттавской конвенции о международном финансовом лизинге 1988 г., впоследствии тот же подход был отражен в Нью-Йоркской конвенции об уступке дебиторской задолженности 2001 г.

Последствия нарушения договорного запрета (ограничения) уступки прав на денежные обязательства сводятся исключительно к применению санкций за нарушение договора с должником со стороны цедента. Такая ответственность по общему правилу не может быть возложена на цессионария, так как он не является стороной обязательства не совершать уступку. Но цессионарий может в принципе быть привлечен к ответственности перед должником за деликт (виновное противоправное поведение). Для деликтной ответственности недостаточно, чтобы цессионарий просто знал о договорном запрете.

В рассматриваемой норме также разрешен вопрос о расторжении договора в связи с нарушением кредитором условия договора о запрете уступки – возможность расторжения по этому основанию исключена, поскольку факт расторжения договора всегда затрагивает интересы нового кредитора. Сохранение такого права сводило бы на нет эффект правила об обходе договорных ограничений. Основным аргументом в пользу выбранного подхода явилось то, что при наличии права на расторжение договора цессионарий уже может уплатить аванс первоначальному кредитору, но не сможет получить платеж от должника.

Таким образом, сделки уступки прав на денежное исполнение, совершенные в обход договорных запретов или ограничений, являются действительными, переход права к новому кредитору происходит. Нормы о возможности оспорить сделку, совершенную в обход договорных ограничений (абз. 2 п. 2 ст. 382), в этом случае не применяются, поскольку п. 3 ст. 388 ГК является специальным правилом.

Выбирая тематику статьи для сборника в честь юбиляра, Бронислава Мичиславовича Гонгало, сразу захотелось написать, во-первых, о том, что, бесспорно, связано с гражданским правом, – о представительстве. И, во-вторых, о примирении в судопроизводстве, ибо интеллигентность именинника, его миролюбивый характер настраивают любого на мирный лад. Тем более что эволюция процессуального права привела к возникновению новой отрасли и есть о чем писать!

Принятие Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации от 8 марта 2015 г. № 21-ФЗ (далее – КАС) ознаменовало появление новой процессуальной отрасли права – административного процессуального права. Хотя при этом осталась немалая часть административных дел (дела об административных правонарушениях), которые по-прежнему рассматриваются судами общей юрисдикции по процедурным правилам, установленным Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП), арбитражными судами по правилам процессуального законодательства, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации (АПК РФ). В свою очередь КАС регулирует рассмотрение далеко не только административных дел, но и дел, вытекающих из избирательного права и многих других отраслей права. К примеру, оспаривание как нормативных, так и ненормативных актов может касаться самых различных отраслей права. В связи с этим де-факто КАС регламентирует процедуру рассмотрения дел, возникающих из публичных, а не только из административных правоотношений.