Наконец-то приятели мои новоявленные созрели до очередной гениальной мысли:

— А почему она молоко не пьет? Может, ей не молоко нужно?

Хором ахнули и отшатнулись к противоположной стене, как будто в моей приподнятой брови разглядели смертоносное оружие. Потом Ридди, демонстрирующий хоть какие-то признаки интеллекта, выдавил:

— Это не значит, что она гака. Пока еще не значит… Но до тех пор, пока не убедимся, учителю ее показывать нельзя — вышвырнут из академии за милу душу.

— Вышвырнут, — согласился Изинк.

И третий, имя которого я не запомнила, поддакнул:

— Как пить дать — вышвырнут. А если гака проголодается до того, как мы позовем учителя?

— Да не гака это! — рявкнул на него Ридди. — Глянь, глаза какие добрые!

Я окатила их презрением. Возможно, в плохо освещенной каморке не видно, какие именно у меня глаза добрые. Однако сомневающийся облегченно кивнул, а Ридди вздохнул:

— Товарищи, нам нужна помощь.

Да ладно! Мне уже полчаса назад стало ясно, что им нужна серьезная помощь. От присутствия пары психиатров в нашей компании я бы точно отказываться не стала. Но у Ридди на уме был другой план:

— Мой кузен учится в выпускном на мага… Если он не сможет дать совет, тогда уж пойдем сдаваться учителю.

— Это который Эльрик? — скривился прыщавый. — Да он такую цену заломит, что мы потом сами гаками станем, чтобы прокормиться.

— Эльрик, Эльрик, — сокрушенно, но уверенно добивал Ридди.

— Я против! — заверещал третий, имя которого так и канет в анналы этой комедийно-эротической истории по причине моей невнимательности. — Он у тебя… прости ради первого надгробия, просто ужасный человек!

Ридди повернулся к нему и отчеканил:

— Согласен. И готов выслушать твои предложения.

Предложений больше не нашлось, и потому меня оставили в одиночестве. Не забыв запереть дверь. Я огляделась еще раз. Стол в центре, на котором я очнулась, оказался кроватью без матраса, выдвинутой в центр. Еще две стояли около стен. Пара больших тумб и смердящие лампы на стенах. Как они тут не задыхаются? Узенькое мутное окошко под самим потолком. Восхитительный кадр для начала фильма ужасов. Что-то в моем кошмаре все жанры перемешались, а я не сторонница подобных миксов. Костян мой явно запаздывает. Ну не уйдет же он, не разбудив меня? Только не это!

— Сиди ты на месте, зачем нарываешься?

Я подпрыгнула и принялась озираться, но даже в темных углах не могла разглядеть говорившую. Знакомый женский голос прозвучал совсем рядом. Но рядом никого не оказалось.

— Кто здесь?

Мне не ответили. Несмотря на все происходящее, я не была пока в состоянии признать себя безумной… или склонной к слуховым галлюцинациям.

— Эй, — позвала мягче. — Ты где?

— Здесь я, — буркнуло мне в ответ недовольно. — Не ори так.

Когда я поняла, что слова несутся из моего же рта, подпрыгнула на месте еще раз. Нет, все же диагноз о психическом состоянии можно и пересмотреть. И до того, как я поддалась панике, прямо в голове у меня раздался мой же голос:

— Тихо! Ты совсем ничего не боишься?

Теперь вот боюсь…

— Ты кто? — спросила все равно вслух.

— Это меня они оживляли… А как ты здесь оказалась — большой вопрос. Но ты не нарывайся, белыми духами леса прошу, только не нарывайся…

Она захныкала. Я же, как оказалось, еще не устала удивляться:

— Тайи-иш… как тебя там? Это ты, что ли?

— Я, — нет, она точно хныкала.

— А что же раньше молчала?

— Боялась. А когда в себя пришла, ты уже тут во всю буянила!

— Я буянила?

Она замолчала и больше не отвечала мне. Я, кстати говоря, тоже желанием общаться не горела. Это же надо, тут все время сидела и хоть бы совет какой подкинула! Боялась она. Ну да. А я здесь, получается, в самой привычной для себя обстановке буянила.

Когда из коридора раздался хохот, я поспешила снова закутаться в плед и вжаться в стену. Спаситель честной компании пребывал отчего-то в самом веселом расположении духа:

— Придурки! Кретины отмороженные! У вас на троих ни одной извилины не нашлось?

И со смехом же ввалился в каморку, остальные спешно закрыли дверь и подтолкнули его ко мне. Новенький был заметно старше предыдущих — примерно мой ровесник. Почти приятный на вид блондинчик, если бы не ситуация, уродующая сейчас любое восприятие. Своим смехом он вводил младших в краску и не стеснялся в выражениях:

— Идиоты с мозгами древнего мохряка! Тупоголовые…

Ридди, который и до сих пор демонстрировал наибольшую отвагу, перебил:

— Кузен! Ты взял с нас тридцать процентов нашей стипендии до конца года для того, чтобы нас оскорблять?