Шрифт:
Шелона со страхом посмотрела на брата, губы ее мелко задрожали.
— Я сказал немедленно!
Она отстранилась. Потом нерешительно, опустив красивую голову, двинулась туда, где Генрих гарцевал на радость придворным, на огромном боевом жеребце. Фердинанд смотрел в спину сестре и повторял про себя: «Скорее, девочка, скорее!» Каждое мгновенье мог прозвучать сигнал к началу охоты, и тогда Генрих, громогласно завывая, умчится в лес. И это будет конец. Он подошел ближе, когда Шелона заговорила с наследником престола. Дрожащими пальцами она расстегнула защелку и протянула цепь со Звездой Генриху, тот громко расхохотался, примеряя ее к своему камзолу. «Великий Иллар, если цепь окажется слишком короткой, придется отдать свою!». Фердинанд знал истинную Звезде Вернигора и поэтому панически боялся расставаться с ней. Но Генрих, продолжая смеяться, одним движением сорвал с шеи защитный воротник и застегнул цепь. Фердинанд перевел дух. Где-то вдали тревожно и низко пропел горн. Придворные засуетились, побежали егеря с собаками. Генрих ударил шпорами жеребца и выкрикнув что-то нечленораздельное, помчался в лес, грозно размахивая копьем. Фердинанд оседлал своего коня, и мерным шагом подъехал к сестре. Ничего не говоря, он низко перегнулся в седле, и крепко поцеловал ее в губы. Потом развернулся и не торопясь поскакал вслед за охотниками.
27.
Аттон нагнал рифдольцев у Мутного ручья. Наемники стояли, построившись в боевой порядок, и смотрели на противоположный берег, где расположилась группа всадников. Подкравшись поближе, Аттон разглядел, что это ударный отряд королевской гвардии. Впереди, верхом на огромных боевых оленях сидели тяжеловооруженные рыцари, за ними находились легкие всадники на лошадях. Ударный отряд был довольно серьезной силой, на открытой местности, не такой страшной, как знаменитая железная панта Атегатта, и не такой молниеносной как аведжийская конница, но все же достаточно серьезной. Наступая широким каре, ударный отряд врезался в передние ряды защитников, массой сминая наиболее укрепленный фронт, в то время, как легкая конница заходила с флангов и била в самые уязвимые места.
Было видно, что гвардейцы стояли здесь не один день. В стороне беспорядочно громоздились собранные наспех походные шатры, на белом песке чернели пятна кострищ. Аттон не стал гадать, с какими целями находились здесь гвардейцы, и решил подождать развития событий.
Рифдольцы выходили по одному из строя, и сняв в стороне заплечные мешки, тут же возвращались обратно. Аттон заметил, как от отряда гвардейцев отделился всадник на красивой белой кобыле и направился к наемникам. Остановившись на берегу ручья, посланник снял шлем, и прокричал:
— Король приказывает вам повернуть обратно!
Наемники какое-то время тихо переговаривались друг с другом, а потом захохотали. Они смеялись долго, похлопывая друг друга по плечам, и указывали пальцами на стоявших на холме всадников. Посланник покрутил головой, словно ожидал увидеть имперский арион, прятавшийся за кучкой наглых наемников. Рифдольцы перестали смеяться, из их рядов вышел высокий и сутулый воин, и знакомым Аттону голосом прорычал:
— Король? Король нам не указ, солдат. Мы идем в Бадболь...
— Король приказывает вам вернуться обратно! Вам нечего больше делать в Бадболе...
— Нам нечего больше делать в Бадболе? Это означает, что плакали наши денежки... Король пообещал нашим старейшинам заплатить за нападение на Бадболь. Ты хочешь сказать, плешивый сын полудохлой индейки, что король нарушил своё слово?
Лицо посланника покрылось багровыми пятнами:
— Кто ты такой, бродяга, что так разговариваешь с командиром королевских гвардейцев? Если бы не война, я бы приказал втоптать тебя и твоих ублюдков в грязь...
— Я атаман Кнут, солдат. Я так разговариваю со всеми, ибо перед лицом смерти люди равны между собой. И какая еще, к джайлларским свиньям, война?
— Прайды напали на Тарр! Король приказывает вам отправиться в Аллафф и прикрыть наступление королевских войск ...
— В Аллафф? — Наемник почесал голову, а потом согнул руку в локте, и показал жест командиру всадников. — Твой король, наверное, допился до джайлларских свиней, приятель. Если у него проблемы с ограми, то он может посадить свою жирную задницу в седло и гнаться за ними хоть в саму Верейю. Воины Рифдола не воюют с нелюдями. Воины Рифдола не воюют задаром.
— Вы пойдете в Аллафф! Вам заплатили задаток, и вы пойдете, даже если нам придется гнать вас кнутами до самого пограничного леса!
— Нам заплатили за нападение на Хоронг. Жалкие гроши... Посланник, такой же лживый подлец, как и ты, пообещал выплатить все деньги после того, как мы загоним бадбольскую дружину за перевал. Я так понимаю, что этих денег мы теперь не увидим... Мы идем домой... Так и передай своему засраному королю.
— Я отрежу тебе язык за такие слова, бродяга...
— Ты начал говорить как аведжиец, солдат… Забирай своих кентавров и проваливай с нашей дороги! — командир наемников подобрал ком грязи и кинул через ручей в посланника. Тот, проорав проклятие, поднял лошадь на дыбы, и галопом помчался к своим.
Ударный отряд развернулся в каре, в центре которого стали копейщики на оленях, и набирая скорость двинулись с холма вниз. Аттон с сомнением смотрел на королевских гвардейцев. Либо их командир ничего не знал о рифдольцах, либо знал, но считал это обычной басней. Аттон много знал о воинском искусстве Рифдола, и поэтому постарался переместиться ползком назад, подальше от предстоящей бойни.