Боль в правой руке становилась сильнее с каждым шагом.

Над болотом стелился густой зеленоватый туман, в глубине которого мелькали синие огоньки. Над водой далеко разносился плеск, словно кто-то со всей дури бил тряпкой по воде. Охотник довёл меня до плоского камня у самого края болота, усадил и велел волку сторожить. Тропа вилась дальше, в обход топи, но охотник уверенно шел по примятой траве и чернеющим кочкам, пока туман полностью не поглотил его.

Я осталась сидеть на мокром камне и ждать, в задумчивости подъедая растущую рядом бруснику. Шлепки по воде становились всё ближе и ближе, пока из тумана не вынырнул согнутый в три погибели старик, длиннобородый, слепой и весь облепленный тиной. Он подозрительно повел крючковатым носом, даже язык по-змеиному высунул, пробуя воздух на вкус.

– Здрава будь, красна девица, – неожиданно тоненьким, по-комариному писклявым голосом зачастил дедок, – здрав будь, добрый молодец! Уважьте старика, уважьте хозяина, раз на болото моё забрели да бруснику мою пощипали! Разделите со мной хлеб-соль да поговорите о житье-бытье! А то сто лет уж тут один одинёшенек, и словом-то перемолвиться не с кем!

"Так ты, старый, всех кикимор своих болтовней распугал!" – так и рвалось у меня с языка, но явственно чувствовала – надо молчать. Пока я ему не ответила, болотник нас не чует, только и может, что носом из стороны в сторону водить.

Я сжалась, боясь не то что пошевелиться – дышать. Рядом прижался к камню волк, беззвучно скаля клыки.

– Что ж молчите-то, гости дорогие? Али не хотите дедушку порадовать, слово ему доброе молвить? – начал сердиться болотник, громче шлёпая перепончатыми лапами. – Ох, что за молодежь пошла грубая, без приглашения приходит, хозяев не уважает! Совсем стыд потеряли!

Его причитания были так похожи на ворчание бабок у подъезда, что я не выдержала, и тихонечко фыркнула, сдерживая смех. Я тут же прикрыла рот рукой и замерла, но было уже поздно – болотник услышал звук и теперь целеустремленно шел на него.

– Ой, красна девица, краса неписанная! – снова ласково зачастил дедок, ощупывая воздух перед собой неестественно длинными тонкими пальцами, между которыми влажно блестели перепонки. – Сладка ли тебе ягода болотная, по нраву ли черное зеркало вод стоячих?

Я замерла, стараясь даже не дышать, волк припал к земле, еле сдерживая агрессивный рык в глотке. Болотник приближался к нему, еще пара шагов – и рукой заденет уши моего зверя. Я прикрыла глаза, набираясь решимости, и спрыгнула в лужу. Всплеск вышел громкий, в вязкой болотной тишине он далеко разнесся над водой. Старичок даже подскочил, поворачиваясь на звук.

Голос его стал вкрадчивым и сладким.

– Что ж ты молчишь, девица, слова доброго жалеешь? Али ты немая?

Теперь болотник тянул руки ко мне, я медленно отступала, стараясь шагать как можно тише. Происходящее напоминало игру в жмурки, которую я нежно любила в детстве, только вот чуяла я, что если меня поймают, то закончится всё достаточно печально. Для меня, конечно.

– Не бежала б ты от меня, красна девица, – кряхтел болотник, поводя носом, – я ведь жених завидный и богатый, без приданного возьму, осоковой короной увенчаю, ягодами-самоцветами осыплю!

Я так опешила, что даже забыла пятиться. Вот же старый хрыч, а всё туда же – седина в бороду, бес в ребро! Словно услышав мои мысли, старик продолжил заговаривать мне зубы, подбираясь всё ближе и ближе:

– Не смотри, что стар и собой негож, вот народится луна молодая, востророгая, и я мигом помолодею, таким статным молодцем сделаюсь, что и царевичам со мною не сравниться будет!

Я пошарила вокруг себя и, подобрав мелкий камушек, облепленный мхом и тиной, метко запустила его в лоб болотнику, выражая этим всё свое отношение к его "заманчивому предложению". На языке так и вертелся колкий и обидный ответ, но приходилось губы прикусывать, чтобы молчать. Я остро осознавала: заговорю и стану беззащитна, болотник меня увидит, и тогда игра в жмурки прекратится.

Волк сообразил, что я пытаюсь отвлечь болотника, и начал остервенело рыть землю, мокрые комья земли разлетались во все стороны и с тихим чавканьем падали в лужицы. Нежить завертелась, забормотала себе под нос и всё так же с вытянутыми руками двинулась в обратную сторону. Это было бы смешно, если б не было так страшно.

Очередной грязный камень прилетел старику уже в затылок.

– Дурачить меня вздумали?! – неожиданно гулким басом взревел болотник, увеличиваясь на глазах. И без того рыхлое желтоватое пузо раздулось втрое, скрыв кривые рахитичные ноги. Рот – вернее, огромная, полная мелких зубов пасть – распахнулся от уха до уха, глаза выпучились и вылезли из орбит.

Тварь обмахнула длинным тошнотворно-сизым языком морду и впилась в меня тяжелым взглядом. "Видит", – похолодев, поняла я.

Игра закончилась, я проиграла.

Значит, можно и высказать все, что на языке вертится. Лишь бы голос от страха дрожать не начал.

– Если хотел нас напугать, – с напускной дерзостью усмехнулась я, – то просчитался! Ты больше похож на уродливую жабу, чем на чудище!

На этот раз болотник не стал снисходить до разговора, а с невиданной ловкостью рванулся ко мне, разевая пасть. Я с визгом отшатнулась, слепо отмахиваясь посохом. Неудачно оступившись, я поскользнулась на осклизлом камне и рухнула на спину, выпустив от неожиданности посох и оставшись абсолютно беззащитной.