Дворцовый лакей Александр Дамер позже вспоминал, что при каждом визите Распутин сбрасывал свой тяжелый крестьянский армяк и всегда останавливался перед зеркалом в вестибюле. Он оглядывал себя, приглаживал волосы и бороду, а затем спешил по лестнице, которая вела в коридор к личным покоям. Обычно он встречался с Николаем и Александрой в небольшой уютной гостиной, расположенной рядом с личным кабинетом царя. Уходил он так же энергично и поспешно, как и приезжал14.

Когда вечером 26 октября Распутин покинул Петергоф, Николай спросил у Путятина, что он о нем думает. Путятин сказал царю, что старец не показался ему искренним, и, скорее всего, он страдает «воспалением мозга». Было очевидно, что ответ Путятина вовсе не интересовал царя. Николай сидел молча, поглаживая усы и бороду тыльной стороной руки, как часто делал в подобных ситуациях. Посмотрев в сторону, он сказал, что рад, что Распутин привез ему икону. Больше они о Распутине не говорили. Если Путятин и был искренен с царем, он не позволил своим личным чувствам повлиять на собственные отношения с Распутиным – примерно в это время он позировал вместе с ним для фотографии. Возможно, Путятин изменил свое мнение о старце, а может быть, учитывая репутацию Распутина, он счел более разумным показываться в его обществе15.

29 октября, через три дня после встречи с Распутиным, Николай написал министру внутренних дел и председателю совета министров Петру Столыпину:

Двумя месяцами ранее террористы взорвали дачу Столыпина на Аптекарском острове. Планировалось убить министра, но он выжил и даже не был ранен. При взрыве пятьдесят четыре человека было ранено или убито. У дочери Столыпина, Натальи, были повреждены обе ноги. Николай пригласил Наталью пожить в Зимнем дворце, и здесь в том же месяце ее посетил Распутин. Ни она сама, ни ее отец, который абсолютно не верил в возможность чудотворного исцеления, не испытали душевного трепета. Когда Распутин ушел, Наталья попросила опрыскать комнату одеколоном.

Возвращаясь в Покровское, Распутин решил заехать в Житомир, на севере Украины, и по рекомендации Феофана посетить Анну Обухову. Летом Феофан гостил у Обуховой и расписывал ей Распутина в самом превосходном свете. Обухова встретила Распутина на вокзале, и он трижды расцеловал ее, что показалось ей довольно странным. Распутин живо заинтересовался ее домом, обо всем расспрашивал – даже о том, почему она спит на такой жесткой постели. Потом он принялся расспрашивать ее о Феофане, все ли она ему рассказывает, на что Анна ответила: «Да». Когда они обходили комнаты, Распутин сказал: «Я знаю, как любить! Я знаю, как замечательно любить!» Анна притворилась, что не поняла его. Он же попытался убедить ее стать его «духовной дочерью», но она отказалась, чем привела его в ярость. Впрочем, ярость эта прошла так же мгновенно, как и возникла. Распутин заговорил о великих князьях и княгинях, называя их просто по именам. Анна почувствовала себя некомфортно. Распутин пробыл у нее несколько дней и все это время постоянно за ней ухаживал. Горничные были безумно рады, когда он уехал. Своей хозяйке они сказали, что он их пугал17.

Из Покровского Распутин написал Николаю 19 декабря, чтобы поздравить его с днем его святого: «Восхваляют вас ангелы и воспевают херувимы у Престола одесную Господа […] и царь царствует вовек, врагам на страх, а нам на славу, и слава наша – дела ваши […]»18. Через девять дней Распутин снова написал царю – на этот раз с особой просьбой:

Причина такой просьбы неясна. Одна из наиболее распространенных версий заключается в том, что, когда Распутин незадолго до этого бывал во дворце, маленький Алексей, увидев его, закричал: «Новый, новый, новый!» Некоторые даже утверждают, что это были первые слова малыша, и Николай и Александра были так счастливы и поражены, что решили добавить к фамилии Распутина это слово. Но, как явствует из письма, Распутин сам просил о смене фамилии, это не была инициатива царской семьи. Маловероятно, что Алексей, которому было уже два с половиной года, только начал говорить20. Возможно, добавление «Новый» было связано с пророчеством Филиппа: он говорил, что, когда уйдет, его место займет новый друг. Возможно, в Распутине не было ничего нового, но новым был его статус. Он оказался тем самым новым другом, предсказанным несколько лет назад. Какова бы ни была причина, очевидно, что эта просьба никак не была связана с желанием отказаться от своей фамилии в связи с негативными ассоциациями, которые она пробуждает. Распутин никогда не переставал пользоваться собственной фамилией, а «Новым» назывался лишь в исключительных случаях – и всегда в сочетании с «Распутин».

Николай передал письмо Распутина своему конюшему и государственному секретарю, барону Будбергу, 21 октября. Сначала Будберг удостоверился в адекватности просьбы, поскольку двойные фамилии через дефис традиционно дозволялись только дворянам. Но, поскольку просьба получила царское одобрение, о правилах можно было забыть. Просьба прошла через определенные службы, и окончательное разрешение было получено лишь 11 января 1907 года21. Благодарный Распутин тут же написал письмо Николаю: «Шлю Ангелов в охрану всем»22. В конце марта жители деревни Покровского были созваны на площадь, где им зачитали официальный эдикт, который гласил, что по приказу царя их односельчанин Григорий Распутин получил новую фамилию, и с этого времени именуется как «Распутин-Новый»23. Трудно представить, что подумали люди, услышав эту странную новость.

Николай и Александра предпочитали называть его «Григорием» или «нашим другом». Они никогда не называли его по фамилии – ни по старой, ни по новой. Однако изменение фамилии произошло очень вовремя, поскольку Распутин действительно стал новым человеком – или, по крайней мере, вступил в новый этап своей жизни. Он больше не был тем, кем был до встречи и дружбы с императором и императрицей. Новость эта не прошла незамеченной для прессы. Популярная московская газета «Русское слово» отметила перемену, задавшись вопросом: «Начнёт ли новую жизнь Распутин с изменением фамилии?»24