Чтобы выступить против Распутина, Феофану потребовалась немалая смелость, но он готов был рискнуть своими теплыми отношениями с императором и императрицей, поскольку был убежден в своей правоте. Феофан не пострадал за свою честность. Да, в этом году на посту духовника Алексея его сменил отец Александр Васильев, но духовником императорской четы он оставался до 1914 года. В ноябре Феофан стал епископом Таврическим и Симферопольским. Хотя подобное назначение может показаться наказанием, на самом деле это не так. Феофан и Александра оставались близки и после ноября. Сам Феофан не воспринимал новое назначение как немилость. Как раз наоборот. Ему предстояло отправиться в Крым – их величества явно заботились о Феофане. Петербургский климат был очень тяжел для него, и было решено, что умеренно-южный климат пойдет ему на пользу. Во время поездок в Крым царские дети собирали для него ягоды, и он мог пользоваться автомобилем царя для поездок в горы.

Феофан старался не винить Распутина в том, как сложилась его судьба. В этом сыграли роль более мощные силы.

Другими словами, Распутин был жертвой. И это довольно распространенная точка зрения: Распутин, простой русский мужик, погиб из-за общения с развращенной европеизированной столичной элитой. И подобная точка зрения не лишена оснований.

Несмотря на скандалы в детской, салонные сплетни и кампанию Феофана, в начале 1910 года в России еще оставались люди, которые не знали, кто такой Распутин. Такие люди были даже в семье Романовых. Дядя царя, великий князь Константин Константинович (К.Р.), 1 февраля 1910 года писал в дневнике: «После завтрака Владыко [епископ Кронштадтский Владимир (Путята)] хотел со мной побеседовать; при этом была жена и Иоанчик. Епископ говорил по двум вопросам: о слухах про какого-то юродивого, Григория, из простых мужиков, введенного к Императрице А. Ф. Милицей и будто бы имеющего сильное влияние в домашнем обиходе Царицы. Меня несколько неприятно удивило, что Владыко коснулся совсем чужого нам вопроса, в котором весьма трудно разграничить, где кончается правда и где начинаются сплетни»1.

Но все быстро изменилось. 15 марта 1910 года в «Московских ведомостях» была опубликована большая статья «Духовный гастролер Григорий Распутин». Месяц еще не закончился, а о Распутине уже знала вся страна.

«За последнее время нередко приходится слышать имя “старца” Григория по фамилии Новых, – писал журналист. – Фамилия эта лишь недавно была исходатайствована Григорием в замену прежней, Распутин. Можно лишь сожалеть об этой замене, так как первоначальная фамилия находится в большем соответствии с жизнью “старца”2.

Автор статьи, Михаил Новоселов, приводил три документа, связанные с Распутиным, его учением и его характером. Документы эти были составлены тремя неназванными людьми: царицынским журналистом, студентом и другим старцем. Все они, по словам журналиста, были хорошо знакомы с сибирским святым. В документах возникал весьма зловещий образ Распутина – хитрого шарлатана, алчного выскочки и похотливого сластолюбца, который с помощью гипноза и сладострастных поглаживаний создавал в представлении своих поклонниц образ истинно Божьего человека и приводил этих женщин в «райское состояние». В действительности же Распутин – это псевдопророк, учение которого не имело ничего общего с истинно христианской верой, но является порождением человека, пребывающего в «бесовской прелести». По словам журналиста, Распутин был ленивым, плохим семьянином, он бросил дом и не обеспечивал семью, его дети росли «грязными маленькими негодяями». Его похоть разрушила много счастливых семей и погубила многих женщин. В конце статьи Новоселов писал, что видный священник (возможно, Феофан?) недавно сказал ему, что Распутин – «хлыст и эротоман». Хотя, по мнению Новоселова, факты не вызывали сомнений, он опасался, что ни церковь, ни государственная власть со свойственной им «трусостью» не будут ничего делать с Распутиным. Поэтому он адресовал свои слова «нравственному сознанию и здоровым умам обычных священников и их прихожан».

Картина действительно вырисовывалась зловещая, несмотря на то что почти ничего из описанного не было правдой. Автору статьи это было не важно. Новоселов родился в семье священников. Священники были в его семье и по линии матери, и по линии отца. С ранней юности он увлекся духовными исканиями. Окончив историко-филологический факультет Московского университета, он подпал под влияние Льва Толстого. Они даже переписывались, и впоследствии Новоселова арестовали за распространение запрещенных трудов великого писателя. После этого его выслали из столицы. В тридцать лет он порвал с толстовством и увлекся идеями религиозного философа Владимира Соловьева. Он был знаком не только с Иоанном Кронштадтским, но и с «философами-богоискателями» – Бердяевым, Розановым и Сергеем Булгаковым. Он также входил в московский круг Эллы, сестры императрицы Александры. Бердяев писал, что комната Новоселова напоминает монашескую келью: он окружил себя старцами, аскетами и другими религиозными типами. Новоселов не терпел церковных иерархов, признавая духовный авторитет только скромных святых подвижников3.

Сомнения относительно Распутина зародились у Новоселова еще в 1907 году, и он говорил об этом задолго до 1910 года. Он начал собирать материал для обличительной статьи о Распутине, но статья была конфискована полицией еще до публикации4. Ненависть его к Распутину не знала границ. Генерал Богданович говорил, что Новоселов был искренне убежден в том, что Распутин – воплощение дьявола5. Эта антипатия объяснялась в значительной степени тем, что Новоселов сам стремился в тот религиозный мир, из которого вышел Распутин и который он, по его словам, представлял. Для человека, подобного Новоселову, старчество Распутина было сродни духовному предательству, насмешкой самого гнусного рода и оскорблением всех истинных святых, вышедших из народа.

Вдохновителем этой статьи был Лев Тихомиров, редактор «Московских ведомостей». Позже он утверждал, что первым разоблачил Распутина этой публикацией6. Если Новоселов ненавидел Распутина за то, что он в ложном свете представлял народную религию, причины ненависти Тихомирова были иными. Он считал, что Распутин извратил его идею «народного самодержавия». Тихомиров начинал как радикальный народник, а затем стал монархистом. То, что простой крестьянин проложил себе дорогу во дворец и построил мостик между крестьянством и царем, было именно тем, на что надеялся Тихомиров. Но в ярость его приводило то, каким именно оказался этот крестьянин. В глазах Тихомирова поведение Распутина было величайшим предательством7. 7 апреля Тихомиров встретился с Новоселовым и сообщил ему, что, насколько ему известно, статья не произвела впечатления на царскую чету. Он не был уверен в том, что Николай вообще видел ее, хотя если бы увидел, то она должна была бы привести его в ярость8.