Шрифт:
– Ты чего, Берт?
– Девушки за обедом болтали, гадали, что это на тебя нашло и почему. Всякое говорили...
– А ты?
– А я помалкивала и потихоньку перечитывала твою записку, где ты велел ничему не удивляться.
Уфф... Я готов ее расцеловать прямо на глазах у всех. Не спросила...
– Так что там про журналы?
Берта снова посерьезнела.
– Так вот, я смотрел журналы учета и мне захотелось посмотреть твои результаты за день.
– Аа...
Берта смутилась, поняв, что я увидел ее недочеты.
– Там все оказалось записано, Берт, очень подробно.
Она тихо спросила.
– Что записано?
Вздыхаю и медлю.
– Скажи мне.
– Уверена, что хочешь услышать?
– Да.
Тихий, но такой упрямый голос...
– Там был записан весь ущерб от твоих недочетов, несколько раз подана заявка на вычет из жалованья. И за два дня до моего появления - подробная докладная на тебя Лигету.
– Кто это все написал?
Горло у меня внезапно пересохло, облизал губы.
– Кто?
– Клайд.
Ее губы задрожали, закусила их, уткнулась мне в плечо лицом. Лихорадочный шепот.
– Прости... Прости, милый, любимый, единственный... Мой Клайд... Я просто... Просто так больно... Узнать, что...
Ласково глажу ее волосы и тихо шепчу...
– Все, все... Теперь ты узнала и это, и оно уже позади.
И поезд убаюкивающе постукивал колесами, унося нас через ночной мрак, подтверждая - все позади, все позади, друзья.
– Зачем он это делал?
Берта успокоилась, достала платок и отерла глаза.
– Надеялся, что тебя уволят. И тогда ты бы уже просто вынужденно уехала из Ликурга к родителям в Бильц.
Роберта помолчала, потом несколько раз кивнула.
– Так бы и было, верно рассчитал.
Я, не скрываясь, перевел дыхание и вытер вспотевший от напряжения лоб. Берта заботливо промокнула мое лицо своим платком, быстро оглянувшись, легко поцеловала в губы.
– Сколько нам ещё ехать?
– Чуть менее часа, проехали Кэлвуд только что.
Роберта улыбнулась, покачав головой.
– Уже запомнил станции...
Улыбнулся в ответ, погладил ее по руке, ничего не ответив на это.
– Но ты рассказывай дальше, мы в самом начале, да?
– Да, Берт. Слушай дальше.
Она уже откровенно свернулась клубочком возле меня, не обращая внимания на окружающих. Усмехнулся, осталось только на колени сесть и все будет отлично. Тепло ее тела успокаивает, она со мной, мы вместе.
– У нас в отделении есть несколько девушек, они докладывают Лигету обо всем, что происходит.
– Аа, эти... Все это знают.
Я заинтересовался, вот как...
– Кто такие?
Берта хихикнула прямо мне в ухо, я почувствовал поцелуй и жаркое дыхание.
– Это Марта и Руза. Эти кошки обе в тебя влюблены и по очереди бегают к мистеру Лигету наушничать на тебя же и на всех остальных. И при этом они убить друг дружку готовы.
Только озадаченно головой покрутил, ну, бабский террариум, одно слово...
– Только не говори, что не знал, что они к тебе неравнодушны.
– Нуу...
– Что? Думаешь, не видела, как эта толстуха Марта тебя пирожками потчевала и так выглядела, что... Что...
– Ну, что, что?
Разглядел даже в полумраке, как щеки Берты покраснели, она запнулась и стукнула меня кулачком по плечу.
– Я ей волосы все повыдергаю, если она к тебе приставать вздумает ещё!
– Ой, Боже правый...
Я рассмеялся, приглядевшись к развоевавшейся Роберте.
– У нас первая семейная сцена ревности?
Из полутьмы по лбу прилетело ладошкой. Я решил возмутиться.
– Берт, что это за манера шлёпать ладонью по лбу?
Она засмеялась, притянув мою голову к себе и ласково потершись теплой щекой о лоб. Зашептала, горячее дыхание обдало лицо.
– Это с детства, я так лупила Гифа, брата. Ну, Гифорда, когда мы ссорились.
– А мы ссоримся?
– Нет, не ссоримся. А по лбу все равно получишь, грозный ты там или ещё какой. Я ревнивая!
– Ты моё солнышко...
Однако эту шутливую возню в темном уголке пора прекращать, появляются совсем неподходящие месту мысли. Круглое колено под тонким чулочком... Лента подвязки... Шелк... Теплая гладкая кожа... А вот...