– Симон, кликни нам Фе.

Слуга кивнул и вышел. Подождали. Дверь снова отворилась, и вошёл узкоглазый и круглолицый мужик, сам себя в ширину толще.

– Фе, своди вот этого достойного господина к своей тётушке. Пусть она с ним поговорит. Если кивнёт – научишь его знаку. И объяснишь, что за знак, когда и где его можно, а где лучше не надо. Если не кивнёт – то просто отпустишь. А если он сам не сможет дойти – проводишь.

Обратился к Деркачу и самым ласковым и серьёзным тоном сказал:

– А от меня лично – огромное «спасибо». Таким бы людям жить да жить, земля была бы счастлива! До свидания.

– Ага, – невпопад ответил Деркач.

Потоптался, неловко поклонился и пошёл к двери.

Огромный и молчаливый Фе повёл Деркача куда-то в дебри города. Здесь он никогда не был и обратно бы сам, наверное, и не вышел бы. Хорошо, что этот усач приказал обратно вывести. Задавать вопросы этому бугаю совершенно не хотелось, хотя куда они идут – было интересно. Но шли недолго. Поплутав по каким-то переулкам и протиснувшись между домами, они оказались в тихом дворике, грязном, неухоженном, с курами и рывшимся в земле поросёнком. А вот домик, стоящий в нём, резко не соответствовал третьесортному деревенскому окружению. Он был сложен ровной кладкой, выкрашен, да ещё и украшен какими-то узорами. Над дверью были нарисованы ещё две арки, синяя и красная. Красная была вообще непонятной, какие-то колонны с завитушками. Между ними была намалёвана аккуратная синяя дверь. В которой уже была настоящая, деревянная. Фе вошёл туда, жестом велев Деркачу стоять снаружи. Торчать в одиночку в этом дворике было неуютно. Но и бежать тоже уже глупо. Мало ли что? А главное – куда? Но Фе скоро вышел, махнул рукой и сказал:

– Зяхади. Тама повидишь.

Деркач глянул в проём. Как-то боязно заходить. Ну, не мог же этот усатый таким образом отправить его на смерть? Ах, он же уверял, что смерти не боится. В раю увидится с Дусей. Так почему так страшно? Он решительно шагнул в проём, понимая, что боится не смерти, а вот этой неизвестности.

За дверью был коридор. В конце коридора – дверь. Деркач её и открыл, а что тут сложного? Комната, захламлённая так, что любой селянин решил бы, что это сарай. Стол с зелёной скатертью, с той стороны – кресло. В кресле сидела седая женщина. Смуглая кожа, крупный нос, полные щёки. Плечи и грудь под стать. И взгляд раскосый, явно тётушка тому Фе.

– Проходи, садись, – сказала она голосом странным. Он когда-то был мелодичным, сейчас же надтреснул, и скрёб по ушам, оставаясь богатым и музыкальным. – Молодец, боишься того, чего надо.

Вот тут Деркач испугался ещё сильнее. Почти по-настоящему.

– Ты ведьма?

– Можно и так сказать, – хрипло засмеялась она. – Но неужто ведьма страшнее дракона?

– Не знаю, – Деркач всё-таки сел.– Я никогда не видел ни тех, ни других.

Ведьма неожиданно откинулась назад и захохотала.

– Вот теперь я вижу, почему тебя ко мне прислали! – она подхватила со стола платочек и изящно промокнула уголки глаз. – Нет, какой ты… забавный! Значит, слушай меня. Ты на того дракона сильно сердит?

То, что ведьма, впервые увидев его, сразу же правильно узнала и про дракона, и про чувства – впечатляло. Но вот ответить на её вопрос он не смог бы… Честно.

– Сам не знаю…

– Вижу. Потому и спрашиваю. А если я тебе дам с женой твоей поговорить – простишь дракона?

Деркач крепко сжал челюсти, аж желваки выступили. Он прекрасно понимал, что месть дракону – это просто цель его нынешнего существования. Если не это, то он не знает, чем заниматься, что делать. И перед женой стыдно, и перед соседями. А перед собой… А, что уж говорить, и перед собой тоже стыдно. Но в другом. Если он простит дракона, то получается, что и жену не любил? Твёрдо взглянув женщине в глаза, Деркач ответил:

– Про то, что Дуся дракона простила бы – сам знаю. А я не могу!

Ведьма ещё раз внимательно осмотрела его, с головы до ног и обратно.

– Ну, нет так нет. Не в том важность. На дракона тебе идти в любом случае. Одно тебя прошу, не приказываю, не принуждаю, просто прошу: смотри вокруг! Как бы ни было больно, как бы ни пыжился ты, а вдруг встретится по пути женщина, обделённая мужской лаской? А коли вдруг в твою голову полезут сомнения – вспомни, что сегодня ты отказался спросить о том у жены.

Деркач встал.

– Сядь, я ещё не закончила.

Деркач посомневался. С одной стороны, советы этой дуры ему ни на что не упали. С другой – она говорила с такой властной уверенностью, что хотелось ей верить. И мало ли что, вдруг потом всё это окажется важным и нужным?

– Ты почему в кожемяки подался?

Деркач усмехнулся.

– Ты ж, вроде, всё и сама знаешь. Чего спрашиваешь?

– Могу и сама ответить. Хочешь, скажу?

– Ну, скажи.

– Струсил ты в детстве, что самый слабый в семье был. Думал, не потянешь землепашество. Лошадей боялся. Мышей боялся. Да, вижу, вырос ты, поумнел. Но по-прежнему боишься. Не возражай мне, страх – это нормально. Страх – это страж. Человек боится того, с чем не может сам справиться, это правильно! Но часто он боится и просто так, по привычке. От того делает глупости такие, что если ему самому рассказать – потом смеяться будет. Потом – будет, а сейчас – делает. Оттого тебя спрашиваю. Не потому, что мне интересно, а чтобы ты сам задумался. Когда придёт время – может, не сделаешь глупостей. Но когда вы нас, ведьм, слушали, а? Приходите, платите такие деньжищи, а всё равно не слушаете…

– Я ничего не платил.

– Поэтому можешь и не слушать? Ну, иди, иди.

Деркач встал и вышел. Фе посмотрел на него и собрался идти внутрь, но Деркач его остановил:

– Ничего мне от вас не надо. Отведи меня назад и можешь быть свободен.

Фе некоторое время смотрел на шорника, потом вдруг вытянул губы дудочкой и мазнул пальцем по щеке от уха до рта, угукнув в это время. Потом ещё раз повторил. Потом ещё раз.

– Поняль? Если на базаре какой падайти и абижать – так сделяй. Проста так не деляй. Тока если савсэм-савсэм плёха. Никому не показывай. Кому покажешь – башка секир. Обоим!