Главврач вздохнул:

– Ну почему, Альберт Карлович, вы не можете отвечать хотя бы так? Почему заведующая медчастью знает положение дел лучше вас, хотя у неё и других забот по горло?

– Я тоже знаю пациентов.

– Хорошо бы, если бы вы ещё знали буквы и умели складывать их в слова.

– Не вылезет он! Человеческие инстинкты утрачиваются. Срёт где попало, жрёт руками, всех на хрен посылает. Скоро и это разучится делать, – ответил-таки заместитель.

– Сквернословить вы умеете, – заметил Гюстав Грантович, – хоть что-то. Да, печально… ещё один. Предоставьте мне сегодня список препаратов, что ему дают, очерёдность… в общем, всю картину. Посмотрю, можно ли что-то подправить. Иначе – усыпить. Иного выхода нет.

Все немного помолчали. Заведующий клиникой разглядывал ежедневник.

– Ничего не поделаешь, есть и оборотная сторона профессии, – проговорил он. – Что Бэтмен?

На этот раз потупились все сразу.

– В чём дело?

Поправив очки и укоризненно посмотрев на Альберта Карловича, упорно никого не замечающего, Анжелика Юрьевна со вздохом пояснила:

– Произошло небольшое недоразумение… в общем, Летучному случайно вкололи ДНК летучей мыши-самки, да ещё и, как позже выяснилось, на ранней стадии беременности… в смысле, мышь была на ранней стадии… теперь у Бэтмена токсикоз.

Она сделала паузу, ожидая гнева руководителя, но тот молчал как рыба – видимо, подбирал более-менее корректные выражения, что пока выражалось в сжатых до побеления кулачках. Заведующая медчастью продолжила:

– Это всё ничего… токсикоз не так страшен был бы, но на фоне других изменений организма он несколько… нарушил процесс превращения. Вместо преобразования костной структуры господин Летучный начал пищать и бояться света…

– Хватит! – Разразился Гюстав Грантович, и пухлый кулак на сей раз обрушился на стол с такой силой, что подпрыгнули все карандаши и ручки, а Анжелика Юрьевна спешно поправила очки. – Кто проводит отбор образцов?

Ответа не последовало.

– Что ж, мы подождём. Мы ведь никуда не торопимся, – он откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди (из-за немалого объёма последней ему едва удавалось это сделать).

Пару минут висела абсолютная тишина, пока воздух не наэлектролизовался до того, что крохотные волоски на руках Марины встали дыбом, а любой вздох казался громом.

– Я произвожу отбор образцов, – наконец выдавил заместитель.

– Встаньте, Альберт Карлович. Встаньте, встаньте!

Тот поднялся с видом школьника, не выучившего урок и больше всего ненавидевшего за это учителя.

– Будьте любезны, Альберт Карлович, – проговорил руководитель клиники притворно-сладострастным тоном, – поведайте-ка нам, в чём заключается первый пункт разработанной мною инструкции по превращению, за знание которой вы, между прочим, расписываетесь в начале каждого месяца.

– В то… в том, что при отборе образцов в первую очередь обращать внимание на пол претендента.

– Молодец, знаете. Похвально. А теперь скажите, как же тогда в качестве образца оказалась самка, а не самец?

– По… по ошибке…

– Неужели? Тогда следующий раз вам принесут на завтрак вместо каши битое стекло. По ошибке.

– Произошло недоразумение…

– А смахивает на диверсию! – Заорал Гюстав Грантович, окончив спектакль по проверке знаний. – Единственное недоразумение, которое я здесь вижу – это вы! Вы проверяете кучу анализов, как же такое можно пропустить?

– Наверное, по причине беременности мыши… произошёл гормональный сбой, и многие анализы дали не те результаты, которые соответствовали бы женской особи…

– А между ног вам не пришло в голову заглянуть?

Альберт Карлович покраснел.

– Что значится первым пунктом в технологии отбора образцов? Не утруждайтесь вспоминать, подскажу: внешний телесный осмотр! И сдаётся мне, что достаточно школьного курса биологии, чтобы отличить самку мыши от самца, благо первичные половые признаки у них снаружи.

– Во… возможно, – дрожащим голосом упорствовал заместитель, – производимый медсестрой сбор анализов был проведён с нарушениями…

Теперь возмутилась Марина:

– Я что, не знаю, куда колоть?

– Довольно! – Прорычал главврач и поднялся, но стал не на много выше, чем пока сидел. – Мне надоела ваша некомпетентность, Альберт Карлович.

Заместитель пополз вниз, точно у него отказывали ноги, но спрятаться не удалось.

– Я не разрешал вам садиться! Ну как, как можно не заметить этого? Осмотреть… просто осмотреть! Вы же врач высшей категории! Но образец даже не видели, да? Правильно я угадал? Ваша халатность поразительна.

Альбер Карлович дрожал – то ли от злости, то ли от страха… то ли от уязвлённой в присутствии коллектива гордости.