– Садитесь! Ваше попустительство вызывает у меня серьёзные опасения, и дело тут уже не в деньгах. Дело в безопасности клиентов! Ваши косяки наблюдаются на протяжении всей вашей службы здесь. Имейте в виду, с этой минуты я серьёзно задумаюсь над вашем дальнейшем пребывании в этой клинике. Если вы не способны отличить самца от самки, у вас, похоже, едет крыша, – главврач сел обратно.

– А у вас она давно съехала, – огрызнулся заместитель в ответ, расценив, видимо, стул, который ощутил наконец своим задом, как средство обретения храбрости.

– Вот-вот, а двум людям со съехавшей крышей одним делом заниматься нельзя. Понимаете, к чему я? Летучный – пациент четвёртой категории, что прикажете теперь с ним делать? Ну, ваши предложения?

– Попытаемся скорректировать… вводим тестостерон. Наблюдается положительная тенденция.

– «Наблюдается положительная тенденция» – передразнил его Гюстав Грантович, – а я вот подозреваю, что тестостерон придётся теперь всю жизнь вводить.

Немного помолчав, он футуристично добавил:

– Когда же я научу вас работать? Видимо, никогда. Так… у нас ещё двое. Я этого не выдержу! Давайте к другому. Василий Павлович, захоронили?

– Да, закопали вчера. Всё путём.

– Никто не видел?

– Гюстав Грантович, обижаете! Кто тут может видеть?

– Дикие звери не разроют? Не хотелось бы, чтобы кости обнаружили потом в ближайшей деревне.

– Не разроют, будьте уверены. На три метра закопали, куда уж глубже. Намучались вчера… корни там, камень попался… но зарыли надёжно.

Главврач вычеркнул кого-то в ежедневнике, а затем поучительно погрозил своему заместителю ручкой:

– Вот, учитесь, Альберт Карлович, как нужно выполнять работу. Всего единственное требование – качественно! Сколько ещё осталось, Василий Павлович?

– Двое ещё. И несколько животных. Но там так, по мелочи. Заморозить успели, так что думаю льву скормим.

– Ну смотрите, лев не станет жрать тухлятину. Не траваните мне его, и так еле достали.

– Обижаете! – Снова простодушно поднял свои незатейливые брови завхоз, – льва лучшим мясом кормим. Витамины для шерсти даём. Грива будет, какой не видывали.

– Ладно… так, двое, двое… минотавр наш неудавшийся, насколько я помню, и… э…

– Да придурок этот, с лицом осьминога. «Пиратов» насмотрелся…

– А-а! Вот что делают деньги в сочетании с глупостью. Надо ж такое выдумать! А потом кто-нибудь найдёт это через сотни лет и будут учёные головы ломать и думать, что нашу землю посетили инопланетяне. А на самом деле всё, как и всегда, проще гораздо… подождите-ка, сколько же он там лежит?

– С прошлого года.

– Ничего себе!

– Всё очередь не дойдёт. Много захоронений последнее время…

– Тут ты прав, Василий Палыч. И, кажется, я даже догадываюсь, кто к этому руку приложил!

Альбер Карлович уже не реагировал. По лицу его волдырями и судорогами бродила злоба. Главврач как будто смягчился:

– Ладно вам, прекращайте дуться. Видите же сами, что виноваты.

– Я не понимаю, почему из всех присутствующих именно ко мне вы относитесь с таким пристрастием.

– Потому что именно ваша работа вызывает больше всего нареканий, и это по-моему очевидно.

– Это как посмотреть, – буркнул зам и метнул очередную порцию молний в присутствующих.

Анжелика Юрьевна в такие моменты обычно закатывала глаза и с презрением отворачивалась, но она реагировала хотя бы как-то, а вот воздействовать телепатически на Василия Павловича было совершенно невозможно: он как сидел с самым непосредственным видом, так и остался, лишь, может быть, простые брови его чуть приподнялись, выражая на этот раз усмешку. Альберт Карлович ненавидел эти брови так же, как и бороду Гюстава Грантовича. Ему хотелось взять их с краю и отодрать раз и на всегда, вместе с дермой, чтоб уж наверняка. Медсестра Марина имела особенность огрызаться на его замечания. Формально его подчинённая, она ни в грош не ставила своего руководителя и выполняла его поручения, как ему казалось, из великого снисхождения. Заместитель кипятился, как переполненный чайник, жаловался Анжелике Юрьевне, но та опять томно закатывала глаза и для вида делала Марине замечание, в силу которого не верила сама. Так продолжалось изо дня в день, и нервная система каждого, в том числе и Гюстава Грантовича, неумолимо истончалась. Он вынужден был отвлекаться от научной работы и постоянно контролировать деятельность персонала, хотя по идее эта функция возлагалась на заместителя. И это уже порядком ему надоело. Он даже планёрки стал делать не каждый день.

– Давайте закончим этот балаган. У нас ещё двое. Анжелика Юрьевна, кратко и ёмко. Начнём с Людмилы Александровой. Как идёт процесс?

– Пока не очень. Болезнь не отступает, хотя видоизменения начались. Отёчность и проблемы с оттоком лимфы не устранены, но положительная динамика есть, правда очень медленная.

– Сегодня посмотрю её сам. Запланируйте на час дня.

– Проблема ещё в том, что организм дал неожиданную реакцию. Температура на днях поднималась до сорока одного, плюс тошнота и рвота. И кости…