– Юляш!
– послышался полный предвкушения голос Рогозина с коридора.

– Угу-угу! Я тут, - протянула я, мучаясь с завязками.

Низ уже был на мне, а вот с верхом пришлось попотеть. В итоге вместо бантика посреди груди образовался узел, как минимум, морской. И как бы мне не хотелось, чтобы Дима красиво дернул за веревочку, и девушка бы открылась, но. не судьба!

Я запрыгнула на кровать в тот момент, когда двери спальни распахнулись. Дима стоял у двери слегка потрепанный и уставший на вид, но такой очаровательный. Он держал одну руку в кармане, а другой снимал галстук.

Я призывно ему улыбнулась и развела ноги в приглашающем жесте. Это должно было быть сексуально! Я же старалась!

Но Дима почему-то рассмеялся.

– Что?
– недоумевала я.

Он подошел ко мне, сел на кровать, продолжая улыбаться.

– У тебя помада на зубах. Ты выглядишь, как вампирюжка. Будто только что напилась моей кровушки, и лежишь такая вся довольная жизнью.

– Это я твоей крови напилась?
– поразилась я.
– Да это ты только и делаешь, что издеваешься! Даже сейчас.

Я подумала обидеться, но Дима быстро исправился.

Он потянул меня на себя, усадил верхом и медленно стер большим пальцем блеск с моих губ. Я наблюдала за ним, как завороженная. Его глаза зажглись страстью, стоило ему посмотреть на мой рот, он облизал свои губы перед тем, как напасть на мои в голодном, отчаянном поцелуе. Я застонала, когда его пальцы зарылись в мои влажные волосы, сжимая их до приятной боли.

Осознание его близости и ощущение твердой плоти между моих ног зажгли меня за секунду. Как и обещала, я была готовой для него во всех смыслах.

– Ты еще сомневаешься, что нужна мне?
– задал он риторический вопрос и направил мою руку на свой пах.
– Я не могу это контролировать. А ты - можешь!

Почувствовав некую власть, я толкнула Рогозина, повалив его на постель, и принялась медленно расстегивать пуговки на его рубашке, каждый раз целуя новый оголенный участок груди.

– Ты был очень плохим, Димочка, - томно протянула я.

– Чего это?
– поразился он.

Я укусила его за кубик пресса и послала недовольный взгляд.

– Не знаю. Я не злопамятная! Знаешь, как тяжело, когда хочешь отомстить, а за что - уже не помнишь? Так вот!

Я провела ноготками по оголенной коже, отчего Дима зашипел, и принялась расстегивать брюки, за которыми прятался объект, так сказать, моего желания.

– Сегодня я буду мстить.

– Да пожалуйста!
– дал добро Рогозин и расслабленно откинул голову.

Я лишь хмыкнула. Наивный! Он еще не догадывался, что у меня в ящике припасены наручники!

Пока расстегивала брюки, тихо открыла ножкой ящик и с ловкостью ниндзи достала инструмент пыток. А затем под видом, что собираюсь снять с Димы рубашку, завела его запястья над головой и приковала к спинке кровати.

Предовольная собой, я изучила реакцию Рогозина.

Он даже глаз не открыл! Улыбнулся уголком губ и хмыкнул так беззаботно, мол, напугала кота сметаной.

– Ну ладно, - зловеще протянула я.
– Сам напросился!

Я опустилась ниже и слегка прикусила его сосок, как он постоянно делал с моим. Дима дернулся и весь напрягся.

– Э-э-э! Что это ты там делаешь?

– А ты как думал?
– произнесла я, глядя на него снизу. Мои щеки грозили лопнуть от победной улыбки.

– Я... В общем-то...

Он зашипел, когда я сильно втянула розовую вершинку губами, а вторую сжала пальцами.

– Юль! Хорош!

Тут уж я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Столько паники звучало в его голосе.

– Как ты там говорил? Месть может доставлять большое удовольствие, да? Мне очень хорошо! А тебе?

Я запустила руки в его боксеры и сжала его твердую плоть. О, ему это нравилось!

Дима издал полустон-полурык, когда я продолжила свою сладкую пытку, используя язык, губы и даже зубки.

– Вижу, что ты в восторге!
– поддразнила я.

– Юль, хватит!

Он начал вырываться, отчего наверняка на его запястьях останутся синяки. Наручники -то настоящие! Я их у Сени выклянчила пару недель назад, да все не решалась применить.

– А как на счет пари? Тебе было так же приятно, а?

Моя рука в боксерах заползла чуть дальше, и я сжала его «колокольчики».

– О-о-о... О чем ты?
– удивился Дима, продолжая яростно вырваться.
– Слушай, Никитина, ты сейчас так доиграешься, что завтра ходить не сможешь.