— Это пари, — признался Яр, тоже решив, что сигарета — это именно то, что сейчас нужно. — Но у меня были свои причины для его заключения. Если коротко, я просто сыграл на желании Оса не зависеть от отца. Заявил, будто не верю, что, владея строительными гипермаркетами, он вообще сумеет применить на деле хоть что-то из того, чем там торгуют. Он соглашаться на пари не желал, тогда я предложил ему то, от чего он не смог отказаться.

— Очень интересно, от чего не смог отказаться парень, у которого столько денег, что представить страшно, — иронично бросила я, выпуская облачко дыма и запивая это дело терпким сладким кофе.

— По условиям в случае выигрыша он должен был получить «Касси», — ответил Яр, и тут же уточнил: — Точнее, не всю, а права на владение её половиной.

— «Касси»? — Я поперхнулась дымом, попросту опешив. — Кошки?

— Какой ещё кошки? — не понял Ярик.

— Оскар сказал, что ты любишь свою Касси, а когда я спросила, о чём речь, он сказал, что это кошка.

А Ярик вдруг… расхохотался, причём смеялся так, что из ресторана выглянула не только администратор, но и оба охранника, что встретились мне при входе. Правда, почти сразу все они снова скрылись в зале.

— Вот он придумал, — протянул Ярик, отсмеявшись. — Тоже мне, находчивый клоун.

— Итак, что же такое Касси? — не смогла промолчать я, едва сдерживая раздражение. Увы, мне смеяться не хотелось совершенно.

— «Касси» — это большой торгово-развлекательный комплекс. В него я вложил столько сил и денег, что просто не мог не полюбить это своё детище. Он называется «Кассиопея». И именно половина этого комплекса принадлежит теперь Оскару. Ведь пари он всё же выиграл. Ремонт в твоей квартире сделал. Так что его можно поздравить.

Поздравить? Пари?! Всего лишь… пари?

Наверное, я слишком поникла, потому что Яр вдруг поднялся, придвинул стул ко мне и, присев рядом, обнял за плечи.

— Варя, пари не касалось тебя. Все ваши отношения с Оскаром — только ваше дело. По условиям, он должен был за месяц сделать ремонт в квартире. Любой. Всё.

— Но… — только и смогла сказать я, ощущая, как перед глазами почему-то всё начинает расплываться, а в лёгких заканчивается воздух. — Всё, что он рассказывал мне о себе — ложь?

— Вряд ли бы он столько врал, — со знанием дела заметил Ярик. — Ос вообще врать не любит.

— Да… конечно, не любит.

Я пыталась спрятать за злой иронией истинные эмоции. Не хотела показывать, как на самом деле ошарашили меня слова Ярослава. Мысли в голове кружили странные танцы, а мне вдруг начало казаться, что я просто сплю, а это всего лишь глупый непонятный сон. Да и как подобное вообще могло случиться наяву?

Сигарета медленно истлела в моих пальцах, и Яр сам забрал окурок и потушил в пепельнице. Он ведь видел и прекрасно понимал, в каком я сейчас состоянии, и точно хотел помочь, да только не знал, как.

— Идиотизм, — протянула, глядя на поверхность стола, накрытую белой скатертью. Потом всё же заставила себя посмотреть на сидящего рядом молодого мужчину, но так и не придумала, что ему сказать.

— Варя, Варя, — протянул он, удручённо вздохнув. — И всё же Оскар — негодяй. Заявился ко мне вчера ночью, сказал, что сам с тобой поговорить уже не успеет. Попросил меня всё тебе объяснить. Знал же, индюк, что ты так просто всё это не примешь.

Я невесело улыбнулась, но на большее оказалась, увы, не способна. Мой личный мир, казавшийся таким простым и понятным, в один момент стал чужим. Более того, он стремительно рассыпАлся. Рушился, подобно песчаному замку, на который неожиданно вылили ведро воды.

— Ты бледная, — встревоженным тоном заметил Яр. — Давай вина? Оно немного успокоит.

— Успокоит? — выпалила, снова поворачиваясь к нему. — Успокоит, да? Как тебя там? Ярослав Алексеевич? Хозяин? Швецов?

— Да, это моя фамилия, — ответил он, уже видя, что больше держать себя в руках я просто не смогу. — И это мой ресторан. Но сейчас я говорю с тобой, как друг. Друг, Варя. Это настоящее, не зависимо от всего, что ты сегодня узнала. И Оскар к тебе относится очень хорошо.

— Хорошо… — повторила, борясь с комом в горле. На самом деле, у меня почти не получалось связно мыслить. В голове было только одно желание — закричать.

— Варь, пойми пожалуйста, — Ярик не оставлял попыток до меня достучаться. — Сейчас у Оскара большие неприятности. Но он разберётся с ними и обязательно свяжется с тобой. Объяснится.

Но я не верила. Больше вообще ничему не могла верить. Может, потому и поднялась со стула, и даже хотела просто уйти, но Ярик не пустил, попросту поймав меня за руку.

— Мне не нужны его объяснения. И он не нужен, — сказала, из последних сил удерживая себя от неминуемого срыва.

— В тебе говорит обида.