Энна принесла корзинку со снедью, и Эль ушла, прихватив корзинку и свой узелок. Она спустилась на пляж по той узкой лесенке в конце коридора, а кода Тьяна тоже выглянула, чтобы посмотреть ей вслед, пляж был пуст.

И как они так умудряются, эти бродячие гадалки?

— Вам, конечно, виднее, миледи, не мое дело вам указывать. Но не след бы привечать тут кого попало.

Надо было стражу вызвать! — поджала губы Энна.

Она, безусловно, была права. Но Тьяна только улыбнулась.

Часом позже из Верхнего принесли письма, целую пачку, и одно было из Рори. Тьяна с привычным волнением сломала печать со знакомым гербом на знакомом же сером сургуче и вскрыла плотный конверт. Писала мама, про обычные домашние дела, про то, как Бран старается заниматься хозяйством, и даже решил купить еще одну горную ферму. И про то, что дочке Дивоны взяли вторую кормилицу, потому что у первой вдруг пропало молоко. Ребенок здоров, растет, а вот сама Дивона тает с каждый днем, их бедная девочка. Но они верят в благополучный исход. Третьего дня Бран сам привез нового лекаря, которого им рекомендовали. Муж Дивоны так удручен, бедняжка.

Если появление беглянки Эль оставило Тьяне хорошее настроение, то после письма из Рори от него и следа не осталось. Она не удержалась и расплакалась, уронив голову на руки. Дивона, ее сестра, лучшая подружка детства и юности, ее вторая половинка! Узнать, что на этом свете вдруг не стало Дивоны — было бы ужасно. Сестра не могла умереть. Ее родная сестра, золотоволосая Дивона — нет, не надо…

— Что ты. Тин? — руки мужа легли на ее плечи.

Его руки, покрытые густой звериной шерстью, с темными ладонями и устрашающего вида ногтями, которые могли в мгновение ока превратиться в жуткие когти. Но ее эти руки всегда лишь гладили, ласкали.

— Ответь мне, Тин…

Она лишь повернулась к нему, уткнулась лицом в его рубашку, говорить была пока не в силах.

Валантен потянулся, придерживая ее, поднял с пола оброненное письмо, прочитал.

— Ты беспокоишься за сестру? Скоро ее увидишь. Может, там все не так и страшно, просто твоя мать излишне волнуется.

Она не сразу вникла смысл того, что услышала. Но плакать перестала, подняла голову.

— Валантен?..

— Я хотел сказать тебе, что уже распорядился. Ты готова уехать завтра? Успеешь ведь собраться? Завтра на рассвете тебе подадут карету.

Она все еще не верила.

— Я не могу, Валантен!

— Это я не могу, Тин, — сказал он глухо, и потаенная боль клокотала в его голосе, — не могу выносить тебя такую. И Хойр говорит, что тебе надо уехать, отдохнуть и развеяться. Вот и уезжай, раз тебе это так нужно. И возвращайся прежней, хорошо? Через две недели. Я буду очень тебя ждать.

— Но Валантен. Что скажет герцог? А Овертина? А мой договор?

— Ты моя жена, Тин. Я, твой муж, тебе разрешаю. И я сам отвечу на все вопросы. Собирайся, — он отстранил ее, и ушел.

Тьяна еще долго сидела, потрясенная, уже не понимая толком, хочет ли она ехать. Сколько мыслей и чувств разом сплелись в душе в тугой клубок! Не ехать?!

Такая неожиданная возможность, и другой, наверное, не будет еще долго.

Она все же взяла себя в руки, перечитала письмо от мамы и позвала Энну — собираться.

Следующим утром, едва рассвело, Валантен проводил жену к карете, которая ждала у самого дальнего выхода из Нижнего. Им пришлось долго идти пешком, а когда осталось лишь подняться по крутой лестнице, Валантен поднял ее на руки, как ребенка, и в несколько шагов преодолел подъем. И ни Энну, ни слуг, их сопровождающих, это ничуть не удивило, как будто лорды и леди только так себя и ведут.

Незадолго до этого Валантен дал Тьяне кожаный футляр для бумаг с документами, нужными в дороге, и там был поручительный лист для любого банка в Грете — чтобы при необходимости она могла получить деньги под поручительство Айдов.

— Зачем мне это нужно? — удивилась она.

— На всякий случай, — отрезал он, — ты моя жена. Хотя, тебе и так не откажут.

А еще раньше у них была очень длинная ночь, когда они оба не спали, Тьяна в лучшем случае задремала ненадолго перед самым рассветом. Они любили друг друга упоительно долго, время остановилось, море сдержанно шумело, а россыпям бесконечно далеких звезд на небе еще меньше было дела до какого-то там времени.

Когда Тьяна шутливо попросила пощады, то получила лишь легкий укус в шею и убедительный ответ:

— Зачем тебе высыпаться сегодня, моя леди? За четыре дня в карете отдохнешь и выспишься.

— Ты не хочешь отпускать меня? — она обвила руками его шею.

— Не хочу, — его язык привычно прошелся по ложбинке между ее грудями.

— И решил сделать так, чтобы я не могла переползти порог? — забавлялась она.

— Нет, ты уедешь. Я отнесу тебя до кареты, в крайнем случае. Решено так решено, скучать так скучать…