— Конечно-конечно, миледи. Кстати, — он с видом фокусника вынул из кармашка на поясе маленький бархатный мешочек, — ваши серьги, миледи. Просто иногда его милость выдает мне некоторые суммы на необходимые расходы, связанные с моим ремеслом. Я подумал, что этот расход как раз связан.

— Благодарю, эсс, — не стала отказываться она, и вытряхнула на ладонь серьги.

Те самые, не очень нужные, сапфировые. И она подумала, что расстаться с ними было бы все-таки жаль, пожалуй.

— Я позволил себе в качестве маленького подарка наложить на них легкое заклятье. На здоровье и безопасность, ничего более. Вам ведь предстоит долгое путешествие, леди Фан.

— Благодарю, эсс, вы так любезны…

— Пока оставлю вас. Однако, если желаете… Я сейчас отпущу почтового голубя с письмом моему собрату по профессии. Можно положить записку для вашего племянника, он передаст. Да-да, он служит в долговой тюрьме в Каттее. Напишите, и можете пройтись со мной до голубятни, если желаете прогуляться, разумеется. Или просто отдайте мне.

— О, да, я напишу, и охотно прогуляюсь, — она быстро села к столу, выдернула из бювара лист, оторвала от него полосу в три пальца шириной, как раз для голубиной почты.

Хойр поглядывал одобрительно.

Она, торопясь, написала несколько строк, заметила:

— Надеюсь, мы все уладим прямо на месте и я увезу его домой.

— Полагаю, это возможно, — Хойр распахнул перед ней дверь, — я вижу, в семье многое происходит благодаря вам, миледи.

— Ну, что вы. Вовсе нет, — она покачала головой, — я давно вдова, привыкла сама вести дела, обо мне некому было заботиться. Теперь, впрочем, подросли сыновья, и стало в чем-то проще, в чем-то сложнее.

Мать Тьяны никак не оправится после смерти мужа. Она словно потерялась.

— Я понимаю. Это, кстати, тоже маленький штрих к вопросу о способностях. Нет-нет, ничего особенного, миледи…

Она лишь пожала плечами, не желая ни возражать, ни вообще вести разговор в таком ключе. Зато, идя за колдуном по парку, обратила внимание на красивый разворот его плеч под простым, давно не новым черным костюмом, на хорошую, уверенную посадку головы. Еще у него умный взгляд, пожалуй.

Может, потому что он вернул ей серьги? Фактически, сделал роскошный подарок. Как же немного нужно женщинам, чтобы начать обращать внимание на разворот плеч и взгляд, даже если костюм и не очень хорош…

— У вас удивительная улыбка, миледи, — вдруг сказал он, поглядывая искоса.

— О, эсс. Благодарю.

Если так будет продолжаться, она, чего доброго, заметит в нем и другие достоинства. Что не нужно.

Однако она опять не удержалась от той самой удивительной улыбки, и поймала на своем лице его теплый взгляд.

До башни-голубятни посреди парка идти было, впрочем, недолго.

— Подождете здесь? — спросил Хойр.

— Я зайду, — сказала она, — когда-то у нас тоже была большая голубятня. Хочу взглянуть, вспомнить.

— Тогда берегите платье, — посоветовал он, и нырнул в темный проход.

Она шла следом по узкой винтовой лестнице, походя отметив, что предупреждение насчет платья было правильным — по этим ступеням крайне редко проходились веником.

— Вы, что ли, Хойр? — услышала она сверху.

— Доброе утро, милорд. Осторожнее, со мной леди.

— Леди, в голубятне? Вы что, Хойр, не нашли для леди места получше? — раздражено рявкнул смутно знакомый голос.

— Дайте сначала подняться нам, милорд.

— Я уже спускаюсь. Не переживайте, я не наступлю на ногу вашей леди, — он стремительно пошел мимо колдуна, заставив того прижаться к стене, и леди Фант тоже невольно отпрянула, прислонилась спиной к холодным камням.

Лорд Нилан, племянник графини Каридан. Этот красавчик мало походил этим утром на свою любезнейшую тетушку — встал не с той ноги, возможно?

— О, простите, леди Фан, — извинился он тем не менее, — я никак не думал, что это можете быть вы, право же.

— Доброе утро, милорд. Я просто хочу отправить письмо, — сказала она.

— Да-да, разумеется. Еще раз простите, — и он поспешно ринулся вниз.

— Все в порядке, миледи? — оглядываясь, с досадой буркнул Хойр, который явно не мог себе позволить добавить в адрес молодчика нечто нелюбезное.

— Чирий ему на… — все же сказал он, прищелкнув пальцами, — простите меня ради Огня, миледи. И не выдавайте, прошу.

— О чем вы, эсс, — она поспешно отстранилась от стены, отметив, какая же та холодная.

Просто ледяная.

Хойр опять пошел вверх по лестнице, а леди Фан мельком глянула на стену и не сдержала возгласа.