— Ви, давай хоть кота заведем, а? – вдруг предлагает Юра, поцелуями прокалывая дорожку с шеи на ключицу.

Я вздрагиваю и энергично мотаю головой. Только не кота. Кого угодно, но не кота.

— Не хочешь кота – можно собаку, - не собирается сдаваться муж.

С тех пор, как взял в свои руки штурвала семейного бизнеса, в его поведении появились замашки авторитарного лидера, и то, что он не может взять силой, Юра готов брать агрессивной настойчивостью. Через десять лет станет мегалодоном среди финансовых акул.

Поэтому, если только я не хочу получить в подарок пуделя или таксу, лучший вариант - «воодушевиться» его затеей и прямо утром начать поиски щенка. Породистого, родовитого, чтобы Юре было не стыдно прихвастнуть «обновкой».

Так в нашем доме появляется ленивый и добродушный трехмесячный щенок английского мастифа по кличке Барт и, как ни странно, я мгновенно к нему привязываюсь, хоть с детства не люблю собак.

В январе у меня задержка, и анализы подтверждают, что я – беременна. Юра пританцовывает от счастья и совершает ошибку, от которой я его предостерегала: говорит об этом родителям.

В марте у меня болезненный выкидыш, после которого я две недели валяюсь в больнице, наслаждаясь тишиной в лекарственных грезах.

В апреле мой первый полноценный юбилей – мне двадцать пять. Юра устраивает пир на весь мир, потому что даже слышать не хочет о скромных семейных посиделках.

И Руслан снова возвращается в мою жизнь.

****

Моим днем рождения занималась мама. Я всего раз предложила ей помощь, но сделала это так натянуто что и сама бы себе не поверила. Мама всегда читала меня, как открытую книгу, и ей не нужно говорить, почему мне плевать на праздник и сколько звезд Юра решил пригласить, чтобы поразить партнеров и друзей размахом нашей богатой жизни. А еще маме не нужно говорить, что мне все равно не из-за потери ребенка. Она знает, что мне было все равно. Я плохая женщина, возможно, худшая из всех, но новость о беременности не сделала меня счастливее, не дала ни единой толики цветных красок, чтобы разрисовать черно-белую реальность. Я не хотела этого ребенка. Аборт бы не сделала, но то, что росло внутри меня, было мне безразлично. И мое тело избавилось от обузы, верно рассудив, что бессердечные человеческие самки не стоят того, чтобы носить чудо новой жизни.

— Нам нужно кое о чем пошушукаться. На минутку.
– Мама за руку уводит меня от оравы каких-то шумных далеких Юриных родственников, и я благодарю ее молчаливым взглядом. – Господи, откуда они? – бормочет она, чуть ли не локтями распихивая именитых гостей.

— Ты их пригласила, - впервые за долгое время, искренне улыбаюсь я.

— Я? Только если твой муж собственной рукой внес их в список.

Это было бы смешно, если бы не было так печально. Очень в духе «нового Юры» - поручить кому-то ответственное задание, чтобы в итоге на каждом шагу совать свой нос и переиначить почти каждую мелочь. За последние месяцы у него все больше прогрессирует невидимая болезнь под названием «тотальный контроль».

Под мой день рождения снят целый ресторан и летняя площадка около него. Несмотря на конец апреля, на улице довольно тепло, хоть если хорошенько поискать, в тени под деревьями еще можно найти грязные кучи снега. Мама уводит меня через небольшой коридор в один из кабинетов, которые нам предоставили для личных нужд.

Я с облегчением выдыхаю, когда она закрывает дверь за нашими спинами. Облокачиваюсь лопатками на стену и поддеваю ремешки туфель. Приятно снова встать на твердую поверхность всей стопой, а не чувствовать себя ламой на ходулях.

— С днем рождения, солнышко. – Мама протягивает мне маленькую коробочку и чмокает в щеку, неуловимым движением поправляя пару прядей, которые незаметно выбрались из моей прически. – Не хотела вручать при всех, но хочу, чтобы ты открыла при мне.

Внутри продолговатый кулон с изумрудом: грубо ограненный камен неровным треугольником вставлен в немного потускневшую от времени платину. Под пальцами немного шершавый и прохладный, но почти мгновенно теплеет. Мама молча расстегивает мою цепочку, снимает с нее какую-то дорогую безделушку и так же молча вдевает петлю кулона. Сама расправляет цепочку так, чтобы камень лежал ровно под ямкой на шее.

— Это бабушкин, - говорит немного хрипло, прикрывая рот тыльной стороной ладони. – Она просила подарить на твое двадцатипятилетние.

Бабушка умерла три года назад, и мама до сих пор не может это принять.

— Ты такая красивая, родная.

Мы просто обнимаем друг друга и в унисон напоминаем, что плакать нельзя, потому что может поплыть макияж, и тогда журналисты раздуют из простых женских сантиментов настоящий скандал в богатом семействе.

— И еще вот… - Мама отстраняется, достает из своей сумки еще одну коробочку, на этот раз красиво упакованную и с визиткой под ленточкой.

Это подарок от Лизы: месяц назад тетка закрутила роман с итальянским виноделом, укатила к нему на Риверу и вышла там замуж. Так Руслан исчез из моей жизни даже призрачным шансом всплыть вновь, несмотря на мой запрет.

Мать ни разу не спрашивала о тех моих словах о мужчине между мной и Лизой, и мы больше не поднимали тему моей грубости, но сейчас она ждет, пока я открою подарок, как будто это станет невербальным знаком моего шанса найти примирение. Ни мне, ни тетке не нужен худой мир, но она сделала это ради своей сестры, а я сделаю ради матери.