– Селена!
– кричит кто-то мне прямо в ухо, а горячие руки осторожно помогают встать.

Я моргаю, пытаясь сбросить оцепенение. Оборачиваюсь, тут же утыкаясь носом в Иллиадара, который стоит рядом со мной, придерживая меня за плечи.

– Что?
– отчего-то получается только хрипеть. Неужели я настолько испугалась? Да вроде я даже не поняла, чего мне надо бояться.

– Ушиблась?
– звучит виновато и расстроенно. Иллиадар опускается на колени, прямо в алую воду, и прикладывает ладони к моим разбитым о камни коленям. Его руки светятся, и мне сначала становится больно, а потом горячо и приятно. Но меня сейчас волнует не это.

Я поднимаю взгляд, чувствуя, наконец, как сердце начинает испуганно колотиться в груди, будто только сейчас осознает, что могло бы произойти.

Недалеко от нас на поверхности воды плавает разорванная туша твари, очертаниями похожей на тех, кого я видела на берегу. Правда, размер её совсем иной. Одна голова чего стоит. Уверена, она могла спокойно откусить мне голову и не подавилась бы.

Когда пропадает боль в коленях и ладонях, я опускаю взгляд на стража, соображая, что я до сих пор стою обнажённой. Вот только в голове крутится вопрос: как Иллиадар успел за такой короткий срок преодолеть расстояние от костра до меня?

– Я так и думал, что идея с купанием закончится чем-то подобным, - ворчит Монту позади.

– Как оно так тихо подплыло?
– спрашиваю я, правда, не жду ответа на свой вопрос.
– Я ничего не слышала. Я... мне...

Иллиадар отводит глаза, кивая в сторону берега.

– Ты не закончила. В этом месте всё равно уже не помыться. Давай я отведу тебя чуть дальше. И присмотрю.

Киваю, чувствуя, как холодеют от нахлынувшего внезапно страха пальцы на руках, а горло на мгновение сдавливает.

Идти по камням больно, но почти сразу страж подхватывает меня на руки, стараясь смотреть при этом только вперед.

– Прости, так будет быстрее. Ты можешь опять пораниться, - говорит он чуть торопливо, подходя к месту, где я оставила одежду.

Я всё еще кошусь в сторону воды. Честно говоря, мыться дальше нет никого желания. Думаю, в воду я сегодня зайти больше не смогу.

– На сегодня всё, - говорю и при этом, не вытираясь, натягиваю на себя одежду. Из-за влажного тела получается это плохо, отчего я дергаюсь, шиплю, коротко и тихо ругаясь.
– Всё, - выдыхаю, выжимая волосы, - давай вернемся к костру. Боюсь, на сегодня мне хватит купания.

– Как скажешь, - соглашается Иллиадар, кидая на меня короткий взгляд. Убедившись, что я снова одета, смотрит прямо, долго, будто пытается прочесть мои мысли.
– Думаю, в следующий раз далеко уходить не надо.

Я послушно киваю, соглашаясь. Если надо, я свою стеснительность засуну подальше. Жизнь и здоровье важнее. Конечно, никто не мог знать, что всё так получится, но это событие лишний раз напомнило нам, насколько здешние места опасны.

– Идём?
– спрашиваю, оставляя волосы в покое.

Как-то неожиданно замечаю, что стало темнее. Вроде только что был день, пусть и как обычно хмурый, а сейчас, похоже, уже вечер. Ещё немного - и ночь настанет.

Иллиадар окидывает окрестности тревожным взглядом и кивает, протягивая мне руку.

– Не хочу, чтобы ты упала, - объясняет он, крепко сжимая мою ладонь.
– Уже темно, а тут везде камни.

К костру мы возвращаемся молча. Монту плетется рядом, так близко к моим ногам, что мне кажется, еще чуть-чуть - и я об него споткнусь.

– Я тебе говорил, что у меня есть одна интересная книга, в которой пишут о таких, как мы?
– спрашивает Иллиадар после того, как напряжение немного спадает.

Я честно пытаюсь вспомнить.

– Что-то такое вроде говорил, но точно не скажу. И что там, в этой книге?
– интересуюсь, при этом стараюсь не смотреть в сторону озера, со стороны которого то и дело слышатся всплески, а на поверхности время от времени мелькают гибкие спины и плавники.
– Расскажи, - прошу, гипнотизируя огонь в костре. Он меня всегда успокаивал.

Иллиадар еще некоторое время сидел и молчал, разглядывая огонь в костре. Уже давно стемнело, отчего окружающий мир погрузился в темноту.

Если поднять голову, то было видно, как в небе, где-то высоко, за облаками, иногда сверкают белые вспышки. Можно было бы подумать, что это молнии, но вот грома не было слышно совершенно. И в непроглядной тьме вокруг эти вспышки воспринимались отчего-то зловещими, несущими тайный, опасный смысл.

Издалека долетел хриплый надсадный вой. Казалось, у животного сильно повреждено горло, но боль так сильна, что сдержать крик невозможно.