– Не входите в контакт с самым высшем руководством, – в который раз повторял министр. – Найдите людей, находящихся на вторых ролях в государственной иерархии. Выбирайте не бестолковых фанатиков, всецело поддерживающих существующий режим, а людей думающих, амбициозных, которые готовы что-то менять в существующем строе. Покажите им возможность вашего оружия и объясните, чем мы можем им помочь в борьбе против их врага.

– Я всё давно понял, господин штаб-генерал, – поморщившись ответил Меш Нерр. – Буду действовать так, как вы сказали.

– Связь может давать сбои, – продолжал министр. – Будьте к этому готовы. Желаю удачи.

С этими словами Диш Гирр развернулся и вышел из защитного кожуха. Дверь автоматически закрылась, и на табло начали мелькать цифры, показывая обратный отсчёт.

10; 9; 8; 7…

Замок Вифельсбург,

Германия. 20 июня 1941-ого года.

В огромном кабинете за большим резным дубовым столом сидел худощавый человечек в форме Райхсфюрера СС. Он что-то торопливо писал, и при этом его пенсне мелко шевелилось и сверкало в свете камина. Стол, за которым он сидел, казалось, был величиной с футбольное поле, и человечек совершенно терялся на его фоне. С первого взгляда его даже трудно было заметить, и, если бы не его мундир, то вряд ли, глядя на него, кто-нибудь бы подумал, что этот тщедушный человечек имел в Третьем Рейхе почти неограниченную власть, потому что был главой самой могущественной организации фашистской Германии.

Человечек закончил писать и отложил ручку. Он взял исписанный листок в руку, наверное, намереваясь перечитать написанное, но в это время в дверь осторожно постучали.

– Войдите! – громко сказал человечек за столом.

В кабинет проник адъютант в парадной форме и аксельбантах.

– Приехал группенфюрер Гейдрих, Райхсфюрер, – доложил он.

– Просите!

Адъютант посторонился, и в кабинет стремительной походкой ворвался человек в форме генерала СС. Он остановился перед столом Райхсфюрера и, вытянувшись в струнку, вскинул правую руку в нацистском приветствии.

– Хайль Гитлер! – воскликнул он.

– Хайль, – лениво ответил Гиммлер, – присаживайтесь, Рейнхард.

– Благодарю, – сказал группенфюрер, садясь в кресло.

Гейдрих был начальником Главного управления имперской безопасности (РСХА) – личной разведки и контрразведки Гиммлера. Высокий блондин с голубыми глазами и орлиным носом. Именно таким Фюрер представлял себе истинного арийца, и поэтому Гейдрих был любимчиком Гитлера.

– Я только что от Фюрера, – сразу сказал Гейдрих. – План «Барбаросса» окончательно утверждён. Вторжение назначено на двадцать второе июня в четыре часа утра.

– Я это уже знаю, – проговорил Гиммлер. – Это лишний раз доказывает гениальность Фюрера и предусмотрительность нашего Генерального штаба,

поскольку русские именно сейчас не ждут нападения.

– У меня на этот счёт большие сомнения, Райхсфюрер.

У Гиммлера глаза полезли вверх от удивления. Никто в Рейхе не осмеливался подвергать сомнению военный талант Вождя.

– Мы не можем воевать в России так же, как в Европе, – продолжал Гейдрих, не давая Райхсфюреру опомниться. – Огромная страна с огромным населением и военно-промышленным потенциалом. Война с ней может затянуться.

– Что вы предлагаете? – выдохнул Гиммлер, едва придя в себя от слов группенфюрера.

– Нам нужно более современное оружие, чем у русских, – произнёс Гейдрих. – Мы сможем победить только с помощью совершенного вооружения.

– Но у нас и так самое лучшее оружие в мире!

– Это не так, – возразил группенфюрер. – У нас нет тяжёлых танков, а у русских они уже есть. У наших танков, которыми мы так гордимся, слабая броня, которую сможет пробить любая русская пушка. Кроме того, у них тонкие гусеницы, и они будут вязнуть в русских болотах. У нас нет дальней авиации, и как бы Геринг не хвалился, мы не сможем бомбить их города с большого расстояния.

– Дальше, – буркнул Гиммлер.

– Можно продолжить и дальше, – кивнул головой Гейдрих. – Но суть одна: у русских более совершенное вооружение, и война с ними в создавшейся ситуации равносильна самоубийству.

Райхсфюрер вскочил с места и нервно прошёлся по комнате, заложив руки за спину. Потом резко подскочил к Гейдриху и навис над ним, как утёс.

– Думайте, что говорите, Рейнхард! – гневно сказал он. – Наша армия завоевала всю Европу меньше чем за два года. По-вашему, мы это сделали, имея у себя ни на что негодное вооружение!?

– Россия – это не Европа, – невозмутимо продолжал группенфюрер. – К войне с ней надо хорошо подготовиться.

Гиммлер вдруг успокоился. Он сел на своё место и, сняв пенсне, протёр его специальной тряпочкой, лежащей рядом. Он делал это всегда, когда размышлял над чем-либо, или, когда принимал важное решение, и Гейдрих знал об этом.

– И у вас, надо понимать, есть соображения на этот счёт, – проговорил глава СС, снова одевая пенсне.

– Есть, – ответил группенфюрер.

– Изложите.