Зачем же сейчас "гонцы" доставили мне эту весточку?

"Интересно, – подумал я, – если бы я только знал об участи этого дивана, разве стремился бы занять на нем место? Так может и сейчас не стоит вмешиваться в эту темную историю?"

Но этому сомнению суждена была участь назойливой мухи и, отмахнувшись от него, я перезвонил Вилфорду. На этот раз он взял трубку.

– Я еду к тебе, – скороговоркой выпалил Вилфорд, не дав мне произнести ни слова и отключил телефон.

Ожидание раскачало мои нервы словно маятник, с каждой минутой, увеличивая амплитуду и равно пропорционально замедляя ход времени. После звонка прошло десять минут, но мне казалось, что Вилф намеренно медлит, интригует, что он уже мог бы быть здесь. Я метался по дому, как, обезумевшее животное, из меня выскакивали бранные слова, которыми я выстреливал в пространство темного окна, ожидая увидеть там отблеск фар.

Наконец, я заставил себя остановиться у окна и принял решение не отходить от него пока не увижу машину Вилфа.

Сад, подсвеченный фонарями, пустая дорога и ряд сутулых елей вдоль нее, были невыносимо спокойны, неподвижны. Скованные прозрачностью воздуха, они, недвижимые, только и могли, что смотреть на меня с чувством превосходства, демонстрируя завидное самообладание.

Наконец, по серой, застывшей полосе дороги скользнули два луча-разведчика, а за ними, важно скалясь бампером, показался автомобиль, но я не узнал в нем машины Вилфорда и хотел было уже отойти от окна (мне надоело торчать там, напрягая зрение и слух), как увидел, что авто притормаживает возле моего дома. Я решил дождаться, кто же выйдет из машины. Водительская дверь открылась и оттуда показалась изящная женская ножка, а затем и вся Флер.

"О! – подумал я, – Зачем он ее притащил за собой?", – но Флер закрыла машину и направилась к моей входной двери совершенно одна.

– Вилфорд уже здесь? – не поздоровавшись, буквально ворвавшись в прихожую, спросила Флер.

– Нет еще. А ты…

– Он не знает о том, что я буду у тебя. Признаться, я очень старалась опередить его. Слушай, времени у нас не много до его приезда. Я должна сказать тебе… Брук просила меня держать это в секрете, но я… Видишь ли…Эта история с мертвым младенцем… Вилф сказал мне… Брук тоже шантажировали. Последнее время она очень сильно нервничала из-за этой истории, даже собиралась бросить работу, но когда поняла, что это не решит проблему и спрятаться не удастся…

В дверь позвонили.

Я так напряженно вслушивался в каждое слово, сказанное Флер, боясь растерять кусочки рванного рассказа, что не услышал, как подъехала машина Вилфорда. Такой долгожданный Вилф, теперь сильно огорчил меня, явившись так рано и так не вовремя.

– Привет! – усталым, хриплым голосом поздоровался Вилфорд.

Он заметил Флер, успевшую прошмыгнуть в гостиную, выглядывающую теперь из-за угла и, кажется, даже не удивился. Вилфорд спокойно снял пальто и, глядя на меня сказал:

– Хорошо, что все в сборе. Мне удалось кое-что узнать.

Флер опустила голову и прошла к креслу, стоявшему в самом дальнем углу комнаты. Она забралась в него поглубже, поджала под себя ноги и принялась тщательно расправлять то пряди своих огненно рыжих волос, то подол платья, так, чтобы якобы укрыть свои колени, но как мне показалось, чтобы найти причину не встречаться взглядом с Вилфордом.

Вилф, не обращая на нее внимания, рухнул с размаху на диван и тут же обмяк, растекся по нему, приняв вальяжную позу.

Я сел на пол, так, чтобы видеть обоих и поторопил Вилфорда с рассказом.

– Итак, что ты узнал? – спросил я и покосился на камин. Мне вдруг показалось, что там мелькнула тень – тень Брук.

– Лет пять назад, ко мне привезли молодого человека, – начал Вилф. – Он был в ужасном состоянии. Несколько раз пытался покончить с собой. После очередной такой попытки родители и привезли его в клинику. Они описывали его поведение и, если бы я пристально не наблюдал за парнем в этот момент, можно было бы утверждать, что он проявляет все признаки шизофрении. Но он сильно отличался от привычных мне шизиков – был чересчур спокоен, участвовал в разговоре, смотрел прямо мне в глаза, в общем, вел себя, как почти нормальный. Я говорю почти, потому, что до сих пор помню, какое впечатление произвел на меня взгляд его бледных, серых глаз. Они смотрели безучастно, будто их на время переставили, из кого-то другого, и теперь они вынуждены были пристраиваться к новому лицу, отражать чужие мысли, играть роль, но, при этом, не было ощущения, что парень не осознает это. Не знаю, как бы это вам объяснить, – Вилфорд впервые, со времени своего визита, надолго задержался взглядом на Флер, но та поспешила отвернуться от него и взглянула на меня. Я почувствовал ее взгляд, но не ответил, продолжая смотреть на Вилфа, посылая ему сигнал продолжать.

– Так вот, – повел Вилф рассказ дальше, – было ощущение, что он придуривается, но страх, боль и сбивчивые показания обоих родителей были неподдельными. Я поместил Вэнса Линдсона у себя в отделении и, в скором времени, он стал моим основным пациентом. Остальных пациентов я практически забросил, потому что он…, Вэнс, завладел мной.

Я допустил много ошибок в лечении, так как его случай совершенно уникален, – Вилфорд помолчал, явно что-то напряженно обдумывая.

Флер, воспользовавшись паузой, упорхнула в кухню, поставить чайник, а мы остались сидеть в слабо освещенной гостиной. Флер просила без нее рассказ не продолжать, поэтому мы сидели молча. Каждый из нас сторожил свои догадки, чтобы они не смогли убежать. Я продолжал обдумывать историю с абортом и причастность к ней Брук, вспоминал ее печальное лицо, нехарактерную для нее раздражительность, которая удивляла меня. Теперь я сопоставил и понял многое, но почему она ни слова не сказала мне. Она врала мне долгое время. Мое самолюбие было уязвлено и саднило так, что я не мог думать о чувствах Брук, которые она испытывала из-за нависшей опасности, давления ответственности, шантажа… Нет, все это меня не сильно волновало. Я злился на нее, чувствовал себя обманутым и высчитывал, как долго она водила меня за нос. В конце концов, я довел свои размышления до того, что вся наша совместная жизнь с Брук, показалась мне фарсом.