Усмехаюсь, слабо утыкаясь в его плечо. С минуту. Пока не обретаем над собой власть.

Отстраняется первым. В угол кабинета, к раковине за ширмой. Усмехаюсь, глядя ему в след, и с трудом иду до широкого рабочего стола пред огромным окном, пользуясь случаем быстро, несколько рвано оправила одежду нетвердо ступая по полу.

Села на край стола, скрестив ноги и чуть склонив голову окидывая его фигуру взглядом. Секундная заминка, когда уже выключил воду, но не повернулся сразу.

Повернулся. Взгляд темный, усмехающийся. Расстегивает манжеты темной рубашки, медленно приближаясь и закатывая рукава. Мое тело еще слабо, а это вот все необъяснимо заводит, заставляет губы снова пересохнуть. Я опять его хочу. Сука.

С трудом остаюсь в себе, когда он подходит вплотную.

– Откуда ключи? – тихо спрашиваю я, глядя в затягивающие глаза.

– Тот, что рядом со мной сидел – владелец этого заведения. Попросил у него ключи. – Усмехнулся, склоняя голову и задумчивым взглядом скользя по моему лицу.

Отчего снова пьянею. Ноги сами раздвигаются, когда он едва ощутимо надавливает на мои колени пальцами, подсказывая развести их. Чтобы прижаться. Губы в губы, но не касаясь. Дыхание смешенное, горячее…

Господи, приди в себя, дурная женщина!

С трудом и неохотой, но сделала это. Пробившаяся сквозь баррикады возбуждения рациональность почти гасит желание. Цель. Здесь. Сейчас. Он враг.

Скольжу пальцами по его плечам, вниз, по торсу еще ниже, хочется сжать его ягодицы, но знаю – ему это явно не понравится, поэтому мягко кончиками пальцев перехожу по ткани вперед и ниже, одновременно подаваясь к нему и впиваясь в его полуулыбающиеся губы поцелуем. Почти забываю, почти теряюсь, но пальцы левой руки-таки ж касаются пластика чехла его телефона в правом кармане брюк.

Сжимает мою грудь и мой невольный стон ему в губы, не выдержав накатившей пока еще ослабленной расчетом волны удовольствия и едва не выронила телефон, аккуратно почти уже вынутый из его кармана.

– На нем пароль, скудоумная… - насмешкой мне в губы. – К тому же, думаешь, я настолько тупой, чтобы не размножить запись на разные носители?

Эти слова сметают и меня и мои эмоции до холодного пустыря внутри. Отстранилась резко. Он перехватил свой телефон из моих пальцев и тихо, издевательски рассмеявшись, продемонстрировал мне экран мобильного, который просил ввести пароль.

Меня перекосило от смятения внутри. Он снова рассмеялся. Негромко, с удовольствием и прохладным сарказмом, что отдалось тяжелым, болезненным эхо в ушах. Резко отпихнула его, спрыгнула со стола. На ходу оправляя одежду дрожащими уже от злости пальцами направилась к выходу.

Он тварь. А я тупая. Все на круги своя.

За столом уже все захмелели и либо наше почти одновременное возвращение никто не связал воедино, либо все были слишком тактичны. Его холодная усмешка, краткий уничижительный взгляд мне в глаза, когда он возвращал ключи владельцу. Сука. Ненавижу.

Хлопнула два или три бокала вина, пытаясь прийти в себя. Дело дохлое. Пошла на выход. Стрельнула сигарету у какого-то индуса, тусующегося на входе с сородичами. Зашла за угол, чтобы насладиться сигаретой, одиночеством и осознанием, что я просто непроходимая идиотка. Смотрела на гавань Викторию в отдалении, на темные плещущиеся в лунном свете и иллюминации небоскребов воды, прижимаясь неожиданно ноющими лопатками к облицовочной плитке стены. Мой покой нарушили. Пьяная сосущаяся на ходу пара немцев, попросившая прикурить. Досадно поморщившись, протянула им сигарету, от которой симпатичная блондинка моих лет прикурила и, смеясь, выдохнула дым в лицо улыбающегося ей шатена. Я бы убила за такое, а эти двое лишь посмеялись. Блондинка поблагодарила меня, хотела было отправиться вслед за своим спутником, направившимся к парапету на деревянных сваях, погруженных в темные воды, но ее взгляд пораженно застыл. Невольно проследила за ним.

О, ну конечно. Лисовский. Дымящий сигаретой в паре метров от нас и заинтересованно скользящий потемневшими глазами по ее стройному телу. Стало отчего-то противно. Отвернула лицо, глядя в пол и едва заметно и неприятно дрогнула, когда он на довольно чистом немецком пожелал доброго вечера очарованной блондинке.

Она кокетливо рассмеялась, сказала что-то глупое про то, что если бы не была уверена в том, что он иностранец, то непременно бы решила, что он немец. На мягкие нотки утробно рычащего приглашающего флирта в его ответной реплике с вопросом, а почему именно она заключила, что он не немец, блондинка заявила, что у него явно финский акцент.

Я не сдержала мрачную улыбку, повернув голову и вглядываясь в ее профиль, охотно улыбающийся Лисовскому, которого, казалось бы, совершенно не интересовало приближение спутника немки, того самого шатена. Я только вот готова была злорадно гоготнуть, но шатен спокойно отнесся к тому, что его баба откровенно флиртовала с Лисовским. Охуенно, что еще сказать.

Раздраженно глядя на них, не дала Лисовскому ответить, когда немка спросила, чем он занимается, и быстро и правдиво соврала, что он знаменитый русский порноактер, а я помощник режиссёра. Немцы посмотрели на меня удивленно, Лисовский с раздражением. Но нет, вопреки моим ожиданиям, они не смутились. Особенно белобрысая тварь с интересом таким взглянувшая на другую белобрысую тварь, которая была типа русский порноактер, сжигающий меня взглядом. Но я и без того была почему-то полна злости от этого взгляда немки на него. И почему-то с каждым мигом ненависть становилась все отчетливее, все сильнее, концентрированней.